Грех Захарова (СИ)

– Умирала, – рыкает. Смотрит в зеркало заднего вида, а потом снова на меня. – Но успела ребенка себе сделать? Под кого легла, когда «умирала»? – цедит сквозь зубы.
– Тебя это не касается! У нас был договор. Ты поставил мне условия, я согласилась. Сдержала свое слово! Пошла против родного брата, и с моей помощью ты наконец его посадил за решетку. Что опять? Для чего я понадобилась, Захаров? Останови эту долбанную железяку! Я хочу выйти! Боже, да я видеть тебя не хочу. Меня наизнанку выворачивает от одного твоего взгляда! Тошнит! Останови, говорю, машину! – кричу как ненормальная. Бью его куда попало кулаками, а он словно столб – даже не двигается.
– Заткнись, – рявкает так, что я вздрагиваю. – Просто заткнись, твою мать!
Автомобиль останавливается у больницы. Мое сердце колотится настолько сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди. Оно ноет. Разбивается вдребезги в очередной раз.
Захаров поворачивается ко мне лицом. Взяв за подбородок, сжимает его. Вторая его рука оказывается на моем затылке. Фиксирует голову так, чтобы я не смогла увернуться.
Я зажмуриваюсь.
– На меня смотри, – очередной рык сквозь зубы. – Мирослава, я сказал, открой глаза и на меня смотри! – выдыхает прямо в губы.
Я не знаю, что думать и как поступать. Дежавю, черт дери! То мне кажется, что он спектакль устраивает для чужих глаз. То наоборот.
Открываю глаза и смотрю в упор. Синие глаза горят огнем. Там злость, гнев, разочарование. И боль…
– Помолчи пару минут, – совсем тихо. – Не отвечай мне. Там, – кивает в сторону здания больницы. – Все объясню. Понимаешь?
Ни черта не понимаю. Или просто понимать не хочу. Меня передергивает от него. Злюсь на себя, потому что во мне кипит не только ненависть, но и что-то еще, от чего нужно избавляться. Сердце в груди сжимается. Захаров отпускает мой подбородок, не сводя взгляда, большим пальцем проводит по щеке, по нижней губе. Сглатывает.
– Будешь делать все. Абсолютно все, что я скажу, – голос превращается в лед. – Как в прошлый раз, Мирослава. У тебя нет другого выбора. Ребенок мне не нужен. Молча идешь рядом. Избавляемся от него, а потом у каждого своя дорога. Ясно тебя?
– Ненавижу! – злобно выкрикнув, поднимаю руку и врезаю все-таки пощечину. Ладонь начинает гореть. Больно. В области груди тем более. В глазах стоят слезы. Снова! Но я не буду плакать, нет. Я обещала. – Ненавижу тебя, Захаров! Будь у меня хоть маленький шанс, я, не задумываясь, уничтожила бы тебя! Ненавижу! Будь ты проклят! Сдохни!
У меня истерика. Я отворачиваюсь, не желая больше видеть его лицо.
– Взаимно, – слышу сбоку.
Он выходит из машины и открывает дверь с моей стороны. Схватив за запястье, тянет за собой.
Чувствую себя безвольной куклой. Резиновой или тряпичной! Господи, обещаю, больше не стану считать малыша наказанием, но пусть он останется со мной. Я не хочу терять своего ребенка. Боже, пожалуйста…
Еле подстраиваюсь под широкие шаги Захарова. Первый этаж. Захаров действует так, будто каждый проклятый день проводит здесь. Коротко стучит в дверь и, не дожидаясь ответа, заходит.
– Здравствуй, Яна, – кивает девушке в белом халате. – Набери второй номер Гордина и отдай мне мобильник. Потом присмотри за ней.
– Конечно, – улыбаясь, протягивает телефон. – Пойдем туда, – проводит подбородком налево. – Я тебя осмотрю.
Словно вкопанная стою на месте. Ноги проросли к полу. Говорила же Маше, что лучше дома остаться. Под одеялом лежать и даже голову оттуда не высовывать. Я не оказалась бы сейчас здесь, послушай она меня.
Тимур отходит в сторону – к окну. Прижав к уху телефон, смотрит куда-то вдаль. Кого он разглядывает?
– Гордин, мы на месте. Что у тебя? – говорит в трубку.
– Тебе нужно лечь, – вздрагиваю от голоса врача. – Не бойся. Ты почему трясешься? Это не больно, – улыбается.
Она что, издевается? Что значит не больно? Скоро из меня малыша вытащат, а она говорит, что будет «не больно»?!
– Нет. Через минут десять, да. Ребят предупреди. Не хочу больше облажаться. Достаточно с меня. Устал, – слова Захарова действуют на нервы, но я не могу перестать пялиться на него и следить за каждым словом. – Нет, сегодня все закончится. Нет. Нет, Гордин! Не нужен!
 
Не нужен… Конечно. Зачем ему ребенок от меня? И какой из него отец? За дочерью присмотреть не смог. Мент, блин, черт его раздери! Оперативник, называется…
– Я не хочу делать аборт. Пожалуйста, не надо, – смотрю на девушку умоляющим взглядом.
Она хмурится. Косится на Захарова, а потом на меня.
– Аборт? С чего ты так решила? Он так не поступит, – кивает на Тимура.
Я что, снаружи настолько сильно на идиотку похожа? Да, я не такая взрослая, как они. Да и не ребенок, чтобы вестись на их игры!
– Я… Можно сначала в туалет? Пожалуйста.
– Пойдем, – пожав плечами, девушка указывает на дверь.
Захаров стоит спиной к нам. Спорит, рычит в трубку. Что-то толкует.
Едва я оказываюсь снаружи, бросаю на девушку очередной взгляд. Прости, но так надо. Я обязана сберечь малыша.
– Мира! – зовет меня Захаров.
Встречаюсь с ним глазами. Качнув головой, отталкиваю Яну от себя. Она падает, не успевает ни слова пикнуть.
– Прости, – шепнув одними губами, бегу к выходу.
Или я сегодня умру… Или убью!
  
ГЛАВА 20 
 
Я бегу. Не оглядываюсь. Не знаю, что чувствую, но хочу лишь одного: скорее отдалиться отсюда. От Захарова.
Машу рукой первому попавшемуся такси. Оно останавливается в полуметре от меня.
– Жмите на газ. Пожалуйста, – кричу. – Пожалуйста!
– Что-то случилось?
– У меня… Мама больна! Я должна успеть! – бормочу первое, что приходит в голову.
Мужчина недоверчиво таращится на меня. А через секунду автомобиль дергается с места. Далеко уехать не получается – мы застреваем в пробке. Я выпрыгиваю на улицу и снова бегу. Денег у меня нет, чтобы расплатиться. Слышу, как орет водитель, но мне сейчас не до него.
Телефон остался у Захарова. Черт возьми! Даже позвонить никому не могу. Да, нужно остановиться и у кого-нибудь попросить его, связаться с Машей. Спросить, где она. Предупредить, что я исчезну на время. Но куда я уйду? У меня никого нет. И денег тоже! Только тоненький браслет на запястье – подарок отца. Который я ни в коем случае не хочу терять…
Не знаю, где я, как оказываюсь во дворе заброшенного старого здания. Захожу внутрь и поднимаюсь наверх. Первый этаж, второй… Какой глупый поступок, Господи…
Зачем я сюда пришла?
– Мира! – мужской рык доносится откуда-то снизу.
Это Захаров. Черт бы его побрал! Ну оставь ты меня в покое… Пожалуйста… Я не отдам тебе малыша, нет. Не позволю от него избавиться.
Сил больше нет подниматься. Останавливаюсь, кажется, на шестом этаже. Вжимаюсь спиной в стену, сползаю по ней и падаю на пятую точку. Обхватив колени руками, утыкаюсь в них носом. Господи, помоги…
– Мира! – очередной крик.
Перед глазами темнеет. Я зажмуриваюсь, закрываю уши ладонями. Слышать его не хочу!
– Уходи, пожалуйста… – шепчу словно в бреду.
– Ух ты! Какая красотка сюда пожаловала… – чувствую хватку на волосах. Кто-то сильно сжимает их и тянет вверх, заставляя меня подняться.
– Отпустите! – выходит настолько жалко… – Кто вы? Чего хотите?
Мужчина лет тридцати. От него ужасно воняет потом. К горлу подкатывает тошнота. Тяжело сглотнув, смотрю в его глаза. В упор. Очень знакомым кажется он мне… Будто раньше где-то видела…
– Отпустите!
– Не-а. Сначала развлечение, – ухмыляется, демонстрируя желтые зубы. Я снова сглатываю. Еще чуть-чуть, и меня просто вырвет. – А ты вкусная штучка, – касается моей груди.
– Отпусти, придурок! – кричу. – Я сказала, отпусти меня.
Как-то машинально взмахиваю рукой, кажется, врезаю кулаком ему в горло. Он меня отпускает настолько резко, что я не успеваю отреагировать и снова падаю на бетон попой.
– Сучка! – шипит. – Дрянь!
Гладит шею, харкает на пол. Хватает меня за плечо, поднимает. Теперь он врезает мне пощечину.