Властелин Хаоса

Возможно, Найнив и Илэйн предпочли бы не делиться новыми знаниями ни с кем, но Бергитте все было известно с самого начала, а потому пришлось рассказать и Суан с Лиане. Суан знала достаточно об обстоятельствах, повлекших за собой пленение Могидин, а потому имела основания требовать объяснений — и она их получила. Найнив и Илэйн были знакомы с некоторыми секретами Суан и Лиане, а те, в свою очередь, похоже, знали все тайны подруг, за исключением правды о Бергитте. Таким образом сложилось шаткое равновесие с некоторым перевесом в пользу Суан и Лиане. Кроме того, некоторые полученные от Могидин сведения касались возможных действий Приспешников Темного и других Отрекшихся. Чтобы расстроить их козни, необходимо было предупредить Айз Седай, а существовал лишь один способ сделать это, не раскрыв себя, — представить дело так, будто все это разузнали лазутчики и соглядатаи Суан и Лиане. Но о Черных Айя, само существование которых было принято отрицать, ничего нового разузнать не удалось, а они интересовали Суан больше всего. Все Приспешники Темного внушали ей отвращение, но одна мысль о том, что поклясться в верности Тени могла Айз Седай, приводила Суан в ледяную ярость. Могидин клялась, что боялась и близко подходить к любой Айз Седай, и этому можно было поверить, ибо страх являлся частью самой сути этой женщины. Немудрено, что она вечно скрывалась в тени, за что и была прозвана Паучихой. Но так или иначе, она являлась слишком ценной находкой, чтобы отдать ее палачу, хотя большинство Айз Седай с этим наверняка бы не согласились. Более того, многие едва ли согласились бы воспользоваться полученными знаниями, узнай они, каков их источник.
Вновь, уже в который раз, Найнив ощутила стыд и сомнение. Может ли знание, любое знание оправдать укрывательство Отрекшейся от справедливой кары? Но пути назад не было. Если правда о Могидин выплывет наружу, всех причастных к этому делу — и ее, и Илэйн, и Суан, и Лиане — ждет суровое, может быть, ужасное наказание. Тайна Бергитте будет раскрыта, а с таким трудом добытые знания утрачены. Возможно, сама Могидин в Целительстве и не смыслила, но даже отрывочные сведения могли принести пользу. Во всяком случае Найнив представляла, в каком направлении следует работать, и кто знает, куда это в конце концов приведет? Тем паче что она наверняка сумеет вытянуть что-нибудь еще из этой…
Найнив захотелось искупаться, причем вовсе не из-за жары.
— Поговорим-ка о погоде, — промолвила она.
— О том, как управлять погодой, ты знаешь больше меня, — усталым голосом ответила Могидин, и отголосок этой усталости проскользнул через браслет. — Одно могу сказать: то, что происходит сейчас, дело рук Великого… Темного. — У нее хватило самообладания заискивающе улыбнуться после своей оговорки. — И ни один человек не в силах это изменить.
Найнив потребовалось усилие, чтобы не заскрежетать зубами. Илэйн, понимающая в воздействии на погоду больше всех в Салидаре, говорила то же самое. Включая роль Темного, хотя об этом и дурак бы догадался. Откуда еще взяться такой жарище, что реки пересыхают, тогда как пора бы уже и снегу выпасть.
— Коли так, поговорим о том, какие плетения используются для Исцеления различных недугов. — Могидин рассказывала, что раньше Исцеление занимало несколько больше времени, чем сейчас, но вся целительная сила черпалась непосредственно из Источника, не ослабляя ни Целительницу, ни больного. И конечно же, она твердила, что в некоторых видах Целительства мужчины превосходили женщин, но в такое Найнив верилось с трудом. — Ты наверняка хотя бы раз да видела, как это делается.
И она снова принялась выискивать самородки в куче пустой породы. Кое-что из услышанного и впрямь дорогого стоило, но Найнив не покидало ощущение, что она копается в отбросах.
Выйдя из комнаты, Илэйн не задержалась, лишь помахала рукой Бергитте и пошла дальше. Бергитте, золотистые волосы которой были причудливым образом заплетены в длинную, до пояса косу, играла с двумя маленькими мальчиками, внимательно наблюдая при этом за улицей. Лук ее был прислонен к покосившемуся плетню. Точнее сказать, она не столько играла, сколько пыталась поиграть. Джарил и Сив только таращились на женщину в чудных широченных шароварах и темной короткой куртке. Они так и не заговорили. Оба мальчугана считались детьми Мариган. Бергитте любила возиться с ними, как и вообще играть с детьми, особенно с мальчиками, хотя эти игры всегда вызывали у нее легкую грусть. Илэйн знала ее чувства не хуже, чем свои собственные.
Если бы она была уверена, что детишек довела до такого состояния Могидин… Но та заверяла, что, когда подобрала на улице в Гэалдане сирот, которые требовались ей для маскировки, они уже были такими. Да и Желтые сестры считали, что ребятишки просто слишком много пережили во время беспорядков в Самаре. В это Илэйн могла поверить, ибо и сама вспоминала увиденное там с содроганием. Еще Желтые сестры говорили, что малышам помогут время и ласка. Илэйн надеялась на это. И на то, что, укрывая Могидин, она не помогает мучительнице невинных детей избегнуть заслуженной кары.
Но сейчас ей было не до Могидин. Определенно не до нее. И о своей матери Илэйн не хотелось думать. Она не могла думать ни о чем другом, кроме как о Ранде и Мин. Должен же быть какой-то способ это уладить. Едва заметив ответный кивок Бергитте, она торопливо зашагала по переулку, направляясь к главной улице. Над головой нависал раскаленной жаровней безоблачный небосвод.
Долгие годы Салидар был заброшен, но как только сюда стали стекаться не признавшие власти Элайды Айз Седай, все переменилось. На крышах появилась свежая солома, дома подлатали и подкрасили, а три самых больших каменных строения — постоялые дворы — были битком набиты. Самый большой из них прозвали Малой Башней, поскольку там заседал Совет. Разумеется, сделано было только самое необходимое — кое-где вставили треснутые стекла, а для большинства окон их и вовсе не нашлось. Хватало дел поважнее, чем выправлять старую кладку или красить заборы. Пыльные улочки были полны народу: Айз Седай, Принятые в платьях с семицветной каймой, Стражи, двигающиеся, независимо от роста и телосложения, со смертоносной грацией леопардов, слуги, последовавшие за Айз Седай из Башни, даже детишки. И воины.
Здешний Совет намеревался сразу же по избрании истинной, законной Амерлин добиться отстранения Элайды от власти. Если потребуется — силой. Сквозь гомон толпы с околицы доносился звон молотов — там подковывали лошадей и латали доспехи.
По улице неспешно ехал мужчина с квадратным лицом и заметной сединой в темных волосах. Поверх колета из бычьей кожи на нем был стальной панцирь с вмятинами от ударов. Проталкиваясь сквозь толпу, он внимательно присматривался к марширующим небольшими группами воинам — копейщикам и лучникам. Гарет Брин согласился набрать для салидарского Совета войско и возглавить его. Зачем и почему, Илэйн могла только гадать. Она полагала, что здесь не обошлось без Суан и Лиане, хотя и не понимала, какова их роль. Брин относился к ним обеим, особенно к Суан, с явным пренебрежением. А их, похоже, привязывал к нему какой-то обет, но какой, Илэйн и представить себе не могла. Суан без конца сетовала на то, что ей, занятой столь важными делами, приходится прибирать в комнате Брина и чистить его одежду. Сетовала, но продолжала ему прислуживать. Надо полагать, обет был нешуточным.
Взгляд Брина скользнул по Илэйн, почти не задержавшись. Здесь, в Салидаре, он, хоть и был с ней любезен, держался холодно и отстраненно, несмотря на то что знал ее еще маленькой девочкой. Всего год назад он был Капитан-Генералом королевской гвардии Андора. Было время, когда Илэйн казалось, что он и ее мать поженятся. Но нет, она же решила сейчас не думать о матери. Прежде всего Мин. Надо найти Мин и поговорить с ней.
Но не успела она добраться до конца пыльной, запруженной людьми улочки, как ее перехватили две Айз Седай. Девушке пришлось остановиться и сделать реверанс, в то время как толпа, раздаваясь, обтекала их с обеих сторон. При виде Илэйн обе женщины просияли. Они совершенно не потели — ни одна, ни другая. Вытаскивая из рукава большой носовой платок, Илэйн искренне сокрушалась из-за того, что не успела еще выучиться именно этому умению Айз Седай.