Пещера Черного Льда
Райф взял поводья. Шор Гормалин говорил о войне, хотя и не высказал этого открыто.
Двадцать шесть человек по одному и по двое стали спускаться с холма к круглому дому. Ветер переменился и усилился, поэтому дым из труб летел им навстречу. Райф не имел ничего против. Дым был теплый, и от него пахло хорошими, честными вещами вроде смолистых дров, жареной баранины и дегтя. И еще он помогал прятать лицо.
Он ждал внизу, круглый дом. Его дом. Райф вспомнил, что чувствовал в прошлые разы, когда возвращался сюда, и настроение его омрачилось.
Сверху круглый дом казался массивным островом из серовато-белого камня посреди замерзшего моря. Он был погружен на сто футов в землю для защиты от свирепых ветров, снега и жестоких морозов, так что снаружи виднелась только верхняя четверть его крепостной стены и хорошо укрепленная каменная кровля. В камне щелями темнели окна, пробитые достаточно высоко, чтобы пропускать свет, но достаточно узкие, чтобы никто не мог в них пролезть. Земля за долгие годы поглотила часть стены, и круглый дом ушел в нее еще глубже. Каждую осень Длинноголовый со своими людьми две недели отгребал прочь свежую землю и тратил полный день на одну только корчевку проросших на крыше молодых деревьев.
Некоторые кланы не препятствовали земле заносить свои круглые дома, так что она в конце концов покрывала и крышу, где появлялась густая поросль. Дом клана Баннен снаружи походил уже не на дом, а на совершенно круглый холм.
Но в Черном Граде порядок был другой. «Мы защищаемся от холода и от врагов, но скорее умрем, чем станем прятаться». Райф это слышал не менее тысячи раз. Каждый в клане то и дело повторял эти слова, и то, что некогда было пустой похвальбой в устах одного вождя, сказавшего это другому, стало образом жизни. Даже своих умерших клан оставлял под открытым небом. Выставленные в долбленых липовых колодах у проезжих дорог, перевалов и ручьев, черноградцы и после смерти отказывались прятаться.
Райф потряс головой. Он видел этих покойников. Сера и прочие сильно пахнущие вещества отпугивали стервятников только на время. После сильного дождя или крепкого мороза вороны слетаются всегда.
— Райф! — Голос Рейны заставил его обернуться назад. Ловко управляя своей гнедой кобылкой, она подъехала к нему. Мех ее плаща и капюшона блестел, как тюленья кожа. За те несколько минут, что они ехали к дому, сильно похолодало, и мокрые снежные хлопья превращались в крупу. Дыхание Рейны оседало на мехах, как белый жемчуг.
Другие расступались, давая ей дорогу. Даже теперь, когда ее муж погиб, Рейна сохранила свое положение в клане. Она полностью разделяла достаток Дагро и уважение, которым он пользовался. Теперь клану придется избрать нового вождя. Райф знал, что Мейс Черный Град попытается занять место своего приемного отца, но знал также, что, если Рейна решит снова выйти замуж, ее избранник получит хорошую возможность сделаться вождем. Решения Рейны всегда были разумными. Когда в отсутствие Дагро возникали какие-то неотложные вопросы, клан обращался к его жене. «Рейна знает, что у ее мужа на уме», — говорили люди, подразумевая под этим, что полностью доверяют ее решению. Трудные роды, дурные предзнаменования, священные обряды, нанесенные женам побои, пьяные свары, споры относительно границ и запруд, угоны скота, вопросы чести клана — Рейна Черный Град на все находила ответ. И Эффи...
Райф задержал дыхание. Рейна относилась к Эффи, как мать.
— Дни убывают, — сказала Рейна, взглянув на небо. — Скоро света будет так мало, что из лука толком не прицелишься. Но Тем перед отъездом говорил мне, что ты находишь цель даже в темноте.
Услышав это, Райф посмотрел на нее повнимательнее. На лице Рейны не было улыбки.
— Ты ни в чем не виноват, понимаешь? И Дрей тоже. В этом клане нет ни одного мужчины, кто хоть раз не убегал бы из лагеря, чтобы пострелять дичь у лизунца.
Райф намотал поводья на кулак.
— Ты только это хотела мне сказать? — Мейс во главе отряда указал на дальний выгон, сказав что-то Виллу Хоку и Баллику Красному, и они кивнули в ответ. Райф сжал поводья так, что кровь перестала поступать в пальцы.
Начальственная выходка Мейса не осталась незамеченной. Рейна слегка повела плечами, и ее соболий плащ сместился на крупе кобылы.
— Я хотела поговорить с тобой об Эффи. Будь с ней поласковее, Райф. Она такой тихий ребенок — трудно догадаться, что у нее на уме.
— Что вы ей сказали?
Рейна помолчала.
— Мейс поговорил с ней до меня и сказал, что ты и Дрей погибли вместе с отцом.
Райф шумно выпустил воздух.
— И как она это приняла?
— Плохо. Она как будто... — Рейна не сразу нашла нужное слово, — рассердилась. Убежала, и ее долго не могли найти. Мы обшарили весь круглый дом. Корби Миз и Длинноголовый снарядили отряд на поиски. Летти собрала девочек, и они с факелами обошли выгон. Двое старших сыновей Орвина Шенка доехали до самого Клина. В конце концов ее нашел Шор Гормалин — она забилась в уголок малого собачьего закута, озябшая и вся в пыли. В руке она зажимала камень, свой амулет, и раскачивалась взад-вперед. Это ее так ослабило, что она едва держалась на ногах. Не знаю, как эти шенковы зверюги ее не съели. Орвин их кормит всего два раза в неделю — право, не знаю.
Ослабив немного поводья, Райф направил гормалинова мерина вокруг бугорка глинистого сланца. Собственный гнев вдруг показался ему очень незначительным.
— А потом?
— Вот насчет этого я и хотела тебя предостеречь. Она немного похудела. И держится так замкнуто... — Рейна умолкла, увидев маленькую фигурку, появившуюся из круглого дома.
Глядя, как всадники спускаются в долину, фигурка сделала несколько неуверенных шажков вперед. Это была Эффи — ее выдавали золотисто-рыжие волосы. Райф подался вперед всем телом, поразившись ее худобе.
— Обращайся с ней бережно, Райф Севранс. — Рейна послала свою лошадь вниз. — Вы с Дреем — все, что у нее осталось.
Райф едва расслышал, что она сказала. Дрей ехал впереди него, вместе с Орвином Шенком. Он оглянулся на Райфа. На лице его ясно читалось: «Что стряслось с Эффи?»
Тревога кольнула Райфа, и он послал мерина рысью, обгоняя опередивших его всадников. Дрей устремился за ним.
Из круглого дома на утоптанную глину двора выходило все больше народу. Одни несли факелы, другие — куски баранины и зажаренных целиком кроликов на вертелах. Кое-кто вышел с кормом и попонами для лошадей. Женщина — Анвин Птаха, судя по объемистому животу, — катила перед собой бочонок подогретого пива, испускающий пар.
Эффи стояла впереди всех, сгорбившись, дрожа в своем голубом шерстяном платьице. Никто не додумался накинуть на нее плащ или натянуть на руки варежки. Подъехав поближе, Райф увидел, как запали у сестренки щеки, и его сердце заныло.
Он соскочил с коня и бросился к ней. Эффи, шагнув навстречу, подняла к нему серьезное маленькое личико и протянула руки. Райф схватил ее в охапку, прижал к груди, запахнул в свой тулуп. Она была такая легонькая — точно солома, завернутая в одеяло. Райф притиснул ее к себе еще крепче, стремясь перелить в нее свое тепло и свою силу.
Тут подоспел Дрей, и Райф передал Эффи брату. Тот обхватил Эффи своими большими ладонями, целуя ее в волосы, в виски и в нос.
— Все хорошо, малютка. Мы здесь. Мы вернулись.
Эффи прикорнула у него на груди и сказала тихо и серьезно, взглянув сначала на Райфа, потом на Мейса, который расседлывал своего чалого:
— Я так и знала. Он сказал, что вы умерли, но я знала, что это неправда.
6
ПЕРЕВЕРНУТЫЙ ШПИЛЬ
Аш, ворочаясь во сне, вся обмоталась простынями. Полотно, которое старухи с Ремесленного острова ткали гладким и прохладным, как стекло, сдавило ей живот, скрутило ляжки и запястья.
Аш приснилось, что она заточена в ледяном плену. От голубовато-белого света ее руки и ноги блестели, как полированный металл. Скользкая ледяная стена источала влагу от прикосновения пальцев. Морозный пар наполнял рот, как молоко.