Жених поневоле

— А дядя Ники сказал, что я маленькая принцесса и могу просить, что захочу, — не переводя дыхания, продолжала Кателина. — Правда ведь, дядя Ники? — Она во весь рот улыбнулась Николаю.
— Чистая правда, золотце мое, — ответил новоявленный «дядя».
— Дядя Ники, пожалуйста, ну, пожалуйста, давай сегодня снова туда поедем! — попросила она возбужденно, сверкая карими глазенками.
— Конечно, дорогая. Если хочешь, купим еще одну новую куклу.
— Нет, я больше хочу поезд!
Ники весело усмехнулся, бросил взгляд на Алису и заметил:
— Маленькой принцессе уже недостаточно кукол. Хорошо, дитя мое, будет тебе поезд, — пообещал он.
— Мамочка, правда, дядя Ники просто замечательный? — воскликнула Кателина с искренним пылом, свойственным пятилетним детям.
Ники с хитрой улыбкой посмотрел на Алису.
— Ну что, правда, я просто замечательный?
— Мамочка, скажи «да»! — в восторге подхватила Кателина.
Алиса не успела ответить на этот каверзный вопрос, потому что Кателина трещала без передышки:
— Мамочка, я очень-очень рада, что тебе лучше! Дядя Ники так долго мне говорил, чтобы я не шумела… Как же здорово, что теперь не нужно сидеть тихо! — Не в силах усидеть на одном месте, она спрыгнула с кровати и стала носиться вихрем по комнате, спрашивая непрерывно: — Ну когда мы поедем, дядя Ники? Когда поедем?
— Когда ты позавтракаешь и Ракель тебя оденет, — ответил он, — тогда и поедем. Ну, иди, собирайся.
Девчушка радостно схватила куклу и помчалась к двери. Там она обернулась и спросила с надеждой:
— А можно мне на завтрак клубнику и пирожное? Можно, дядя Ники?
— Конечно, дорогая.
— А когда мы поедем? — спросила она опять.
— Примерно через час, — ответил Ники, потом, взглянув на Алису, так уютно лежавшую рядом с ним, добавил многозначительно: — Скорее через полтора.
Дверь за маленькой непоседой закрылась, и Алиса сказала с благодарностью:
— Спасибо тебе, что ты был так добр к Кателине.
Ники взял Алису за руку и сказал просто:
— Не за что. — А потом продолжил с ехидной улыбкой: — Впрочем, я люблю, когда меня считают добрым и великодушным. Мне пришлось развлекать твою дочурку все те три дня, пока ты лежала в забытье. Кателина все плакала, сидя у твоей постели, и Ракель никак не могла ее утешить. Мария тоже рыдала непрерывно, поэтому нам с Алексеем пришлось придумать, как отвлечь Кателину. Мы катались по главной лестнице на серебряных подносах, причем Кателину нарядили императрицей. Должен признаться, из меня император получился никудышный, но Кателина держалась царственно и с таким величием раздавала нам с Алексеем приказания, что можно было подумать, будто в жилах ее действительно течет королевская кровь. Потом мы пускали в ванной бумажные кораблики, еще я велел принести из конюшни новорожденных котят, а Мария привезла от детской модистки новые платья для Кателины.
Говоря это, Ники поглаживал Алисино запястье.
— Слава богу, что тебе стало лучше! А то фантазию свою я исчерпал и весь репертуар известных мне развлечений представил. Увы, мне этим давненько заниматься не приходилось. Воспоминания о счастливом детстве у меня весьма смутные — их, должен признаться, затмили воспоминания молодости. Итак, я рад видеть, что ты вновь полна сил и пышешь здоровьем, — продолжал Ники, обернувшись к Алисе, и в его золотистых глазах сверкнуло пламя. — Последние несколько дней мне крайне не хватало твоей теплоты и нежности. Ты — моя очаровательная, моя восхитительная грелочка, — добавил он хриплым шепотом и провел пальцами по ее обнаженному плечу. — И подходишь мне просто изумительно!
Услышав это, Алиса вдруг встревожилась. Она чувствовала себя неуверенно, отлично понимая, как легко поддаться сокрушительному обаянию Ники. Каждое прикосновение, каждая новая ласка казались ей еще одним канатиком в паутине, которая ее опутывала. Она настолько запуталась в своих эмоциях, что стала совершенно беспомощна. Она любила его без памяти и сопротивляться страсти сил не находила…
Ники ласкал ее все настойчивее. Когда он наклонился и нежно коснулся губами ее губ, Алиса почувствовала, что больше не в силах далее предаваться размышлениям. Волна желания, нахлынувшая на нее, смыла все остальное.
Некоторое время спустя Ники поднялся со смятой кровати.
— Нам надо поскорее одеваться. Кателина ждет. — Сказав это, он, как был голый, направился к двери в гардеробную и, потянув за шнурок звонка, сообщил: — Велю наполнить тебе ванную.
Не дожидаясь ответа, Ники кликнул своего камердинера и вышел. Через пятнадцать минут он вернулся, а за ним, помогая хозяину вдеть руку в рукав хрустящей накрахмаленной рубашки, вбежал камердинер. Алиса поспешно прикрылась простыней.
— Ты что, до сих пор не встала? Ай-яй-яй, Кателина очень расстроится.
— Прости. Сейчас встану. Я просто…
— В игрушечном магазине тебе понравится. У них лучший в городе товар.
Слуга вертелся вокруг него, вдевая запонки, застегивая пуговицы, распрямляя воротничок. Ники же продолжал болтать: объяснил, в каком отделе продается поезд, сообщил, что день выдался солнечный, припомнил что-то из милых Кателининых словечек и не сразу заметил, что Алиса отвечает ему как-то напряженно. Присмотревшись повнимательнее, он увидел, что она пунцовая от смущения.
— Все, Василий, достаточно, — поспешно сказал он.
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — ответил сообразительный Василий и немедленно исчез.
Ники подошел к кровати и поцеловал Алису в щеку.
— Прости. Я не понял, что Василий тебя смущает.
— Я знаю, это глупо… Но, понимаешь… я не привыкла к тому, чтобы в мою спальню заходил слуга-мужчина.
— Я должен был об этом подумать. С сегодняшнего дня буду одеваться сам.
— Что ты! Я вовсе не хочу гнать твоего слугу. И потом, разве ты сумеешь? — извиняющимся тоном залепетала Алиса.
— Что за чушь! Василий будет только рад лишнему досугу, а одеваться сам я вполне в силах. У мужчин, слава богу, нет этих идиотских крючков и завязочек, которыми изобилует женское неглиже. Ну, милая, а теперь — скорее в ванну, а то Кателина окончательно расстроится. И не волнуйся, Василию я все объясню.
Ники вернулся удивительно быстро, уже облаченный в безупречный, кофейного цвета сюртук с коричневым, шитым золотом жилетом.
Алису одевала Мария, а Кателина сидела на пуфике и на удивление спокойно и терпеливо за этой процедурой наблюдала. Платье у Алисы по-прежнему было одно-единственное из полосатого сине-зеленого шелка, с высоким воротником. Ники велел Марии подыскать в гардеробе его матери подходящую накидку, и та быстро нашла нужную — темно-синюю, с широкой каймой.
Волосы у Алисы были убраны — подняты кверху и заколоты, и только на висках вились золотистые локоны. Окинув ее придирчивым взглядом, Ники сказал:
— Надо будет обновить твой гардероб, дорогая. К сожалению, все платья, которые оставила здесь моя мать, безнадежно вышли из моды. Накидка, впрочем, отличная. А ты, прелесть моя, — обернулся он к Кателине, — выглядишь очень элегантно.
Кателине Мария купила белое платье с зелеными бантиками и зеленое короткое пальтишко с соломенной матросской шляпкой. Все это удивительно ей шло.
— Итак, дамы, в путь! — провозгласил Ники.
Кателина помчалась вперед, и Ракель едва поспевала за своей воспитанницей. Ландо с опущенным верхом уже стояло у парадного крыльца. Оно было вычищено до блеска, четверка гнедых выглядела сказочно. Когда все расселись, кучер в парадной ливрее из зеленого бархата взмахнул кнутом и пустил лошадей рысью.
Кателина никак не могла усидеть на месте — она все время вскакивала, задавала вопросы и всячески старалась привлечь внимание дяди Ники к себе. Алиса с радостью подумала, что к новой жизни ее дочка привыкла мгновенно. Она была девочка живая, любопытная, привязчивая и все новое воспринимала с радостью. А поскольку отец избегал Кателины все пять лет, она быстро забыла о нем и не тосковала по дому — тем более что все те, кого она любила, были с ней.