Крепость Серого Льда

— Пойдем. Огни красные, и старому человеку тревожно стоять под ними.
Райф медлил, и старик добавил:
— Девушка ушла. Я отправил ее домой и велел ей забрать мясо.
Желание вспыхнуло в Райфе с новой силой, и он покраснел, не зная, известно ли об этом Слышащему.
Он мог бы поклясться, что старик умеет читать мысли, потому что Садалак нахмурился и покачал головой.
Вновь оказавшись в теплой землянке, Райф первым делом заметил, что немой ворон вернулся на свой насест. При виде Райфа он стал кивать и издавать утробные звуки, словно его одолевала рвота. Райф воспринял это как оскорбление. Лампа из мыльного камня, за которой Села так заботливо ухаживала последние два дня, нещадно коптила. Райф хотел поправить фитиль, но Слышащий отпихнул его и сказал:
— Сядь. Может быть, от других моих подарков ты не откажешься так легко.
Присев посреди землянки, старик откинул одеяла, разгреб травяные циновки и выковырнул из земли четыре камня. Под ними помещался тайник. Райф для приличия отвернулся, но Садалак, вытащив из дыры сундучок и повозившись с железными затворами, воззвал к нему:
— Чего сидишь? Не видишь, что старик сам не справится?
Пристыженный Райф, откликнувшись на его зов, увидел, что этот сундучок сделан не в племени Ледовых Ловцов. Стенки из красивого резного дерева скрепляли по краям филигранные железные полосы. Замки проржавели, и Райфу пришлось пустить в дело нож, чтобы открыть их. Изнутри пахло пылью, старым пергаментом, старым металлом и плесенью. Слышащий запустил в сундук руки, разворошив бурый мох, положенный туда для защиты от влаги.
— Здесь две вещи, кланник. Скажи, что сильнее: стрела или меч?
— Стрела, — не задумываясь, ответил Райф. — Ею можно убить на расстоянии, не подвергая опасности себя и своих спутников.
— Стало быть, ты не хочешь смотреть в глаза тому, кого убиваешь?
— Я вообще не хочу убивать, — сказал Райф, чувствуя, что его провели.
— Странное желание для человека, носящего имя Свидетель Смерти. Не смотри на меня так, кланник. Я стар и заслужил право говорить то, что думаю. А вот ты как раз в том возрасте, когда больше приличествует слушать и помалкивать. Что ты, к примеру, мог бы сказать о стреле, которая предназначена не для человекоубийства? Молчи, сам знаю. Ты хочешь спросить, для чего же она тогда нужна, и я могу ответить тебе на это только одно. Не у многих стрел есть имена. Кузнецы не трудятся над ними многие месяцы, ювелиры не украшают их дорогими каменьями, и кланники не полируют их любовно каждый вечер. Это мечам дают имена: Луч Света, Бойся Меня, Отнимающий Жизнь и так далее, кто во что горазд, а стрелам их не дают. Так вот, у моей стрелы имя есть. — Старик разгреб мох и что-то достал из сундучка. — Вот она: Искательница Кладов.
Белый металл сверкнул на свету, и Райф подумал: серебро. Не сталь и не белое золото с добавлением мышьяка и никеля, как в стрелах дхунских королей. Но присмотревшись получше, Райф увидел, что ошибся. Это не серебро, это голубовато-белый металл суллов. Райф не знал, как он называется и где его добывают. Ходили слухи, будто он падает со звезд в виде каменных глыб, которые затем раскалывают, как яйца. Тонкий трехгранный наконечник явно сделан для стрельбы по мишеням, а не для охоты, и с древком его соединяет не бечева и не проволока, как заведено в кланах, а втулка, выточенная столь искусно, что от одного вида дух захватывает. Скелетная втулка. Райф слышал о них от Баллика Красного, но сам до сих пор не видел ни разу. Такая втулка придает стреле точность и устойчивость — она связывает наконечник с древком надежнее, чем целый моток бечевки. Райф, не удержавшись, протянул к стреле руку.
— Ха! — воскликнул Слышащий, подняв ее повыше. — Ты, я вижу, способен желать чего-то, не чувствуя себя виноватым.
Райф стерпел упрек молча, зная, что заслужил его. Он вел себя, как дурак, и поступил с Селой дурно — неудивительно будет, если она теперь возненавидит его. Райф, впрочем, надеялся, что этого не случится. Ему очень хотелось бы, чтобы Села сохранила о нем хорошее мнение — он сам не знал почему.
— На, возьми, — сказал Слышащий и вложил стрелу ему в руку.
Навыки лучника пересилили все остальное. Райф взвесил стрелу на ладони, прикидывая высоту ее полета и требуемую силу натяжения. Она оказалась на удивление легкой — ветроловкой, как сказал бы Баллик. Когда пользуешься такой, высоко целить не надо. Древко у нее странное — костяное вроде бы и с инкрустацией, которую видишь обычно на луках, а не на стрелах. Такая обработка могла бы плохо сказаться на полете стрелы, как любая неровность, — но Райф, проведя пальцами по кости, убедился в ее полной гладкости. Когда-то древко было красным — следы краски сохранились в едва заметных насечках. Оперение занимало треть стрелы, и Райф, разглядев его, разволновался еще больше. Такая стрела должна вращаться в полете, предохраняя себя тем самым от встречных порывов воздуха и уклона вниз, неизбежного для всех летящих снарядов. Райфу захотелось пустить ее прямо сейчас. Никогда еще он не держал в руках стрелы столь совершенной.
— Ты заметил, вижу, что оперение расположено по спирали, — произнес Слышащий. — А знаешь ли ты, из чего оно?
Райф не знал и теперь принялся изучать светлые волоски, вставленные прямо в кость и укороченные до величины одного дюйма.
— Белый волк, — предположил он, но подтверждения не дождался и стал гадать дальше: — Рысь... снежный тигр. — Старик по-прежнему молчал, и Райфа осенило: — Это человеческие волосы.
— Не совсем человеческие, но вроде того. — Старик смотрел на Райфа, как бы проверяя, готов ли он... к чему готов? — Слышал ли ты о Древних, — наконец начал он, — которые обитали на этой земле еще до человека? Многие говорят, что они походили на нас — такие же глаза, рот и две ноги. И что они были красивы на свой лад, как и суллы. Надо тебе знать, что земля эта не всегда была скована морозом. В Великой Глуши когда-то росли деревья и текли реки, столь широкие и глубокие, что могли бы затопить бесследно целые деревни. Русла существуют до сих пор, если знаешь, где их искать, и многое другое тоже сохранилось. В сердце Глуши стоят древние бревенчатые срубы, которые не рассыпались до сих пор. Их построили Древние. Говорят, что ими также была построена прекрасная, но непрочная крепость, где произошла и была проиграна Последняя Битва. Суллы называют то время Бен Горо — Стариной. Они полагают себя единственными, кто чтит и помнит Древних, но самомнение ослепляет их, и они забывают, что старик вроде меня способен слышать то, чего не слышат они.
Гордость вспыхнула в глазах Слышащего и тут же угасла. Райф, внимая ему, вертел в руках стрелу, и ему казалось, что и ночь тоже вращается, словно стрела в полете, устремленная к цели, давно намеченной Садалаком.
— Я называю тебя Мор Дракка, Свидетель Смерти. Я видел тебя задолго до того, как ты узнал сам себя и начал свою первую жизнь. Суллы видят в тебе угрозу и проклятие, ибо знают, что однажды тот, кто зовется Мор Дракка, обречет их на гибель. Численность этого гордого, древнего народа за последние десять тысяч лет сильно уменьшилась, и они боятся, что ты и есть тот, кто станет свидетелем их конца. Ты жив только потому, что нужен им, несмотря на их опасения. И потому, что каждая пущенная тобой стрела находит чье-то сердце. Нет, кланник, не перечь мне. Не забывай, кто я. — Гордость снова, как вспышка молнии, озарила его тусклые глаза. — Возьми эту стрелу по имени Искательница Кладов, оперенную волосами Древних, возьми и используй так, как надлежит. Она должна найти — не могу сказать что, ибо эхо столь давнего знания стало совсем слабым и неслышным. Я храню ее шестьдесят лет, а до меня ее сто лет хранил Лутавек, а до него Куллагук, а до него сам великий Тунгис. Много рук прикасалось к ней, но ни одни не возлагали ее на лук и не натягивали тетиву. «Жди, — говорили мои предшественники. — Однажды придет некто, и ты узнаешь по его рукам и его духу, что ему можно доверить стрелу».
Слышащий вновь погрузил руки в сундук.