Хранитель меча

В последний раз они видели Мартена у самого выхода из склепа, и Гэйлон стал пробираться туда через горы мусора. Арлин, запинаясь об обломки, последовал за ним.
— Вот он, сир! — внезапно сказал он, наклонившись над огромным бревном, которое теперь торчало из стены под странным углом. Гэйлон тоже наклонился и стал сбрасывать мусор с лица эрла.
— Мартен…
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Мартен пошевельнулся и хрипло вздохнул. Глаза его широко открылись.
— Спокойно, — прошептал ему король. — Не двигайся. Тебе прижало ногу.
Мы сейчас тебя освободим, но, боюсь, теперь я должен тебе новый плащ. Тот, который на тебе, больше никуда не годится.
Мартен облизнул губы, и глаза его наполнились болью:
— Разве ты не чувствуешь? Орим хочет твоей смерти. Он хочет, чтобы ты навсегда остался в этом подземелье вместе с ним…
— Я чувствую, граф, но все его кости сломаны. Он не имеет надо мной власти… Ни надо мной и ни над кем из нас, — Гэйлон поднял голову и увидел, что к ним присоединились Керил и Ринн, исцарапанные, но живые. — Вам придется приподнять это бревно.
Керил покачал головой:
— Его нельзя трогать. Стена едва держится. Если мы сдвинем его с места, стена и потолок обрушатся на нас.
Орим, безусловно, был где-то поблизости. Гэйлон чувствовал жестокую радость и ликование призрака. Любая смерть обрадовала бы эту хищную, влачившую жалкое существование душу, но гораздо сильнее притягивала ее пульсирующая энергия Колдовского Камня.
Гэйлон уселся на кучу мусора и снова закашлялся. На этот раз его приступ длился гораздо дольше — видимо, сказывалась усталость.
Было одно заклинание, которое он узнал, изучая «Книгу Камней». Оно могло помочь им сейчас, хотя Гэйлон ни разу им не пользовался и столкнулся с ним только однажды, когда старый посол Ксенары Фейдир попытался поймать его в свою колдовскую сеть. Тогда это был капкан, которого юному принцу Гэйлону Рейссону, еще не искушенному в колдовстве, с трудом удалось избегнуть.
Король тяжело поднялся:
— Я могу попробовать удержать стену при помощи Камня. Приготовьтесь к тому, чтобы оттащить Мартена в безопасное место, только вам придется проделывать это в темноте.
— Сир, — Арлин тронул его за плечо.
— Не отвлекайте меня, — раздраженно сказал Гэйлон, движением плеча сбрасывая его руку. — Будьте готовы.
Король встал под аркой входа, которая продолжала держаться, несмотря на происшедший обвал, так как была высечена из целой гранитной плиты. Не доверяя скрепленным цементным раствором древним камням, Гэйлон оперся спиной о массивный косяк и попытался вызвать перед глазами необходимую страницу Книги, испещренную мелкими руническими символами. Мерцание его Камня поблекло и погасло — Гэйлон пытался найти ту силу, которой он мог бы воспользоваться сейчас.
— Явись мне, голубой огонь, — пробормотал он неуверенно. — Снизойди на меня, голубая сила. Твой холодный пламень принадлежит мне.
Колдовской Камень на его руке вспыхнул интенсивным внутренним светом, и Гэйлон начертил им первую светящуюся линию на стене коридора.
— Я разбудил тебя, ты подчинись, в каждую строчку чтоб силы лились… — бормотал Гэйлон, продолжая при помощи Камня чертить на стене слабую паутину светящихся линий, закрепляя ее строками заклинания.
— Ну, давай! — он в последний раз взмахнул Камнем, заставив тонкую паутину силовых линий навалиться на перекошенную стену и сдвинуть ее вес. Он сразу почувствовал, как контроль над могучими силами ускользает от него, и закричал: — Тащите его! Живо!
Камень на его руке мигнул и погас, однако светящийся узор, сдерживавший стену, продержался еще несколько секунд. Гэйлон слышал, как его товарищи спотыкаются в темноте, как вскрикнул от боли Мартен.
Потом светящаяся сеть на стене растаяла, и невидимая в темноте стена с грохотом обвалилась. Хватило ли им времени?
Изможденный своим последним невероятным усилием, Гэйлон неожиданно почувствовал внезапное головокружение и необычайную легкость во всем теле. Перед его глазами из мрака возникло чернобородое, бледное лицо.
— Дэрин? — шепнул Гэйлон, но сразу понял что ошибся. Незнакомец был только похож на Дэрина; у него были совсем другие, наполненные ненавистью и мрачным торжеством, глаза.
Незнакомец развел в стороны руки, и Гэйлон вниз головой сорвался в объятия Орима.
 
4
Она была с ним, он чувствовал ее любовь даже более отчетливо и явственно, чем дикую ярость Орима, от которой его выворачивало наизнанку. Прохладные пальцы коснулись его лба, и Гэйлон стал бороться, чтобы прийти в себя. Первое, что он почувствовал, — это мягкую перину под ним и тяжесть нескольких одеял сверху.
— Я удивлен, что лихорадка не вернулась, — проговорил кто-то тихим голосом совсем рядом. — Однако не исключено, что приступ еще повторится.
Король открыл глаза и увидел до боли знакомые гобелены, которые украшали стены его покоев. Рядом с его кроватью стоял Гиркан, а Джессмин сидела на одеялах в ногах его ложа. Тем не менее на ее прекрасном лице не было никакого выражения.
— Я очень недовольна вами, Гэйлон Рейссон, — произнесла она голосом таким же бесстрастным, каким было выражение ее лица.
Этот упрек вызвал в груди Гэйлона боль сожаления и раскаянья. Бросив взгляд на свои руки, лежавшие поверх одеяла, он прошептал:
— Другие… Как они?
— Достаточно хорошо, милорд, — вступил в разговор Гиркан, но Джессмин перебила его.
— У Мартена Пелсона сломана нога, так что, к счастью для себя, он не сможет в ближайшее время принимать участия в ваших проделках. Твоему безмозглому кузену пришлось слегка подштопать голову, чтобы он не растерял последний разум. Что касается Арлина и Ринна, то они исцарапаны с ног до головы, однако живы и в добром здравии, — Джессмин сложила руки на коленях. — Наш отважный ксенарский лорд, как мне сказали, тащил тебя на собственном горбу от самого кладбища.
— Я всегда подозревал, — с наигранной легкостью заметил Гэйлон, — что наш Арлин — герой от природы. Как нам вознаградить его за этот подвиг? Может быть, дать ему медаль? Или земельный надел?
Его слабая попытка рассмешить королеву осталась неоцененной. Джессмин выпятила вперед подбородок и прищурила свои нефритовые глаза.
— Лучше всего отослать его назад в Занкос, где он будет в безопасности.
Гэйлон не сумел сдержаться и рассмеялся. Джессмин нанесла свой ядовитый укол безукоризненно уместно и точно. Запруженные всяким сбродом узкие улочки портового города Занкоса отнюдь не могли считаться безопасными. Смех его, однако, быстро сменился новым приступом кашля, который напомнил Гэйлону о его действительном состоянии. Королева встала и сделала знак Гиркану.
— Сейчас тебе принесут чай из пастушьей сумки и мяты, — сказала она
Гэйлону. — Будь добр, выпей его и постарайся отдохнуть.
— Хорошо, моя госпожа, — пробормотал Гэйлон, глядя, как Джессмин и
Гиркан выходят из его покоев.
Снова он остался один, глядя на полинявшие и выцветшие гобелены, на которых худые охотничьи псы мчались за упитанными оленями, а в отдалении маячили всадники на чистокровных изящных конях. И олени, и собаки, и лошади навечно застыли на полушаге, и Гэйлон знал, что псы никогда не настигнут дичь, а охотники не догонят собак. От этого ему стало тоскливо, и он зарылся лицом в подушку, поглаживая золотой перстень и находя некоторое успокоение в шершавой поверхности своего Колдовского Камня. Краем глаза он заметил какое-то движение, какой-то красноватый проблеск.
Гэйлон стиснул зубы и повернулся к дверям.
— Ваше величество?..
— А, Тидус… Входи.
Пожилой советник улыбнулся и неуклюже поклонился, чувствуя себя неловко в своих малиново-красных официальных одеяниях. В руках он что-то держал.
— Еще один подарок? — с надеждой спросил король.
Улыбка Тидуса потускнела:
— Прошу прощения, милорд, но в моих ушах все еще звучат горькие упреки, которые обрушила на мою бедную голову ваша супруга, и все из-за того пустякового подарка, который я преподнес вам в последний раз. На сей раз я прихватил с собой кое-что, находящееся в пределах благоразумия…