Безумная погоня

К этому моменту настроение Стивена значительно улучшилось. Чтобы мир не казался серым и бессмысленным, ему нужна была женщина, и робкое очарование леди Годуин оказалось идеальным противоядием.
— О Боже! — Хелен прикоснулась к его пальцам затянутой в перчатку рукой. — Весьма печально это слышать. Я не считаю последние годы правления тори сколько-нибудь удовлетворительными, — поспешно пояснила она.
— Вот как?
Некоторое время они сидели в молчании, и любой мыслящий наблюдатель заметил бы, что у леди Годуин слегка разрумянились щеки. Тот же самый наблюдатель мог бы заметить, что мистер Фэрфакс-Лейси искоса поглядывает на ее лицо, тогда как она с деланным интересом изучает содержимое своего бокала, и сделать из этого весьма пикантные выводы.
 
Глава 3
ТАКАЯ МОЛОДАЯ И ТАКАЯ ИСПОРЧЕННАЯ…
В конце концов леди Беатрикс Леннокс решила, что домашнее собрание, устроенное скандальной леди Ролингс, могло бы быть хоть немного поинтереснее. Единственной гостьей, кроме тех, кого привезла с собой Арабелла, оказалась графиня Годуин, но Беату она не интересовала, и когда кто-то похлопал ее по плечу, она, приглушенно ахнув, поспешно обернулась.
Перед ней стояла графиня собственной персоной.
Когда они обменялись обычными приветствиями, графиня сперва уставилась в окно, а затем произнесла, растягивая слова:
— Вы были так поглощены созерцанием, что я подумала: отсюда открывается восхитительный вид. Увы, эти окна выходят всего лишь на задний двор.
Беата пожала плечами.
— Я просто размышляла, — нехотя пояснила она.
— Вот как? Надеюсь, не о неверных мужьях? У меня как раз такой, но вы, конечно, не собираетесь последовать моему примеру…
Беата рассмеялась:
— В мои планы вообще не входит замужество, так что я надеюсь счастливо избежать лишней головной боли.
— А вот я сбежала из родительского дома со своим возлюбленным, — призналась графиня с мечтательным видом. — Тайное бегство — самое упоительное в знакомстве, но само знакомство — едва ли надежная основа для брака.
— Вы правы, я всегда считала побег с возлюбленным довольно романтичным, — с деланным энтузиазмом заметила Беата. На самом деле она с трудом могла представить, что кому-то пришла в голову фантазия бежать с леди Годуин. Графиня выглядела довольно худой, с острыми скулами и массой заплетенных в косы волос, что придавало ей облик средневековой матроны. Подобная внешность ни у кого не могла вызывать восторга. К тому же ее изрядно портила плоская грудь. Сама Беата носила нижнее белье, покрой которого не только подчеркивал каждый дюйм ее плоти, но и создавал впечатление дополнительного объема даже там, где его на самом деле не было; вот почему она с презрением относилась к женщинам, которые таким бельем не пользовались.
— Должно быть, я тогда считала бегство с возлюбленным невероятно романтичным, — произнесла графиня, присаживаясь. — Но теперь мне в это не слишком верится. Конечно, много лет назад я была просто глупой девчонкой.
Беата едва не рассмеялась.
— А вам никогда не хотелось взять мужа в руки?
— Взять мужа в руки? — Графиня вскинула брови.
— Почему вы не выдворили оперную певичку из своей спальни? — спросила Беата, словно справлялась о времени суток. — Я бы никогда не позволила другой женщине спать в моей постели.
— Но это выдало бы мое желание воцариться в этой спальне самой. Кроме того, если бы ее не было в моей постели, все равно кто-то оказался бы на этом месте. Я принимала ее как неизбежное зло, досадное неудобство, что-то вроде грелки для постели…
Беата чуть ни подавилась. Теперь она, кажется, поняла, почему пристойная до приторности леди Годуин дружила со столь же непристойной леди Ролингс.
—  — Грелка для постели?
Графиня кивнула.
— Как это несправедливо! — Беата всплеснула руками. — Не иметь возможности спать в собственном доме!
Графиня бросила на нее сардонический взгляд:
— А когда жизнь была справедлива к женщине, леди Беатрикс?
— Ну… — До настоящего момента Беата не была уверена, помнит ли графиня о ее скандальном прошлом. — Свою ситуацию я не считаю прискорбной.
— Если мне не изменяет память, вас застали в нескромном положении с Сандхерстом. Скандал не задел его репутации, в то время как ваша была испорчена. Вас изгнали из родительского дома и… — графиня сделала паузу, подыскивая подходящее слово, — большинство тех, кто вас знал, не пожелали вас принимать.
— Да, но я не собиралась выходить замуж за Сандхерста, — усмехнулась Беата. — Если бы я стала его женой, думаю, все бы моментально утряслось. Однако я отказала ему.
— И почему вы не захотели выйти за него?
— Если честно, он мне не особенно нравился. Качнув в бокале свой херес, графиня выпила его залпом.
— Вы гораздо умнее меня, леди Беатрикс. Я не обнаружила подобной неприязни, пока не вступила в брак.
Беата улыбнулась:
— Вероятно, следовало бы признать незаконными браки, заключенные в Гретна-Грин [2].
— Вероятно. Вы и вправду полагаете, что никогда не выйдете замуж?
— Да.
— И всегда придерживались такого мнения? Графиня не хуже Беаты знала, что ни один уважаемый мужчина не возьмет в жены такую особу, поэтому Беата промолчала.
— Ну конечно, вы не думали о замужестве. — Графиня вздохнула. — В противном случае зачем вам отказываться от предложения Сандхерста? Весьма сожалею.
Беата пожала плечами:
— Это тот случай, когда мечты уступают место реальности. Вместо того чтобы терпеть такого мужа, как ваш, миледи, я, вероятно, заехала бы ему в ухо каким-нибудь тяжелым предметом…
Леди Годуин улыбнулась, и улыбка сразу оживила ее лицо. Теперь она больше не казалась скучной матроной из Средневековья.
— И что еще вы бы сделали с моим мужем? — осведомилась она не без любопытства. — Между прочим, можете называть меня Хелен; в конце концов, это самый откровенный разговор из всех, которые до сих пор мне приходилось вести с абсолютно незнакомым человеком.
Хелен удивлялась себе. Впрочем, в Беатрикс Леннокс было нечто такое, какая-то искра озорства, которая и в самом деле напомнило ей Эсме.
— Вы тоже можете называть меня Беата. Насколько я понимаю, вы сами не хотите, чтобы ваш муж… играл чересчур активную роль в вашей жизни. — Беата старалась говорить предельно деликатно.
Хелен рассмеялась:
— Ну конечно, нет.
— Тогда заставьте его пожалеть, что ему пришла в голову мысль покинуть вашу постель. В то же время дайте ему понять, что у него нет ни малейшей надежды вернуться.
— Вы считаете, я должна отомстить? — Хелен вновь вскинула бровь; идея мести представлялась ей достаточно привлекательной.
— Точно, — кивнула Беата. — Кроме того, месть не только сладка сама по себе — она приносит удовлетворение. Вы, леди Годуин…
— Хелен.
— Хелен, — послушно повторила Беата. — Вы имеете репутацию, о которой другие находящиеся здесь дамы могут только мечтать.
Хелен невольно усмехнулась: Беата, леди Арабелла и сама Эсме едва ли могли претендовать на звание поборниц добропорядочности.
— Эсме рядится в новое платье, — уточнила она. — Мечтает стать досточтимой матроной, вдовой.
Беата пожала плечами:
— Может, леди Ролингс и мечтает о добропорядочной репутации, но я — точно нет. Со стороны Арабеллы я также не замечала подобных устремлений. Среди нас вы единственная, кто больше всех пострадал от мужчины и все же сохранил благоразумие. Что до меня, то на вашем месте я бы бесстыдно флиртовала с мужчинами на глазах мужа.
— Возможно, я тоже так бы сделала, если бы это было ему небезразлично. Но Рису, сказать по правде, все равно.
— Чепуха. Мужчины как собаки на сене: им нужна вся кормушка, хотя сами они сена не едят. Если вы заведете роман, особенно на глазах всего света, он подавится собственной печенью, — сказала Беата не без удовольствия: ей было радостно видеть, с каким вниманием слушает ее графиня. — Не говоря уже о том, какое удовлетворение вы при этом получите.