Торжество любви

Глаза мужа вспыхнули.
— Я ее не любил. Никогда, — веско добавил он. — Хотя знаю, что многие думали по-другому. Но все они ошибались. — Иен хрипло рассмеялся. — Да, я считал ее красивой и не напрасно. Но в мое восемнадцатое лето она дала мне ясно понять, что не прочь бы лечь со мной в постель. Тогда мне стало ясно, что представляла собой эта женщина: неверная, лживая сука. Самовлюбленная и пустая. Меня потрясла ее уверенность, что я способен стать ее любовником — любовником жены собственного отца и своей мачехи. Когда я ее отверг, Фионна пришла в бешенство. Подозреваю, что именно она распустила слух, будто я ее преследую. Но вскоре до меня дошло, что если бы я сдался, то оказался бы не первым и не последним ее любовником.
— И твой отец ни о чем не догадывался?
— Она ухитрялась водить его за нос. А те, кто уступал ее чарам, конечно, не осмеливались и пикнуть. Я же терпел только ради отца.
Взгляд Сабрины был прикован к его лицу.
— Что случилось в тот день, когда ты ее нашел? Иен наконец решился сесть рядом с женой, о его глазах не отражалось ни единого чувства.
— Дверь в ее комнату оказалась запертой, и меня позвала одна из служанок. Я справился с запором и увидел, что Фионна лежит, задушенная собственной вуалью. Сначала я решил, что злодейство в приступе ревности совершил один из ее любовников, и, зная, как отец любил молодую жену, боялся рассказать ему о трагедии. Когда же обо всем сообщил, он не произнес ни единого слова. Просто повернулся и ушел. Тогда мне показалось странным, что отец не выказал признаков горя, не уронил ни единой слезы. Лишь пустые глаза отразили давящую душу тоску. Он заперся у себя в комнате и никого не желал видеть, даже не присутствовал на погребальной мессе жены. Я понимал, что долго так продолжаться не может, и вошел к нему в спальню, — голос Иена предательски дрогнул, — но было уже поздно… Иен крепко зажмурился, кадык на шее ходил ходуном. У Сабрины тоже защекотало в горле: она понимала, чего ему стоил рассказ. Сердце сдавило, точно в тисках, и она вложила руку в широкую ладонь мужа.
— Этот миг я запомнил навсегда, потому что сразу понял: отец умирает. Он поманил меня к себе и все рассказал. В тот вечер он вернулся домой раньше, чем предполагала Фионна, и сразу учуял витавший в воздухе и исходивший от жены мускусный запах любви. А еще раньше заметил в коридоре мужчину…
— И тогда догадался, что его жена неверна? — Сабрина затаила дыхание.
— Да. Припер ее к стене, и она во всем призналась. Даже стала похваляться своей неверностью. В отце что-то словно надломилось. Он обезумел от ревности и в припадке ярости убил ее.
Сабрина слушала мужа, и у нее надрывалось сердце.
— А сам не перенес содеянного и убил себя? Иен тяжело кивнул: — Не смог смириться с чувством вины.
Так вот в чем секрет, который так тщательно оберегал Йен! Он не был способен на убийство, и Сабрина раскаивалась, что такая мысль могла прийти ей в голову. Слухи о том, что он задушил Фионну, были лишь слухами. Иен никогда бы не опозорил отца и никому бы не открыл, что Дэвид — убийца. Он защищал его честь ценой своей собственной.
Теперь горе Иена отражалось у него на лице, и сердце Сабрины неистово рвалось к мужу. Она обвила его руками и прижалась лбом к груди. Руки Иена медленно сомкнулись у нее на талии.
— Прости меня, Боже, — прошептал он в мягкий шелк ее прекрасных волос, — я нисколько не жалею, что Фионна умерла. Но не могу себе простить, что опоздал к отцу, ведь я мог бы его спасти. Меня пробирает дрожь, когда я думаю, что за убийство и самоубийство он навечно лишен райского блаженства. И прошу тебя, несмотря на его грехи, не думай о нем плохо. Он был смелым, доблестным человеком.
Глаза Сабрины наполнились слезами. Душевная боль мужа стала и ее болью; от переживаний сдавило горло. Она слегка отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Не вини себя, Иен. Как бы там ни учила церковь, я не могу поверить, что Бог такой суровый судья, и не считаю, что твой отец сгорает в аду. Обещаю тебе: я буду хранить тайну, и ничего из того, что ты мне рассказал, не слетит с моих губ. Ни одна живая душа не узнает правды о том, кто убил Фионну.
Глаза Иена потемнели. Он снова прижал ее к себе, устроив ее голову у себя на плече. И Сабрина почувствовала, какое отчаяние съедает его душу. Никто из них не сказал бы, сколько времени они просидели обнявшись, а их сердца бились в унисон.
Но вдруг обнимавшие Сабрину руки напряглись. Встревожившись, она подняла глаза.
— В чем дело, Иен? Что случилось?
Его лицо омрачила тень.
— А что с тобой? Ты в порядке? — Его пальцы ощупывали ее ушибленную кисть. Сабрина успела совсем забыть, что только что случилось с ней самой.
— Со мной все хорошо, — ответила она с дрожащей улыбкой.
Иен внимательно посмотрел на жену.
— Ты уверена, что тебя столкнули с лестницы?
В памяти Сабрины всплыло недавнее приключение, и она испуганно поежилась.
— Мне… мне так кажется. — Ее глаза подернула дымка. — Как ты думаешь, Мэри умерла?
— Не знаю. Но очень может быть. — Что-то неясное промелькнуло у него на лице, но что именно, Сабрина не поняла.
— Мне кажется, кто-то желает, чтобы ты, да и все поверили, что с лестницы столкнул тебя именно я.
Сабрина похолодела.
— И закрыл в подвале: — Да. — Его голос сделался таким же мрачным, как и выражение лица.
— Значит, ты считаешь, что меня не хотели убивать?
— Не знаю… может быть, и это тоже… — Иен будто рассуждал с самим с собой, и, почувствовав, насколько он был серьезен, Сабрина помертвела.
Внезапно он заключил ее лицо в ладони.
— Мне известно только одно, что тебе здесь небезопасно. Может быть, будет лучше, если ты вернешься обратно в Данлеви…
— Нет, Иен! Нет! Я не поеду!
— Я только хочу, чтобы ты была жива и здорова. Бог свидетель, если с тобой что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу.
— А как же с ребенком? Ты говорил, что будешь рядом, когда начнутся роды. Ты… ты обещал! — Честно это было или нет, Сабрина не сдержалась и переложила на мужа всю тяжесть ответственности. Ее крик прозвучал как мольба и как обвинение. — Значит, ты меня обманывал?
Хотя челюсти Иена были плотно сжаты, он избегал смотреть жене в глаза.
— Нет. Но я не знал, что тебе может угрожать опасность.
— Не исключено, что мы вообще ошибаемся. — Сабрина прижала руки к груди. — Посуди сам: кто может желать моей смерти? К тому же мне нельзя отправляться в дорогу: мой час близится. Ты ведь не хочешь, чтобы ребенок родился где-нибудь в поле между замком Мак-Грегоров и Данлеви?
Последний аргумент решил спор.
— Ты права. — Иен прижал ее к себе. — Но ты должна за собой следить и вести себя осторожно. Никуда не ходи одна…
— Знаю, знаю… — Незаметно от него Сабрина облегченно вздохнула.
— Без меня не отпускай от себя Эдну, а со мной держись постоянно рядом.
Сабрина потерлась щекой о крутой изгиб его плеча и подумала, что держаться подле мужа будет для нее совсем необременительно.
— С удовольствием, мой принц, — пробормотала она. — С превеликим удовольствием.
Еще за месяц до этих событий Иен получил весть, что Роберт Брюс крепко побил англичан у Аоудон-Хилл в Эршире (Эршир — графство в Шотландии.). Однако в середине лета пришли другие новости. Эдуард Длинноногий рассвирепел не на шутку. В отместку англичане собрали армию, намереваясь, раз и навсегда подавить сопротивление шотландцев. Но во время перехода на север Эдуард заболел и умер.
— Его сын, Эдуард II, — насмешливо заметил тем же вечером Иен, — решив, что в сражение благоразумнее не ввязываться, поджал хвост и повернул на юг.
— Испугался могущества шотландских клинков! — выкрикнул кто-то из-за стола.
Губы Иена изогнулись в ухмылке.
— И мы знаем, что не напрасно. Английский меч не идет ни в какое сравнение с шотландским клинком.
— Что же теперь будет? — спросила Сабрина, когда они остались одни.
Иен задумчиво посмотрел на жену.