Черная Луна

На столе перед Дуводасом стоял кувшин с давно прокисшим молоком. Свежесть музыки преобразовала и его — вначале исчезла плесень, облепившая край кувшина, а затем и Комки свернувшегося молока постепенно растаяли в сыворотке, снова стали с ней одним целым. Молоко обрело прежнюю свежесть — словно его только что надоили.
А музыка все звучала, и невесомые трели сменились властными, ритмичными аккордами неведомого танца.
Охотник едва слышно застонал. Чумные бубоны на его теле уже почти исчезли. Лицо Дуводаса было залито потом. Не прекращая играть, он открыл свои серо-зеленые глаза и Медленно, шаг за шагом двинулся в дальние комнаты. Струи Музыки омыли умирающую женщину, очищая тело и проникая в самую душу. На плечи Дуводаса навалилась безмерная, тяжкая усталость, но пальцы его все так же легко перебирали струны, ни разу не взяв неверной ноты. Не останавливаясь, он прошел в детскую спальню. Золотое сияние арфы озарило изможденные личики двух девочек. Старшей из них было от силы пять.
Чувствуя, что силы его уже почти на исходе, Дуводас снова изменил мелодию — теперь это была негромкая, безыскусная и нежная колыбельная песня. Он играл еще несколько минут, а затем его правая рука соскользнула со струн и бессильно упала вдоль тела. Музыка стихла, и золотой свет погас.
Дуводас настежь распахнул окно и всей грудью вдохнул свежего воздуха. Затем вернулся к кровати и присел на самый край постели. Старшие девочки мирно спали. Положив ладонь на головку мертвого малыша, Дуводас бережно отвел с ледяного лба золотистую прядь.
— Малыш, — прошептал он, — мне так жаль, что я опоздал…
Он отыскал старое одеяло, завернул в него мертвое тельце и перевязал вдвое обрывком веревки.
Выйдя наружу, Дуводас осторожно положил печальный сверток на землю рядом с двумя свежими могилами, которые были вырыты неподалеку от дома. К дереву была прислонена лопата. Дуводас вырыл неглубокую могилку и опустил в нее малыша.
Уже завершая работу, он услышал за спиной шаги.
— Как мы могли выжить? — спросил охотник.
— Должно быть, лихорадка сама прошла, друг мой, — отозвался Дуводас. — Мне очень жаль, что твой сын умер. Я бы вырыл могилу поглубже, да сил у меня осталось немного.
Суровое, продубленное солнцем и ветром лицо охотника исказилось, из глаз было хлынули слезы, но он яростно смахнул их ладонью.
— Это все эльдеры! — прохрипел он, задыхаясь от ненависти. — Это они наслали на нас чуму! Да сгниют они все в аду! Проклятие им, проклятие! Кабы на всех эльдеров была одна шея — с какой радостью я бы свернул ее собственными руками!
Увесистый кулак впечатался в лицо, и Броуин рухнул в грязь. Из глаз брызнули искры. Он попытался было подняться, но голова пошла кругом, и он снова повалился на землю. Сквозь назойливый гул в ушах он слышал, как из хижины доносится звон бьющейся утвари.
Железные пальцы стиснули его горло.
— Говори, ублюдок, не то я вырву тебе глаза!
— Может, это все вранье, — заметил другой голос. — Может, золота-то и не было.
— Было! — рявкнул первый бандит. — Уж я-то точно знаю. Старикашка платил Симиану золотом. Мелкими самородками. Мне бы Симиан не соврал. Он слишком хорошо меня знает.
Сильная рука рывком вздернула Броуина на колени.
— Слышишь меня, старый дурень? Слышишь?
Старик силился разглядеть лицо бандита — плоское, грубое, жестокое. Броуин обладал великим даром: он умел видеть души людей. Сейчас, в этот страшный миг, его дар обернулся проклятием, ибо он заглянул в лицо своего мучителя и увидел лишь злобу и мрак. У души этого человека было чешуйчатое, изрытое язвами лицо с налитыми кровью глазами, тонкими серыми губами и синим заостренным языком. Увидев все это, Броуин понял, что жизнь его кончена. Ничто не помешает этому человеку убить его. Он уже видел, как налитые кровью глаза его души горят в предвкушении убийства.
— Слышу, — выдавил он, облизнув окровавленные губы.
— Так где же золото?
Броуин уже сказал бандитам, что нашел в ручье за хижиной всего один самородок. Этим золотом он заплатил Симиану за зимние припасы, а больше, сколько ни искал, не смог найти. Должно быть, самородок вымыло из породы много выше по течению, в горах.
Из хижины вышел третий бандит.
— Ничего там нет, Брис, — объявил он. — И еды у него почти не осталось. Может, он и правду говорит.
— Сейчас проверим, — буркнул Брис и, вынув кинжал, ткнул острием кожу под самым глазом Броуина. Старик ощутил, как поползла по щеке теплая струйка крови.
— Ну, вонючка, — прошипел Брис, — какого глаза тебе не жалко?
— Брис! — окликнул третий бандит. — Кто-то идет! Бандит разжал пальцы, выпустив горло Броуина, и старик блаженно осел в грязь. Моргая, он не без труда пытался разглядеть пришельца. Тот был молод, строен и гибок, с коротко остриженными темными волосами; на плече он нес серую куртку из плотной шерсти, а на поясе у него висели два коротких меча. Броуин заметил также, что из-за отворота сапога у пришельца торчит рукоять метательного ножа. Когда молодой воин подошел поближе, старик протер глаза… и решил, что от побоев у него, должно быть, помутился рассудок. У этого человека было две души! Одна — почти зеркальное отражение его настоящего лица, та же мрачноватая красота, но излучавшая золотое сияние. Но вторая душа… Броуин замер от ужаса. У второй души незнакомца было мертвенно-серое лицо с желтыми, раскосыми, как у кота, глазами. И густая, почти грива снежно-белых волос.
— Доброе утро, — спокойно сказал пришелец, положив куртку на пень. Пройдя мимо бандитов, он помог Броуину подняться. — Это ваша хижина, сударь? — Броуин лишь молча кивнул. — Вы не будете против, если я там немного отдохну? С равнин сюда путь неблизкий, и я был бы крайне благодарен вам за гостеприимство.
— Да ты кто такой?! — завопил Брис, рванувшись вперед. Пришелец подался влево и правой ногой ударил бандита в живот. Брис упал на колени в грязь и скорчился, взвыв от боли. Выронив кинжал, он хватал воздух ртом и хрипло стонал.
— Придется вам двоим отнести приятеля к его коню, — почти дружелюбно заметил молодой воин.
— Убейте его! — прорычал Брис. — Прикончите ублюдка!
Его подручные, однако, не двинулись с места. Незнакомец опустился на колени рядом с Брисом.
— Похоже, твои друзья сообразительней тебя, — сказал он и, подобрав кинжал, сунул его в ножны на поясе бандита. Потом поднялся и снова повернулся к старику.
— У тебя есть соль?
Броуин кивнул, и пришелец расплылся в улыбке.
— Ты не представляешь, как я рад это слышать!
— Проклятие, да что с вами такое?! — заорал Брис, пытаясь подняться на ноги.
— Это же Тарантио, — ответил один из его спутников. — Я видел, как он дрался на поединке в Кордуине. Ты ведь Тарантио, верно? — робко обратился он к пришельцу.
— Верно, — кивнул тот.
— Здесь нет золота, — сказал бандит. — Иначе бы мы давно его нашли.
Тарантио пожал плечами.
— Мне все равно.
— Ты хочешь нас убить?
— Нет. У меня нет настроения убивать.
— Зато у меня оно есть, наглый ублюдок! — завопил Брис, выхватив меч.
— Брис! Не надо! Стой! — вразнобой закричали его подручные, но он не обратил на них никакого внимания.
— Предоставь его мне, — предложил Дейс.
— Нет, — ответил Тарантио. — Сигеллус обучал нас обоих, и я не боюсь драки.
— Не пытайся разоружить его, — посоветовал Дейс. — Просто прикончи сукина сына.
Бандит атаковал, целясь мечом в голову Тарантио. Два коротких меча взметнулись отбить удар, но Брис был начеку и крутнулся влево, локтем ударив Тарантио по лицу. Тот покачнулся, на миг у него потемнело в глазах. Брис опять ударил. Лезвие меча свистнуло над самой головой Тарантио — тот успел упасть на одно колено, а затем стремительно выпрямился, выбросив вперед левый меч. Брис изо всех сил пытался парировать этот удар, но клинок Тарантио задел его плечо и рассек кожу на груди. Брис отпрянул.
— А ты и вправду хорош, Тарантио, — ухмыльнулся он. — Но я лучше.