Легенда

Да и сами они начнут избегать нас, когда узнают, кто мы.
— Возможно. Ты сказал, что станешь моим советником?
Но там командует князь Дельнар — мне даже десятка не дадут.
— Скажем так: я буду советником при верховном командире. Время объяснит все лучше меня. Я все-таки навел на тебя тоску?
— Ну что ты. Ты только всего и сказал, что никакой надежды нет, что все мы покойники и что дренаям конец. Тоска? С чего бы?
Сербитар, рассмеявшись, захлопал в ладоши.
— Ты мне нравишься, Рек. Я верю, что ты будешь держаться стойко.
— Буду, это точно, — улыбнулся Рек. — Потому что буду знать: у последней стены меня ждет пара оседланных лошадей. Кстати, не найдется ли у тебя чего-нибудь покрепче воды?
— К сожалению, нет. Хмель вредит нашей силе. Но если ты хочешь выпить, тут поблизости есть деревня, и я кого-нибудь туда снаряжу.
— Вы не пьете, не спите с женщинами, не едите мяса.
Какую же радость вы получаете от жизни?
— Мы учимся, упражняем мускулы, растим цветы... Могу тебя заверить, мы живем очень полной жизнью.
— Неудивительно, что вас тянет поскорее сложить где-нибудь голову, — с сочувствием ответил Рек.
Вирэ сидела с Винтаром в маленькой, скудно обставленной комнате, заваленной свитками и томами в кожаных переплетах. Стол был усеян поломанными перьями и исписанными пергаментами. Вирэ сдерживала улыбку, глядя, как настоятель возится с застежками своего панциря. Вот уж кто совсем не похож на воина!
— Помочь вам? — спросила она, перегнувшись через стол.
— Будь так добра. Уж очень он тяжелый. — Винтар прислонил доспехи к столу и, налив себе воды, предложил и Вирэ, но она покачала головой. — Извини за беспорядок, я спешу закончить свои записи. Так много еще надо сказать, и так мало осталось времени.
— Тогда возьми их с собой.
— Да нет, не выйдет. Слишком о многом придется думать, когда мы отправимся в путь. Ты изменилась с нашей последней встречи, Вирэ.
— Два года — долгий срок, отец настоятель, — осторожно ответила она.
— Думаю, тут повинен молодой человек, приехавший с тобой, — улыбнулся Винтар.
— Чепуха. Я все та же, что и была.
— Твоя походка стала увереннее, и держишься ты более грациозно. Мне кажется, это его заслуга.
— Оставим это. Поговорим о Дросе, — вспыхнув, поспешно сказала Вирэ.
— Извини, дорогая. Я не хотел тебя смущать.
— Я нисколько не смущена, — солгала она. — Итак, о Дрос-Дельнохе. Чем вы можете нам помочь?
— Как я говорил твоему отцу два года назад, наша помощь будет состоять в поддержании порядка и в предвидении. Мы будем выведывать планы врага и помогать вам разрушить их.
Еще мы можем укрепить оборону, а в деле — сражаться за Целую сотню. Но это будет стоить дорого.
— Отец хранит в Вентрии, у купца Асбидара, десять тысяч золотых рагов.
— Хорошо, значит, с платой вопрос улажен. Утром мы выезжаем, — Можно мне спросить? — Винтар, сложив ладони, ждал продолжения. — Зачем вам деньги?
— Для следующего Храма Тридцати. Каждый храм, погибая, обеспечивает создание следующего.
— О-о. Ну а если вы останетесь живы? Вдруг мы все-таки победим? — Она пытливо всматривалась в его лицо.
— Тогда мы эти деньги вернем.
— Понятно.
— Я не убедил тебя?
— Не важно. Что вы думаете о Реке?
— В каком смысле?
— Не будем играть в прятки, отец настоятель. Я знаю, что вы умеете читать мысли, и хочу узнать, какого вы мнения о Реке.
— Твой вопрос неточен — нет, позволь мне, закончить, — сказал Винтар, видя ее гнев. — Что ты хочешь знать: какой он человек, каков он как воин или годится ли он в мужья княжеской дочери?
— И то, и другое, и третье. А впрочем, не знаю. Скажите, что сочтете нужным.
— Хорошо. Веришь ли ты в судьбу?
— Да. — Она вспомнила, как спрашивала о том же Река. — Да, верю.
— Тогда поверь: вам суждено было встретиться. Вы — идеальная пара. Сила, которая исходит от тебя, возмещает его слабость. Ты уже знаешь, на что он способен ради тебя. В остальном же он ничем не примечателен. У него нет особых талантов, он не поэт, не сочинитель и не философ. Что до воинских его качеств, то порой его посещает мужество, под которым он скрывает свой страх. Но он влюблен — это увеличивает его силу и помогает одолевать страхи. Какой из него муж? В дни мира и благоденствия, пожалуй, неверный — но сейчас он тебя любит и готов умереть за тебя. Больше с мужчины и спрашивать нельзя.
— Отчего я встретила его именно теперь? — В глазах Вирэ стояли слезы. — Я не хочу, чтобы он умирал. Я убью себя, если с ним что-нибудь случится.
— Вряд ли, дорогая, — хотя у тебя и вправду будет сильное желание это сделать. Почему теперь? А почему бы и нет? Любовь нужна мужчинам и женщинам всегда, не важно, жизнь у них впереди или смерть. Таков уж род человеческий. Нам нужно с кем-то делиться, кому-то принадлежать. Быть может, ты умрешь, не дожив до конца этого года. Но запомни: то, что есть, у тебя можно отнять, а то, что было, — нельзя. Куда лучше вкусить перед смертью любовь, чем умереть одинокой.
— Да, наверное. Но я хотела бы иметь детей и дом. Хотела бы свозить Река в Дренан и похвастаться им. Чтобы эти придворные сучки увидели, что и меня кто-то любит. — Вирэ закусила губу, сдерживая слезы.
— Какая разница? Увидят они вас или нет — все равно они заблуждались. Да и рано еще отчаиваться. Теперь весна, и пройдет еще много недель, прежде чем мы доберемся до Дроса. Мало ли что может случиться за это время. Ульрик может умереть от сердечного приступа или упасть с коня и сломать себе шею. Абалаин может составить новый договор. Надиры могут повернуть к другой крепости. Кто знает?
— Ну, конечно. Вы правы. Не знаю, с чего вдруг я вздумала себя жалеть. Встреча с Реком для меня настоящее чудо.
Видели бы вы, как он вышел против головорезов Рейнарда.
Вы знаете, кто такой Рейнард?
— Да.
— Больше он никого не потревожит. Он мертв. Но Рек вышел против шайки из двадцати человек, потому что они хотели увести меня. Двадцать человек! Он по-настоящему собирался с ними драться. Черт, я сейчас заплачу!
— Ну и плачь себе на здоровье. Ты влюблена в человека, который тебя обожает, а будущее представляется мрачным и лишенным надежды. — Настоятель взял Вирэ за руку и помог ей встать. — Молодым всегда тяжелее, Вирэ.
Она положила голову ему на грудь и залилась слезами. Он потрепал ее по спине.
— Может, Дрос-Дельнох еще выстоит? — спросила она.
— Все может быть. Ты знаешь, что Друсс идет туда?
— Так он согласился? Вот это хорошая новость. — Она вытерла глаза о рукав его рубашки, и ей вспомнились слова Река. — А он не слишком одряхлел?
— Кто, Друсс? — засмеялся Винтар. — Ну нет. Что за мысль! Такой никогда не станет дряхлым старцем. Это значило бы сдаться. Я всегда верил, что, захоти Друсс продлить ночь, он возьмет рукой солнце и стянет его обратно за горизонт.
— Вы его знали?
— Да. И его жену Ровену тоже. Прелестное дитя. На редкость одаренная вещунья. Она превзошла даже Сербитара.
— Я всегда думала, что Ровена — только часть его легенды. Он правда обошел весь свет, чтобы найти ее?
— Да. — Винтар отпустил Вирэ и снова сел за свой стол. — На их деревню напали, ее взяли в плен и продали в рабство — а они только недавно поженились. Он шел по ее следу долгие годы.
Они были замечательно счастливой парой. Я не удивлюсь, если и вы с Реком будете такой же.
— Что сталось с ней потом?
— Она умерла вскоре после Скельнского перевала. Больное сердце.
— Бедный Друсс. Но вы говорите, он еще крепок?
— Он глядит — и дрожат долины, — продекламировал Винтар, — он идет — и смолкают звери, скажет он слово — горы ревут, бьется он — армии прочь бегут.
— Но способен ли он еще драться? — настаивала Вирэ.
— Пожалуй, пару стычек он еще выдержит, — расхохотался Винтар.
 
Глава 7
В двух днях пути и двадцати семи лигах от Скодии Друсс, идя пожирающим мили солдатским шагом, близился к плодородным долинам на краю Скултикского леса. До Дрос-Дельноха оставалось еще три дня ходу, и повсюду Друсс встречал приметы близкой войны: покинутые дома и заброшенные поля, а те немногие люди, что попадались ему на дороге, держались настороженно и опасались чужих. Поражение уже укрыло их словно плащ, думал Друсс. Взойдя на небольшой холм, он увидел внизу деревню: домов тридцать — и незатейливых, и более нарядных. В центре, на площади, расположился постоялый двор с конюшней.