Ледяной круг (Львиный Зев)

Эйэ кивнула.
— Из-за заклятия мы не можем сами убить Крискиллу, — добавил вожак. — Его вообще никто не может убить, кроме человека, способного побеждать демонов простым оружием.
— Вы считаете, что этот человек я? — спросил Арвен. — А если мне не удастся достать ожерелье?
— Тогда твоя женщина умрет, — ответил хозяин. — Выбирай. Мы дадим тебе три ночи. Если до этого времени ты не вернешься, волчицы разорвут ее.
— Астин, — Львиный Зев склонился к уху принцессы. — Кажется, у нас нет выбора. Ты решишься остаться здесь?
— Я боюсь только за тебя, — покачала головой девушка. — Если ты погибнешь, у Арелата нет шансов. Поэтому соглашайся и беги. Один ты доберешься быстрее, чем со мной. Я дам тебе свой перстень. Надеюсь, что в Орнее, увидев его, подчинятся твоему слову.
Арвен досадливо отмахнулся. «Когда-нибудь эта женщина перестанет молоть чепуху?»
— Я согласен, — сказал он, обращаясь к вожаку. — Я пойду туда, но пусть твои сыновья покажут дорогу и на обратном пути приведут сюда наших лошадей с поклажей.
— Ты надеешься вернуться? — осклабился хозяин.
— Вы, как я понимаю, тоже на это надеетесь, — мрачно заявил Арвен. — Так что не советую трогать ни женщину, ни имущество.
 
Глава 8
«Не все так просто, как думает этот ничтожнейший из магов», — на губах Нитокрис блуждала рассеянная улыбка, когда она поднималась к себе по выщербленным ступеням башни. Вечная жизнь в ее смертном теле поддерживалась только новой молодой кровью, ее запахом и вкусом, а главное, той удивительной силой, которую излучала эта влага.
«Аль-Хазрад полагает, что Бельзебел нужна мне только для поисков священного металла, — на лице Нитокрис отразилось едва сдерживаемое возбуждение. — Глупец, я шага не сделаю ради какой-то безделушки, пока не получу Арвена. А там, быть может, никакой металл уже не понадобится… У каждого своя игра, Аль-Хазрад. Ты хочешь властвовать, а я жить. Что важнее?»
Так высоко на площадку над башней Супруга Бога поднималась очень редко. Вызвать Бельзебел можно было только в полнолуние — ночь полной силы Солнца Мертвых, и Нитокрис спешила наверх со священными сосудами и ожерельем золотых мух в руках. Хотшепсут должна была привести туда Жертву. Хозяйка чуть досадливо пожала плечами, увидев, что алтарь под самым обелиском еще пуст. Ждать она не могла. Гранитная игла уже почти разделила луну пополам.
— Где? — нетерпеливо выкрикнула царица, схватив служанку за подбородок. — Почему ты ее еще не привязала?
Хотшепсут, вся дрожа от страха, выступила из тени.
— О, госпожа моя… Я никого не нашла… — голос девушки срывался. — Пощадите… — рухнула на каменные плиты, все еще теплые после дневного солнца, и принялась целовать сандалии Нитокрис.
— Ты хорошая служанка, Хотшепсут, — с расстановкой сказала царица. — Я не хочу убивать тебя. Но мне нужен человек на камне.
Ужас парализовал девушку.
— Я должна была сама соединиться с Бельзебел для поисков Львиного Зева, — в раздумье проговорила царица. — Но сейчас мне пришло в голову кое-что получше. — Нитокрис с силой потянула рабыню с пола и, запрокинув ее голову вверх, долго рассматривала нежное, перепуганное лицо.
— Да, — наконец тихо сказала она, — я так и сделаю. Ты будешь и жертвой, и тем человеческим телом, которое необходимо Бельзебел, чтобы в слиянии двух сущностей она могла обрести голос и говорить со мной.
Несчастная забилась в руках Нитокрис, но царица держала ее железной хваткой. Чем дольше убийственный свет белой луны падал на лицо Хотшепсут, тем безвольнее и тише становилось ее сопротивление. Наконец Нитокрис уложила рабыню на камень под обелиском и осторожно освободила ее руки и ноги от дешевых медных браслетов, а бедра от кожаного передника, расшитого бисером. Затем, взяв один из священных сосудов, она натерла тело Хотшепсут черным густым, как смола, маслом.
Низкое теплое небо склонялось над ними. Ужасающе близкий диск луны, казалось, вот-вот накроет Супругу Бога и ее жертву. Нитокрис отошла от алтаря на некоторое расстояние и сама скинула одежду. В ее руках появился тимпан, под жесткие рассыпчатые звуки которого царица начала кружить вокруг обелиска, время от времени ударяя себя в грудь сжатыми кулачками.
Наконец голова Нитокрис склонилась набок, на губах появилась пена. Она чувствовала, что ее тело напряжено и готово к восприятию всей глубины неба, усыпанного крупными, как кристаллы соли, звездами. Тимпан ударил последний раз, и женщина набросила себе на шею ожерелье из магических мух.
Сверкающие в лунном свете насекомые, соединенные друг с другом тонкими золотыми нитями, рассыпались и застыли на смуглой, мокрой от пота коже царицы. Женщина распростерлась на коленях перед обелиском и вскинула вверх руки. Почти сразу же над ее головой пронесся резкий порыв ветра, обдавая едва живую от перенесенного напряжения Нитокрис звездной пылью. Казалось, он зародился где-то в дальних уголках вселенной и теперь нес на своих крыльях страшную неземную заразу.
Грудь царицы тяжело вздымалась, по ее щекам катились крупные слезы. Нитокрис собрала последние силы, чтобы принять в себя нечто, приближавшееся к ней из бездны. Одновременно ее голая спина ощутила слабое, но явственное дрожание камней под башней и тихий, но постоянно усиливающийся гул. Это приближалась Бельзебел.
В следующий миг Нитокрис испытала сильный удар, и вслед за ним сладкую, сводящую мышцы живота боль. Ей казалось, что камни под ее ногами вздыбились и тут же опали. Тело царицы, опрокинутое навзничь, несколько раз конвульсивно дернулось и затихло, расслабляясь. Супруга Бога чувствовала, как внутри нее медленно расползается чужая могущественная тяжесть, втекая в каждую жилку, в каждую каплю крови.
Когда Нитокрис поднялась с каменных плит, она уже не была похожа на себя. Ее грудная клетка вздыбилась, спина заметно деформировалась, сквозь тонкую маску человеческого лица светилась маленькая голова насекомого. К алтарю под обелиском подползло, шевеля длинными шерстистыми усами, отвратительное чудовище, сочетавшее в себе черты нечеловечески прекрасной женщины и крупной навозной мухи. Хотшепсут, на мгновение пришедшая в себя, издала ужасный крик и навсегда затихла, ощутив трепетное прикосновение жадных лапок Бельзебел. Муха склонила голову и впилась в смуглую шею жертвы. Позвонки хрустнули, как хрустит устрица во время еды. Еще живая Хотшепсут испытала одновременно и страшную боль, и никогда дотоле неведомое наслаждение.
Супруга Бога собрала всю свою силу и начала медленно, при каждом глотке крови выталкивать чуждую ей сущность в тело своей рабыни. Она задумала то, что еще никому не удавалось: вызвать Бельзебел и сохранить свое собственное тело. Хрипло дышавшая и выкручивавшаяся на камне служанка содрогнулась от сильного спазма, ее руки вскинулись вверх, а ноги изогнулись в коленях, под кожей вместо ребер начали проступать широкие плоские пластины мушиного брюха.
Впервые в жизни Нитокрис могла наблюдать за воплощением Бельзебел со стороны, и зрелище привело ее в замешательство. Давно забытое отвращение всколыхнулось в Супруге Бога, но она преодолела его, поздравив себя с тем, что сама освободилась от мушиного облика.
Нитокрис отступила на шаг и вытянула вперед руку с талисманом, заклинавшим Бельзебел. Ожерелье — знак власти над Царицей Мух — осталось у нее на шее. Она в страхе смотрела на алтарь под обелиском. Вместо Хотшепсут на камне сидела громадная шестирукая тварь с хрупкими, словно слюдяными, крыльями. Повернув к Нитокрис свою маленькую прилизанную головку, Бельзебел вылупила на нее мутные сетчатые глазищи.
— Да продлит господин наш твои годы, сестра моих несчастий, — вежливо обратилась она к Нитокрис. — подаст тебе обильный гаввах во все дни жизни твоей. Что тебе понадобилось от меня? Время мое к службе твоей, ибо я счастлива снова осязать полную луну телом, которое ты мне подарила, и благодарность моя измеряется только выпитой жизнью.
Нитокрис склонилась перед ней в глубоком поклоне.