Мечи Дня и Ночи

Да, хорошо, что Вечная наконец увидит, какому чудовищу она позволяла разгуливать на свободе — но это не стоит жизни даже одного плешивого старика.
Декадо спал на кушетке в покоях Ландиса Кана — небритый, в забрызганной кровью одежде. Когда Унваллис вошел, он проснулся. Глаза у него покраснели, вид был усталый.
— Что тут произошло? — спросил Унваллис.
Декадо зевнул, потянулся, прошел к столу и налил вина в серебряный кубок.
— Выпьешь?
— Нет. — Унваллис ждал. Декадо ему не подчинялся, и он не имел права требовать от него ответа.
— Слепой удрал, — сказал Декадо. — Челядь ему помогала.
— И ты послал джиамадов обыскать город?
— Разумеется. Вечная приказала убить его.
— И жители стали в панике разбегаться?
— Видимо, да.
— А джиамады догоняли и убивали их?
— Так уж у них заведено, у зверья. — Декадо осушил и снова наполнил кубок.
— А Гамаль? Ты нашел его?
— Пока нет, но найду. Разве слепой сможет уйти далеко?
— Не знаю. Позволь мне вкратце оценить ситуацию. Ты убил Ландиса Кана, затем стал искать Гамаля, но не нашел. Что тебе сказали слуги по этому поводу? И где они, кстати?
— Нескольких пришлось убить, прочие дали деру.
— Понимаю. В итоге готовить на кухне некому, слепой исчез, а процветающий городок оказался на грани гибели. Вечная будет недовольна, Декадо. Что еще плохого ты имеешь сказать? Где Аскари?
— От Корвина пока нет вестей.
— Корвин? Кто это?
— Офицер, которого послали за ней.
— Стало быть, и ее тоже нет?
— Будет! — рявкнул Декадо. — Он взял с собой отряд джиамадов, просто еще не докладывал.
— Я не хочу сыпать соль на рану, но что стало с племянником Ландиса?
— Когда я вернулся, его здесь не было. Тоже сбежал. Унваллису хотелось отпустить еще какую-нибудь колкость, но он сдержался, увидев в глазах Декадо хищный блеск. Судя по резне, учиненной им в стенах дворца, он не в себе, и с ним лучше помягче.
— Думаю, со временем он найдется, — примирительно молвил советник. — А теперь, с твоего позволения, я прикажу моим солдатам прибрать в городе. Слишком уж там много трупов.
— Как хочешь. — Декадо холодно улыбнулся. — А знаешь, Унваллис, ведь это ты во всем виноват.
— Вот как? Какое же чудо логики привело тебя к этому заключению?
— Если б я сразу убил их обоих, как и хотел, когда Каллан оскорбил меня, мы бы сейчас горя не знали.
— Мудрое суждение, — с коротким поклоном сказал Унваллис. — Насколько я понимаю, ты лично возглавишь поиски Гама-ля и человека, именующего себя Калланом?
— То есть как «именующего себя»?
— Настоящего Каллана нет в живых. Это был обман. Не знаю пока, зачем Ландис пытался меня одурачить, но я намерен изучить его записи. Он был неисправимый писака, и ответ должен быть где-то в его бумагах.
— Мне все равно, кто он на самом деле. Я изрублю его на куски.
— Да, конечно. — Это замечание, вопреки усилиям Унвал-лиса, прозвучало несколько саркастически.
Декадо побледнел и шагнул к нему.
— Ты глумишься надо мною, старик?
— Ив мыслях не было. Ты у нас мастер рубить людей на куски, вот и действуй. А теперь прошу меня извинить.
Унваллис опять поклонился и вышел из комнаты. Сердце у него билось учащенно, руки затряслись, как только он очутился за дверью. «Не будь глупцом, — сказал он себе. — Этот человек сумасшедший. Если вздумаешь дразнить его снова, он убьет тебя».
Он не впервые задумался о том, что могла найти Вечная в таком человеке, не говоря уж о том, чтобы взять его в любовники. Он вполне способен и ее тоже убить в приступе слепой ярости. Глупая мысль, улыбнулся Унваллис. Сколько раз она уже умирала? Смерть не пугает ее. Благодаря таланту покойного Ландиса и преданности коварного Мемнона для ее души всегда найдется свежее тело.
Унваллис разыскал капитана и распорядился убрать тела.
— Часть солдат отряди в холмы на розыски горожан. Выбери тех, у кого лица подобрее. Пусть говорят всем, кого встретят, что опасность, мол, миновала. И позаботься о том, чтобы это было правдой. Не позволяй джиамадам их трогать. Хорошо бы найти слуг, которые умеют готовить ванну.
— Двое моих солдат уже растопили печь, — улыбнулся капитан. — Дайте нам пару часов, и у вас будет горячая ванна.
— Ты венец всех добродетелей, капитан. Я буду внизу, в библиотеке. Пошли кого-нибудь за мной, когда ванна будет готова.
При мысли о горячей купели ему стало легче, и он со спокойной душой отправился в кабинет Ландиса Кана.
Там его спокойствие испарилось. У стены стояли три рамки с татуированной человеческой кожей. На первом лоскуте, самом маленьком, черный паук, на втором — орел с распростертыми крыльями, на третьем — оскаленный леопард. Взяв в руки кошачью голову, Унваллис повалился на стул. Высохшая мертвая кожа наводила на него дрожь. Итак, это правда. Ландис нашел-таки могилу Проклятого.
— Где была твоя голова, Ландис? — произнес он вслух. Обмякнув на стуле, он размышлял обо всех последствиях Лан-дисова предательства.
Человек, возрожденный из костей Скилганнона, — это еще не самое худшее. Разве что у кого-то достанет глупости уверовать в старые пророчества. Уж Ландис-то, бесспорно, был не настолько глуп?
Главная его вина в том, что он скрывал где-то ребенка, созданного из костей Вечной. Причины понять нетрудно. Бедняга был безнадежно влюблен в правительницу, а она бросила его, как бросала всех своих фаворитов. Ландис пытался сотворить женщину, которая могла бы его полюбить. Да, этот его поступок понятен, но вот Скилганнон? Нет дурака хуже умного человека — возможно, Ландис и правда верил в пророчество, памятное Унваллису с детства. Возрожденный герой разорит гнездо серебряного орла, победив горного великана с золотым щитом. И бессмертное существо познает вкус смерти.
Сказки для малых детей. Всем известно, что горных великанов и серебряных орлов нет на свете. Почему же Ландис Кан во все это верил? Унваллис углубился в лежащие на столе бумаги.
Прошел час, за ним другой. Стало темнеть, и Унваллис зажег лампу. К нему пришел солдат сказать, что ванна готова. Унваллис взял с собой несколько листов с записями, и солдат проводил его в просторное помещение с мраморным бассейном в полу. Требовалось много времени, чтобы наполнить его, поэтому вода успела остыть. Унваллис поблагодарил солдат, разделся и с наслаждением погрузился в воду. Принесли еще пару ведер с кипятком, и ему стало совсем хорошо. Взяв верхний листок, он начал читать:
Гамаль сегодня очень устал. Духовные странствия в Пустоте изнурили его. Неоспоримо также, что входить в транс, взявшись за рукояти мечей, ему весьма тяжело. Он говорит, что в этих клинках заключено зло — древнее зло, темные чары, саднящие его душу. Это, однако, дает мне надежду, ибо мечи Скилганнона, по преданию, были прокляты. На вид они, впрочем, очень красивы. Рукояти выточены из кости и украшены драгоценностями, металл же не поддается определению. «Мечи Дня и Ночи» — не случайное название. Один клинок цветом похож на бледное золото, будучи при этом прочнее наипрочнейшей стали, другой мерцает серебром, как луна. На обоих ни единой щербинки, словно они только что вышли из кузницы. Трудно поверить, что они когда-нибудь бывали в боях.
Унваллис читал дальше, бегло просматривая страницы.
Сегодня мы оба взволнованы. Гамаль при посредстве мечей отыскал Скилганнона. Тот все это время пребывал в Пустоте. Гамаль не сразу узнал его, ибо он был покрыт чешуей, словно ящер. Он постоянно бьется с другими демонами, преследующими его. Гамаль видел некое сияющее видение, но оно исчезло, когда он приблизился. Думается, он узнал, кто это, но мне ничего не сказал. Гораздо важнее то, что Гамаль уговорил Скилганнона вернуться в мир. Не могу передать, как это меня обрадовало.
Унваллис вылез из ванны, обвязался полотенцем и вышел. Двое солдат тащили навстречу ведра с горячей водой.