Крепость Серого Льда

Инигар умолк. Рейна тоже молчала, дожидаясь, когда он закончит говорить о камнях и начнет говорить о себе.
— Мне нужна Эффи Севранс, Рейна. Скажи мне, где она.
Вот, значит, чего он хочет. Эффи. Следовало бы догадаться.
— Ты не сможешь уберечь ее, Инигар.
— Я ведун и берегу весь этот клан, а значит, и ее тоже.
«Что ж ты не устерег ее, когда Станнер Хок хотел спалить ее в печи? Где были в ту ночь мы все?» Рейна рассердилась на себя и потому ответила резко:
— Ты один против тысяч, Инигар Сутулый. Эффи нельзя больше оставаться в этом клане.
Ноздри ястребиного Инигарова носа побелели.
— Она нужна здесь. Я выбрал ее своей преемницей.
Рейна удержалась от нового резкого ответа. Глядя на закопченные стены молельни, на каменные корыта и скамьи, она понимала, что Инигар видит это место не так, как она. Жалость снова овладела ею. Он недужен и может умереть, а заменить его будет некем.
— Выбери кого-нибудь другого, Инигар, — мягко предложила Рейна. — Эффи скоро уедет отсюда. Я отсылаю ее на юг к моей сестре, в Дрегг.
Глаза ведуна вспыхнули холодным гневом.
— Эта девчонка для тебя важнее, чем клан?
Ведун задал нечестный вопрос. Рейна не могла на него ответить. Когда Битти Шенк прибежал к ней в Канун Пришествия и рассказал, что нашел Эффи у собачьих закутов, трясущуюся от холода и страха, сердце у нее чуть не разорвалось. Ни одному ребенку не довелось еще испытать столько горя, как Эффи Севранс, и Рейна решила избавить ее от дальнейших испытаний.
Инигар нарушил ход ее мыслей:
— Уже пять лет я ищу ученика, который мог бы меня заменить. Каждый раз, как рождался мальчик, моя надежда оживала. Каждый раз, когда кто-то из ребят проявлял особенный интерес к молельне, я следил за ним, надеялся и ждал... но новый ведун так и не явился. А потом сюда стала приходить Эффи и сидеть под этой вот скамьей. Никто из детей не вызывал во мне такого волнения. В ней есть сила, Рейна. Сила, которая может пригодиться этому клану. Она еще мала, но с возрастом многому научится. Я сам ее научу. Тебе молельня кажется мрачным местом. Нет, не отрицай: это написано у тебя на лице. Ты не видишь скрытой здесь жизни. Когда я с долотом в руке подхожу к священному камню, я имею дело с человеческими душами. У каждого мужчины и каждой женщины этого клана есть сталь, выкованная Брогом Видди, и порошок священного камня, смолотый мной. Скажи мне, Рейна, что сильнее? То, что убивает, или то, что дает благодать?
Ведун умолк, давая ей время подумать. Позади него дымился Градский Камень, медленно замерзающий гигант.
— Здесь ей не будет плохо. Жизнь ведуна, правда, скудна и одинока, зато исполнена порядка и смысла. Ты поступила бы честно, признав, что ей она как раз подойдет. Эффи ходила сюда по собственной воле, и ты знаешь, что ей лучше всего бывает в темных, уединенных местах. Позволь мне взять ее к себе и обучить. Она будет спать прямо здесь, на скамье, и есть вместе со мной.
Правда и здравый смысл его слов почти убедили Рейну. Эффи боится простора — одним богам известно, как доставить ее в Дрегг. Тем не менее ей придется туда уехать. Инигар предлагает девочке какую-то полужизнь, которая будет проходить во мраке, в тиши и в дыму. Не может Рейна с этим смириться. Она растила Эффи как родное дитя, учила ее говорить и держать ложку. Для девочки она хочет самого обыкновенного счастья. Хочет, чтобы Эффи танцевала в Дрегге.
Инигар прочел все это на ее лице, но вместо ожидаемого гнева Рейна встретила лишь покорность.
— Хорошо, увози ее, — сказал он. — Где бы она ни оказалась, в Дрегге или в самой глубине Пустых Земель, судьбы ее изменить ты не сможешь. Она рождена для камня, Рейна Черный Град, она носит его у себя на шее. Ты, как орлица, наделена острым зрением и знаешь, что я говорю правду.
Больше им нечего было сказать друг другу, и Рейна ушла, оставив Инигара в темноте — немощного человека рядом с немощным камнем.
Ей не терпелось выбраться из круглого дома. По коридору и сеням она промчалась бегом. Ее окликали, но она ни на кого не обращала внимания. Чувствуя отчаянную потребность в свете, ветре и свежем воздухе, она добежала до конюшни и оседлала Милашку.
— Я так и думал, что тебе захочется прокатиться, — сказал ей конюх, добродушный Джеб Оннакр. — Поосторожней только у Холодного озера — там лед подламывается. — Их глаза встретились, и он добавил: — Я скажу, что ты поехала на юг, в Клин, если кто спросит.
Рейна поблагодарила его. Невелика вроде услуга, а как приятно. Джеб по жене родня Шенкам, а Шенки остались верными Эффи. Орвин Шенк знает, где спрятана девочка, и Джеб, конечно, догадывается, что Рейна едет туда. Что ж, она и правда собирается, но прежде запутает след. Мейс следит за ней, и приходится соблюдать осторожность.
Мышки с ласкиными хвостами.
Рейна стряхнула с себя тревогу и пустила Милашку вскачь.
Как это чудесно — скакать верхом, когда под тобой играют лошадиные мускулы и ветер бьет тебе в грудь. Рейна радостно улыбалась, и Милашка, поощряемая ею, прыгала через изгороди без всякой на то нужды.
Сначала на юг, напомнила себе Рейна, боясь, что радость сделает ее беззаботной. На запад свернешь, когда доберешься до леса.
Они все, конечно, разыскивали Эффи — Мейс, и Станнер Хок, и Турби Флап. Они подозревали, что Рейна и Шенки где-то прячут ее, но Шенки сомкнули ряды с молотобойцами Черного Града. Эффи для них своя, и с помощью богов никто ее не найдет. Мейс постоянно приставал к Рейне с вопросами — почему, мол, она последние дни так часто выезжает верхом, особенно когда морозы ударили. Он знал, что она лжет, но давить на нее не мог. Он ведь прикидывается, что принимает в девочке участие, как и подобает вождю. Но Рейну не проведешь: она знает, кто управлял руками, отправившими в печь несчастное животное.
Переведя лошадь на рысь, Рейна свернула к Холодному озеру. Недавние холода оставили заметные следы на каменных соснах и березах. Десять дней назад вдруг ударил такой мороз, что стволы деревьев начали трескаться. Перед этим уже наступила оттепель, и изголодавшиеся за зиму деревья стали тянуть из земли влагу. Мороз, по словам Длинноголового, не мог выбрать худшего времени: влага в стволах превращалась в лед и раскалывала древесину до самых недр. В одном только Клину погибло около пятисот старых деревьев — никто не помнил, чтобы подобное бедствие случалось прежде, да еще столь внезапно.
Снова дурные знаки, угрюмо подумала Рейна, следуя по едва заметной тропинке к озеру. Милашка целых два часа пробиралась по мерзлому илу и камышам, и Рейна с тоской думала о торной тропе, ведущей к озеру прямо от круглого дома — по ней до места всего какой-нибудь час. Проклятые камыши обдирают ноги в кровь, и только богам ведомо, вода под ними или твердая земля. Углядев наконец уродливую лачужку на сваях, Рейна вздохнула с великим облегчением.
Безумная Бинни преспокойно ожидала ее на мостках, точно заранее знала, что Рейна приедет. Вся в черном, с деревянным молотком в руках.
— Рыбу глушить, — объяснила она, заметив взгляд Рейны. — Она всплывает наверх около свай и по весне еще неповоротлива.
На мостках у ног Бинни уже подрагивало несколько довольно крупных форелей. Спешившись, Рейна оглядела причудливое жилище клановой отшельницы.
Хижина стояла над водой на южном берегу озера. Построил ее Эван Черный Град во времена Речных Войн, когда каждый уважающий себя вождь клана был одержим манией обороны своих проточных вод. Рейна не могла понять, зачем хижину поставили именно здесь: ни по одному из ручьев, впадающих в озеро, даже маленькая лодка не прошла бы. Но мужчины есть мужчины, и если другие кланы строили укрепления на сваях, то и Черный Град непременно должен был построить.
Беда в том, что строение вышло непрочное. Черноградцы не речные жители и в водных постройках ничего не смыслят, поэтому домик сорок лет спустя почти совсем развалился. Просевшая крыша кое-как залатана камышом и звериными шкурами, оконные рамы сгнили, двор со всеми службами ушел в озеро — чудо, что сама хижина еще стоит.