Запретный плод

Я затрясла головой, будто это могло прогнать видение.
Когда Джеймисон вернулся в кабинет, я сидела с папками в руках. Он закрыл за собой дверь. Как я и думала.
Кожа у него была цвета темного меда, глаза бледно-зеленые, лицо обрамляли тугие длинные кудряшки. Волосы почти цвета осенних листьев. Джеймисон был единственным рыжим зеленоглазым негром, которого я в жизни видела. Он был гибкий и худой той худобой, что достигается не тренировкой, а дается удачными генами. Представление Джеймисона о физических упражнениях сводилось к поднятию бокалов на хорошей вечеринке.
– Больше никогда так не делай, – сказал он.
– Как «так»? – Я встала, прижимая папки к груди.
Он покачал головой и почти улыбнулся, но это была злобная улыбка, оскал мелких белых зубов.
– Не строй из себя дуру.
– Извини.
– Извини, извини! Ты же не считаешь себя виноватой?
– Насчет попытки дать этой женщине карточку Филдса? Нет. Я бы сделала это снова.
– Я не люблю, когда меня порочат при моих клиентах.
Я пожала плечами.
– Я серьезно. Никогда больше так не делай.
Я хотела спросить его «А то что?», но не спросила.
– У тебя нет необходимой квалификации, чтобы консультировать людей о том, стать ли им нежитью.
– Берт считает, что есть.
– Берт возьмет деньги за убийство Папы Римского, если будет считать, что ему это сойдет с рук.
Джеймисон усмехнулся, потом нахмурился, но не смог удержаться от улыбки.
– Ты умеешь припечатать словом.
– Спасибо.
– Так не подрывай мой авторитет перед клиентами, о’кей?
– Обещаю никогда не вмешиваться, когда речь будет идти об оживлении мертвых.
– Этого мало.
– Это все, что я могу тебе обещать. У тебя нет квалификации консультанта.
– А ты маленькая мисс Безупречность. Ты убиваешь за деньги. Ты же просто наемный убийца!
Я сделала глубокий вдох и плавный выдох. Сегодня я с ним драться не буду.
– Я уничтожаю преступников с полного ведома и согласия закона.
– Да, только тебе это нравится. Ты ловишь кайф, вгоняя осиновые колья. Ты недели прожить не можешь, чтобы не искупаться в чьей-нибудь крови.
Я просто на него смотрела. Потом спросила:
– И ты в самом деле в это веришь?
Он, избегая моего взгляда, ответил:
– Не знаю.
– Бедные милые вампирчики, их просто неправильно поняли. Так? Тот, кто оставил на мне это клеймо, растерзал двадцать три человека, пока мне в суде дали ордер на ликвидацию! – Я дернула футболку вниз, обнажая шрам на ключице. – А этот убил десятерых. Он выбирал в основном маленьких мальчиков, говорил, что у них самое нежное мясо. И он не мертв, Джеймисон! Он ушел. А вчера нашел меня и угрожал убить.
– Ты их не понимаешь.
– Нет! – Я ткнула пальцем ему в грудь. – Это ты их не понимаешь!
Он полыхнул на меня взглядом, раздувая ноздри, тяжело и коротко дыша. Я не должна была его касаться; это было против правил. Никогда не касайся противника в споре, если не хочешь, чтобы дошло до драки.
– Извини, Джеймисон.
Не знаю, понял ли он, за что я извиняюсь. Он ничего не сказал.
Когда я прошла мимо него, он спросил:
– Что в этих папках?
Я замялась, но он знал содержимое папок не хуже моего. И мог узнать, чего не хватает.
– Дела по убийствам вампиров.
И мы повернулись одновременно и уставились друг на друга, когда он спросил:
– Ты взяла деньги?
– А ты про это знал?
Он кивнул:
– Берт пытался их уговорить нанять меня вместо тебя. Они на это не пошли.
– После всей рекламы, которую ты им делаешь?
– Я сказал Берту, что ты не станешь. Что ты не будешь работать на вампиров.
Его чуть раскосые глаза изучали мое лицо, пытаясь вытащить из него правду. Я, не обращая внимания на этот взгляд, придала лицу самое невинное выражение.
– Деньги красноречивы, Джеймисон, даже для меня.
– Тебе глубоко плевать на деньги.
– Страшно недальновидно с моей стороны, правда?
– Я всегда это знал. Ты это делаешь не за деньги. – Это было утверждение, а не вопрос. – А за что?
Я не хотела посвящать Джеймисона. Он считал, что вампиры – это люди, только с клыками. И они очень тщательно держали его на окраине, где все мило и прилично. Он никогда не пачкал рук и потому мог позволить себе притворяться или даже лгать самому себе. А мне слишком часто приходится пачкать руки, и лгать самой себе – надежный способ погибнуть.
– Ладно, Джеймисон, о вампирах мы с тобой не договоримся. Но то, что может вот так убивать вампиров, людьми может пирожки с мясом начинять. И я хочу поймать этого маньяка раньше, чем он, она или оно к этому перейдет.
Как ложь это было совсем неплохо. Даже правдоподобно. Он заморгал. Поверит он мне или нет – зависело от того, насколько он хочет поверить. Насколько он хочет, чтобы мир его остался безопасен и ясен. И он кивнул, один раз, очень медленно.
– Ты надеешься поймать то, что не могут поймать вампиры в ранге мастера?
– Похоже, это они так думают.
Я открыла дверь, и он проводил меня наружу. Может быть, он хотел спросить еще что-то, может, и нет, но нас перебил голос:
– Анита, ты готова?
Мы оба повернулись, и вид у меня, наверное, был такой же недоуменный, как у Джеймисона. У меня ни с кем не была назначена встреча.
В одном из кресел вестибюля сидел человек, наполовину скрытый комнатными джунглями. Сперва я его не узнала. Густые каштановые волосы, коротко стриженные, откинуты назад, открывая очень красивое лицо. Глаза скрыты черными очками. Он повернул голову, и иллюзия короткой стрижки пропала – на воротник спускался толстый конский хвост. На нем была джинсовая куртка с поднятым воротником. Кроваво-красная безрукавка оттеняла загар. Он медленно встал, улыбнулся и снял очки.
Это был Филипп многошрамный. В одежде я его не узнала. Слева на шее у него был бинт, почти скрытый воротником куртки.
– Нам надо поговорить, – сказал он.
Джеймисон смотрел то на меня, то на него и хмурился. Подозрительно хмурился. Мэри положила подбородок на руки и наслаждалась спектаклем.
Молчание становилось чертовски неловким. Филипп протянул руку Джеймисону. Я промямлила:
– Джеймисон Кларк, это Филипп… мой друг.
Тут же мне захотелось проглотить язык. «Друг» – так сейчас называют любовников. Вытеснило старое «спутник жизни».
Джеймисон широко улыбнулся.
– Значит, вы… друг Аниты.
Слово «друг» он выговорил медленно, прокатив его по языку.
Мэри восхищенно всплеснула руками. Филипп увидел и улыбнулся ей ослепительной улыбкой, бьющей прямо в либидо. Мэри вспыхнула.
– Ладно, нам пора идти. Пошли, Филипп.
Я взяла его за рукав и потащила к двери.
– Рад был познакомиться, Филипп, – сказал Джеймисон. – Я обязательно расскажу про вас всем, кто здесь работает, и они будут рады когда-нибудь с вами познакомиться.
Джеймисон был явно собой доволен.
– Сейчас мы очень заняты, Джеймисон, – сказала я. – В другой раз как-нибудь.
– Конечно, конечно, – ответил он.
Он проводил нас к двери и подержал ее перед нами. И улыбался нам вслед, когда мы шли по коридору рука об руку. Полная бочка вранья. Мне пришлось дать этому гаду ползучему думать, что у меня есть любовник. Вляпалась. Теперь он еще всем и расскажет.
Филипп обнял меня рукой за талию, и я подавила желание его отпихнуть. Мы же притворяемся, значит, надо. Он засомневался в нерешительности, когда его рука натолкнулась на пистолет в кобуре.
В коридоре нам попалась одна из агентов по недвижимости. Она поздоровалась со мной, но уставилась на Филиппа. Когда мы миновали ее и стали ждать лифта, я оглянулась. Конечно же, она глядела ему в спину.
Должна признать, спина у него выглядела что надо. Она поймала мой взгляд и быстро отвернулась.
– Защищай мою честь, – попросил Филипп.
Я оттолкнулась от него и нажала кнопку лифта.
– Что ты здесь делаешь?
– Жан-Клод вчера не вернулся. Ты не знаешь почему?