Спасенный любовью

Этот человек сидел в праздной позе, облокотившись о стойку бара, скрывавшую его высокий рост. Худощавый, с черными как смоль волосами, он имел повадки хищника. Но он не мог знать, от кого унаследовал цвет волос, потому что никогда не знал ни матери, ни отца.
Отец был вообще неведомо где, а пьяница-мать бросила ребенка, когда тот был совсем крошкой.
— Кейн? — Над его ухом снова раздался тот же голос, в котором звучало страстное приглашение.
Нежные руки обняли его за талию. Дейзи прильнула к его спине, возбуждаясь от прикосновения к нему. Она помнила, как обнимала его прошлой ночью, упиваясь тем, как он возбуждается и изгибается от каждого волнообразного движения ее бедер.
Воспоминание об испытанном удовольствии вызвало плотоядную улыбку на ее полных накрашенных губах. Такой мужчина, вспомнила она. Настоящий мужчина, не похожий на других.
Ее пальцы играли густыми темными прядями волос, спускавшимися на шею. Вчера ночью он разговаривал неохотно, взгляд его сверкающих серебристых глаз был ледяным и неприветливым. И все же с ним не мог сравниться ни один мужчина. Пожалуй, даже грех брать с него деньги!
Но не мысль о деньгах воспламеняла все существо Дейзи. Ее руки быстро и суетливо скользили по груди Кейна. Она повела бедрами и снова хрипло прошептала его имя, надеясь, что он наконец отзовется на ее призыв.
Кейн издал протяжный, едва сдерживаемый вздох разочарования и безысходности. Он повернулся, пытаясь освободиться от надоедливых объятий этой женщины. Господи, ее руки похожи на щупальца спрута!
Когда он захотел отстраниться, она подняла голову и поцеловала его. Ее пальцы погрузились в его волосы и касались кожи головы. «Ее губы присасываются как пиявка, — с отвращением подумал Кейн. — И, о Боже, как отвратительно пахнет от нее кислым виски».
Наконец Кейну удалось оторвать свой рот от ее губ. Он пристально посмотрел на Дейзи. Его взгляд затуманился. Он видел лишь медно-рыжие волосы и смутные очертания фигуры. В его голове ее имя не задержалось. Господи, неужели он так пьян? Или это просто оттого, что в его жизни было столько женщин — в самых разных городах — и все они стали для него выглядеть одинаково?
Долли! Так оно и есть. Ее зовут Долли.
— Долли, — начал он.
Морщины на лбу женщины обозначились резче.
— Дейзи, — поправила она, надув губки, что когда-то, возможно, было привлекательным. Сейчас это выглядело жалко. — Неужели ты не помнишь, Кейн? Я Дейзи.
Хотя он ничего не ответил, а только продолжал пристально смотреть на нее, что немного беспокоило Дейзи, она отстранилась от него.
— Кейн? — Впервые она произнесла его имя с оттенком неуверенности. — Я сделала… что-нибудь не так, не правильно?
Не правильно. Это слово вызвало горечь в его душе.
Кейн крепко, до боли, стиснул зубы. Вот сейчас он здесь, среди самой разношерстной публики. Но он не уверен, что является одним из этих людей, не уверен, что достоин их. Следовательно, может ли он, черт возьми, судить о том, что правильно и что не правильно?
Дейзи слегка попятилась. Это движение напомнило Кейну о присутствии женщины. Когда их взгляды встретились, лицо Кейна несколько смягчилось. Женщина выглядела такой растерянной, что его невольно охватило раскаяние. До сознания Кейна наконец дошло, что вчера ночью он использовал ее, ища в ее объятиях и теле забвения.
— Ты не сделала ничего не правильного, — тихо сказал Кейн. — Но ты слишком хороша для такого скверного парня, как я, Дейзи. — Он вложил ей в руку монету и запечатлел на ее губах легкий поцелуй. — Найди себе на этот вечер лучшего мужчину, чем я, дорогая.
Кейн взял свой стакан со стойки бара, повернулся и пошел к столику, стоявшему в углу… один.
Подбоченившись, Дейзи наблюдала, как он исчез в толпе. Господи, что за странный человек! Дейзи пожала плечами, резким движением поправила юбку и повернулась к мужчине, сидевшему слева от нее.
Сидя за столиком, Кейн задавался вопросом: какого черта он здесь находится? Правда, женщины всегда испытывали к нему непреодолимое влечение.
Но ему надоели их жеманные улыбки и хихиканье. У Кейна болела голова, а воздух был пропитан табачным дымом и запахом дешевого виски. Казалось, больше никто этого не замечает. Все кругом шумели, галдели и веселились.
Однако и желания очутиться в своей комнате наверху у Кейна тоже не было. Комната была слишком маленькой, а кровать слишком одинокой… как и он сам.
Кейн пристально разглядывал стакан, который держал в руке, ощущая, как все его тело изнемогает от ноющей боли. Рассмотрев на свет темно-золотистую, слегка мутноватую жидкость, Кейн одним махом опрокинул в себя содержимое стакана с неровными отбитыми краями и едва заметно улыбнулся. — И тут же на его глаза навернулись слезы. Впервые Кейн понял, почему это пойло называется низшим сортом виски. В свое время он пробовал крепкий ликер, но этот напиток был настолько крепким, что обжигал желудок человека.
Возможно, однако, что вовсе не виски, а чувство вины жгло его душу.
Но в данный момент Кейну было все безразлично.
В эти дни и вообще уже давно ему было на все наплевать. Щелкнув пальцами и вздернув подбородок, Кейн высоко поднял стакан и сделал знак бармену.
В глубине души Кейн задавал себе вопрос, не попадет ли он в ад за содеянное…
Дерьмо. Может быть, сейчас он уже там.
Уж второй раз в этот день обеспокоенный Грэди мял в руках свою шляпу.
— Мисс Эбби, — наконец отважился он, — вы уверены, что хотите это сделать?
— Со мной все будет в порядке, Грэди. — В знак благодарности она молча сжала его руку. — Скажи Лукасу и Дороти, чтобы заботились о ранчо. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
С явной неохотой Грэди попрощался с ней. Эбби видела, как он завернул за угол, где были привязаны их лошади. Только когда Грэди пустил свою лошадь рысью, она издала долгий сдавленный вздох, поражаясь, как ей удалось вести себя столь спокойно.
Звуки рояля, смех и крики создавали такой шум, что Эбби хотелось бы заткнуть уши и убежать. Однако ей удалось скрыть свое состояние от Грэди. Но то, что Эбби увидела сквозь распахнутые двери, явилось для нее настоящим потрясением. Девушка ожидала, что клиентами «Серебряной шпоры» будут только мужчины, в конце концов это был кабак. Но к своему изумлению, она обнаружила там странных полуодетых женщин.
Эбби снова украдкой взглянула внутрь помещения. На этот раз она заметила, что рядом с дверью тоже сидела женщина. Ковбой, устроившийся напротив нее, сиял масленой улыбкой. Эбби поняла причину этого. Платье женщины — если его можно было назвать платьем — было сшито из ярко-красного кружева и едва прикрывало ее колени. Лиф платья был совершенно прозрачным. Под ним не было никакого белья! А когда она наклонялась вперед, ковбой мог беспрепятственно разглядывать крупную, ничем не стесненную грудь.
Эбби подавила в себе возглас изумления. Но, о Господи! Теперь ковбой лез женщине прямо под подол!
Не долго раздумывая, Эбби бросилась прочь. Оказавшись за углом здания, она без сил прислонилась к стене, тихо застонав от горя. В своей одежде она не может войти в «Серебряную шпору». Ведь взгляды всех посетителей бара разом устремятся на нее!
Двери бара распахнулись. Шурша шелком и стуча каблуками, кто-то тоже завернул за угол.
Несомненно, эта девушка только что покинула «Серебряную шпору». Эбби старалась не смотреть на нее, но ее душил нервный смех. Эту девицу миссис Рутерфорд тоже не назвала бы леди. Красное атласное платье на ней не было таким откровенным, как у женщины, сидевшей в баре у двери. Но все же оно было достаточно смелым…
Это как раз то, что надо Эбби! Ей надо раздобыть наряд, не слишком отличающийся от посетительниц бара. Но если кто-нибудь из посетителей все же ее узнает? Ну да ладно! Эбби гордо выпрямилась. Это был шанс, который она просто не могла упустить.
В ту же минуту она догнала девицу. Эбби слегка дотронулась до ее плеча.