Пещера Черного Льда
В этот миг на некотором расстоянии от нее тихо отворилась дверь — там, где располагались покои Пентеро Исса. Не успев сообразить, что ей делать дальше, Аш услышала тихие шаги. Исс шел в ее сторону.
Рывком освободив волосы, Аш забилась в самую глубину ниши. Исс будет в бешенстве, если увидит ее здесь. Засов, который она самовольно приделала к двери, покажется сущим пустяком по сравнению с этим.
Не успела она устроиться более или менее удобно, ее приемный отец вышел из-за угла. Тощий, бледный, безволосый, с бритой головой, Исс походил на утопленника недельной давности, выловленного из озера. Все у него было гладким, тусклым, бескровным. Глаза отсвечивали бледной зеленью, губы и щеки видом и цветом напоминали вареную телятину, ушные мочки пропускали свет.
Держа под мышкой какой-то сверток, Исс шел быстрее, чем обычно. Голубой шелк, обильно расшитый цепочками и агатами, шуршал вокруг его ног.
Аш затаила дыхание, съежилась и закрыла глаза.
Исс прошел бы мимо нее, но остановился. Настала тишина. Поняв, что ее обнаружили, Аш открыла глаза. О хождении во сне можно было теперь даже не заикаться.
Ожидая встретить бледно-зеленый взгляд приемного отца, Аш с удивлением увидела, что Исс даже не смотрит на нее. Повернувшись к ней спиной, он стоял перед железной дверью. Рука его шевельнулась, и послышался тихий скрежет поворачиваемого в замке ключа.
За всю свою жизнь в Крепости Масок Аш ни разу не видела, чтобы эту дверь отпирали. Она вела в заброшенную восточную галерею, за которой находилась Кость. В Кость никто не ходил — это запрещалось законом. Говорили, что там погибло много рабочих, провалившихся сквозь сгнившие половицы: они были раздавлены глыбами камня или упали на острые пики перил вокруг лестничного колодца.
Аш подалась вперед, придерживаясь рукой за гладкий зад Торни Файфа.
Дверь распахнулась под нажимом Исса, и в коридор, словно туманом, пахнуло затхлым воздухом. До Аш донесся сухой запах старых камней и увядания — вот так же пахло от Исса, когда он заходил в ее комнату ночью. Аш вздрогнула то ли от волнения, то ли от страха. Замок открылся почти бесшумно, так же сработали и петли — словно кусок масла скользнул по сковородке. Все смазано, и ржавчины нет.
Исс скрылся во мраке за дверью. Забыв, что клялась вернуться назад, Аш мысленно приказывала ему не запирать дверь за собой. Он спешил, это было видно. Неужели все-таки запрет?
Дверь закрылась легко, точно весила вчетверо меньше, чем на самом деле. Один из железных листов ее обшивки слегка сместился от дуновения воздуха. Аш ждала, когда повернется ключ, но так и не дождалась. Раздался лишь какой-то щелчок, и все стихло.
Сердце у Аш колотилось часто и гулко. Ее тянуло к двери, но она заставляла себя выждать. Итак, ее приемный отец отправился в Кость.
Шли минуты, и задница Файфа под рукой Аш приобрела маслянистый блеск. Аш ласково похлопала по ней, проникшись теплым чувством к старичку-основателю.
На этот раз она выбралась из-за статуи без хлопот, заправив волосы под рубашку и высоко поднимая ноги, чтобы избежать острых краев. Разминая затекшие мускулы, она подошла к двери. Вблизи стало видно, что железные листы подверглись рифлению и закалке. На каждом из них был оттиснут собачник, сидящий на Железном Шпиле.
С тревожным чувством Аш нажала на дверь. Она легко подалась внутрь под ее ладонью. Из-за нее просочился мрак и затхлый воздух. Исс не запер дверь. Это казалось странным, просто невозможным. Сомнение вызвало судороги в животе у Аш, но она не прекратила толкать дверь. Там внутри определенно хранились какие-то тайны, и Аш должна была узнать, не имеют ли эти тайны отношения к ней.
Она ступила во тьму, и дверь закрылась. Холод здесь был другой, чем в ротонде: он был сухой, прогорклый и тяжелый, словно в воздухе висела замерзшая пыль. Аш постояла немного, давая глазам привыкнуть к темноте.
Восточная галерея представляла собой длинную, крытую сланцем известняковую аркаду — Аш знала это, потому что галерея выходила на восточную сторону двора, — но в темноте почти ничего не было видно, только зияли черные арки и слабо белели простенки. Откуда-то сверху шел тихий воркующий звук, и Аш догадалась, что там гнездятся голуби.
Уповая на то, что других живых существ она здесь не встретит, Аш пошла, как полагала, вперед. Каменная пыль хрустела под ногами на каждом шагу, ледяные пальцы мороза хватали за руки и лодыжки. Сухой запах увядания усилился. Встревоженная Аш прибавила шагу, говоря себе, что может вернуться в любое мгновение, и стараясь быть сильной.
Галерее не было конца. Если бы не щели в заколоченных проемах, через которые проникал лунный свет, здесь царил бы кромешный мрак. Что может человек видеть в такой темноте? Шаги Аш стали медленнее. И что он может в ней делать?
Она остановилась, глядя перед собой. Дорогу впереди преграждала полукруглая стена, черная, но достаточно гладкая, чтобы отражать какой-то свет. В ней едва угадывалась тяжелая резная дверь. Аш ее сразу узнала. Точно такая же дверь, наглухо запертая и заколоченная, находилась снаружи, в крепостной стене. Резьба на ней обманывала глаз — казалось, будто дверь открыта и в ней стоит Робб Кло, правнук лорда-бастарда Гламиса Кло.
Второй вход в Кость.
Аш сделала шаг к двери, и пол у нее под ногами заколебался, а над головой затрещали балки. Пыль сеялась, как мелкий дождь. Волоски на руках встали дыбом. Потом все затихло, но в темноте вокруг продолжали происходить какие-то перемены. Стена впереди стала как будто еще чернее, точно впитала в себя частицу ночи, и сразу похолодевший воздух обливал Аш, как вода. Тени сгущались, и все словно уменьшилось в размерах.
А после Аш почувствовала это.
Что-то злое, изломанное, испытывающее нужду. Что-то медленно иссыхающее во тьме. Что-то безымянное и полное ненависти, одержимое одиночеством, ужасом и свирепой, невыразимой болью. Его наполняла злоба, его пожирал страх, великая нужда струилась в нем, как кровь в темном, опустошенном сердце. Оно желало — само не зная чего, но желало. И ненавидело. И было совершенно одиноко.
Страх сковал Аш, как мороз. Из нее вышел весь воздух, и легкие повисли в груди пустыми мешочками. Мгновение застыло в воздухе, как пыль, слишком тонкая, чтобы осесть. Аш казалось, будто она тонет в ледяной воде, не в силах дышать, шевелиться и думать.
Медленно-медленно, заплатив за это какую-то страшную цену, безымянное нечто обратило свои мысли к Аш Марке. Жернов его внимания прокатился по ней. В эти мгновения Аш осознала всю тягость его существования, и во рту у нее пересохло.
Это существо тянулось к ней.
Его не было нигде — ни сбоку, ни вверху, ни внизу, — но оно тянулось.
Аш отпрянула, втянула в себя воздух, повернулась и бросилась бежать.
Молотя кулаками по воздуху, с распустившимися волосами, шлепая башмаками по камню, она неслась по восточной галерее назад, к железной двери. Стены, арки, проемы летели мимо, сердце билось где-то в горле. Аш ворвалась в дверь, как медведь, проламывающий тонкий лед. Коридор ротонды обдал ее теплом и светом. Факел, погашенный ею, зажгли снова, и он горел желтым потрескивающим пламенем. Какой-то частью души Аш хотелось вернуться во мрак за дверью и сжечь то, что там обитало.
Но желание бежать пересилило. Не глядя, закрылась ли за ней дверь, и не опасаясь нечаянных встреч, Аш ринулась к лестнице. Стены, которые раньше обжигали ее холодом, как могильные камни, теперь казались теплыми, как спекшаяся на солнце глина.
«Какой же я была дурой, — думала Аш, несясь вверх через две-три ступеньки. — Всем известно, что тайны хорошими не бывают. Надо было держаться подальше и не лезть, куда не просят». Если бы она пробралась в покои приемного отца, а не пошла в Кость, вышло бы то же самое. Напрасно она надеялась найти какой-то чудесный клочок бумаги, где говорилось бы, что она не просто найденыш и что Пентеро Исс обманом и силой заставил ее настоящих родителей отдать дочь ему. Хороших тайн не бывает, и она дура, если верила в обратное.