Фактор вознесения

Беатрис Татуш очнулась от муторного сна, в котором она тонула посреди келпа. Но тут на выручку ей пришла субмарина, толкавшая носом катер.
Собранная со вчерашнего вечера сумка плюс портфель послужили ей на жесткой скамье в зале ожидания отличной подушкой. Журналистка сморгнула остатки сна с ресниц и откашлялась. Здесь, в каюте морян, Беатрис постоянно снились кошмары о том, что она где-нибудь тонет. Но этот сон пришел что-то слишком рано.
О эта немилосердная тяжесть воды…
По спине пробежали мурашки. С чего бы? Здесь достаточно тепло. Температура на станции всегда поддерживается на должном уровне. Но вспомнив, что ей придется сопровождать до орбиты эти ужасные мозги, Беатрис почувствовала нервную дрожь. А еще этот сон… Одна только мысль о лишенном тела мозге, предназначенном лишь для того, чтобы двигать корабль сквозь пустоту от звезды к звезде, уже вызывала у нее онемение конечностей и ощущение, словно по позвоночнику провели кусочком льда. Хорошо хоть, что на орбитальной станции тоже есть кондиционеры. Через несколько часов, строго по расписанию, она уже будет там. Осталось несколько часов. Но земля больше не притягивает ее – жить по-настоящему можно только в космосе.
Почему-то знание того, что станцию окружает вакуум, нисколько не удручало ее. Сама она происходила из семьи островитян, кочевников. И была первым представителем своего рода, после четырехсот лет дрейфа ступившего на твердую землю и оставшегося на ней жить. Островитяне доверились континенту намного раньше морян, до сих пор ютившихся в своих подводных селениях. Никакая логика не могла помочь Беатрис удержаться от паники при одной мысли о давящих на нее сверху миллионах килограммов воды.
Постоянная сырость (несмотря на все кондиционеры) раздражала небо, горло и носоглотку. Хотя… на борту баркаса должно быть еще хуже. Большинство работавших под водой специалистов вышло из морян, а им повышенная влажность абсолютно не мешает. Да уж, нелегко было общаться с ними, пока она работала на глубине. Беатрис тяжело вздохнула – ее кораблик подал голос, а это значит, что ей нужно быть на месте уже через несколько минут. Гул мотора катера означал, что специальная команда пригнала его к подводному порту и удерживает в точке рандеву.
Над головой загрохотали сотни гулких шагов, и Беатрис зажмурилась, словно это могло спасти ее от нахлынувших образов местных работяг. У этих и морды были отъевшиеся, и мяса на костях не в пример больше, чем у беженцев из лагерей. Да и в глазах у них светилась надежда, а не отчаяние. Хотя, честно говоря, у тех, кто влачил свое существование в лагерях, в глазах не отражалось ровно ничего. Они были тусклы, и в них не было заметно ни проблеска хоть какой-либо эмоции.
«Представь себе что-нибудь прекрасное, – приказала себе Беатрис. – Что-нибудь вроде сверкокрыла, парящего на фоне заката».
Ох как она не любила плавать на этих жестянках! По ее подсчетам, она продрыхла в зале ожидания часов пять, пока наверху служба охраны гиперперелетов ежовыми рукавицами прощупывала пассажиров судна, их багаж и истинные намерения. Надо будет после этой «ревизии» проверить, все ли из ее оборудования на месте (спасибо Бену за выучку!). Выделенная начальством аппаратура головидения была настолько ветхой, что им с Беном пришлось озаботиться приобретением собственной, дорогой, но зато надежной. Для охранников, обязательно имеющих родню на «черном рынке», аппаратура такого класса могла стать серьезным объектом искушения. Беатрис снова вздохнула, вспомнив Бена и подлые фокусы таможенников.
«Я знаю, что за „Боем с Тенью“ прячутся он и Рико, – призналась она себе. – У них свой, особый стиль, и, как бы они его ни маскировали, я-то их узнаю в любом образе».
Где-то год назад, когда «Бой с Тенью» нагло прорвался на их канал, перекрыв другие программы, Беатрис чуть было не подошла к Рико. Но потом одумалась: они явно имеют причины, по которым избегают приглашать ее. Чтобы скрыть обиду, она с головой погрузилась в свою работу. Теперь ей казалось, что она поняла, почему получила отставку.
«Им был нужен кто-то на другой стороне баррикад, – подумала она. – Я – их последний джокер».
Вчера ее срочно вызвали на замену Бена в «Новостях» и подсунули текст: «…Бен Озетт… работает над сенсационным материалом в Сафо…» Но она-то знала, что он работает лишь по звездодням (как и все последние шесть недель) в ставке директора. А «материал» – это Криста Гэлли. И вся «сенсация» готовится под неусыпным надзором Флэттери.
«Он был там, когда Криста исчезла, однако его имя не упоминается ни в одной сводке. Но ведь он тоже исчез. И головидение почему-то это скрывает!»
Беатрис стало страшно. Приказ скрыть отсутствие Бена придавал всей ситуации какую-то жуткую окраску.
Ей-то казалось, что и Бен, и Рико, и она сама уже притерпелись к тому, что мир вокруг них рушится. «Мы – свидетели, которым хорошо заплатили, – говаривал Бен. – И это мы – глаза и уши народа».
«Нет, мы – прожектора, – зло смеялся в ответ Рико. – Мы не свидетели, мы прожектора!»
Беатрис покорно прочитала в эфире навязанный ей текст, поскольку времени на вопросы не было. Только теперь она поняла, насколько обдуманным было решение ее товарищей. За ней никто не охотится. У головидения были огромные возможности, и она дала себе слово, что использует их все до единой для того, чтобы не дать Бену сгинуть.
«Но ведь он сейчас уже больше не свидетель, – остерегла она сама себя. – Он собирается разрушить этот мир».
Ах, как она его любила! И как долго! Когда-то. А может, когда-то им просто было хорошо вместе, а лишь теперь она поняла, что любит его? Нет, страсть тут уже давно ни при чем… Просто-напросто они плечом к плечу прошли через столько чужих бед и обид, что тем, кто этого не видел, просто не понять подобного братства. Но потом появился Дварф Макинтош. Именно в тот момент, когда Беатрис уже твердо решила, что больше никогда… И вновь страсть накрыла ее с головою.
Беатрис поморгала, чтобы унять в глазах резь хронического недосыпа. Заставила себя сесть (чертовски неудобная железная скамья!) и прикрыла ладонью глаза, чтобы защитить их от резкого света лампы. Рядом раздался деликатный кашель: это охранник. Как бы ей хотелось оказаться в своем офисе на орбите уже сейчас! Без всяких там перелетов и формальностей. Ее офис находился всего в паре десятков метров от штаба Контроля над течениями и от резиденции доктора Дварфа Макинтоша. Теперь ей хотелось думать только о Маке и о том, что их разделяет всего пара часов полета на челноке.
Беатрис устала. И начала она уставать уже много недель назад. И уже чувствовала, что больше не в силах тянуть лямку, что уже больше не может без отдыха. Но с тех пор, как директор заставил ее разрываться между «Новостями» и проектом, у нее не было ни секунды, чтобы присесть хоть на минутку и осознать свою усталость. А сегодня ей предстоял эфир сразу в трех программах.
Самые совершенные механизмы из построенных человечеством трудились, чтобы отвезти ее на орбиту. Когда Беатрис впервые взлетела над Пандорой, она осознала всей кожей: никто и никогда не сможет достать ее здесь, в ее офисе на орбите. Даже сам Флэттери.
Сирена над головой взвыла еще раз, и в ее голосе Беатрис послышалась тоска почти живого существа. Последний звонок. Почему-то ей снова вспомнился таинственно исчезнувший Бен. А может, его уже нет в живых? Он больше не был ее любовником, но тем не менее он был отличным парнем! Беатрис потерла глаза.
Но тут в зал ожидания вошел капитан охраны – молоденький красавчик с длиннющими ресницами. Он вежливо, но без намека на улыбку склонил голову:
– Обследование закончено. Приношу вам свои извинения. Теперь вам следует подняться на борт.
Беатрис встала со скамьи и только сейчас заметила, как ужасно помялся во время сна ее наряд.
– Мне до сих пор не вернули мою аппаратуру и записи. Мне может нагореть, если…
Капитан прервал ее тираду, поднеся палец к губам. На руках у него было всего по три пальца (включая большой), и Беатрис попыталась сообразить, на каком именно острове он родился и зачем его создали именно таким.