Я все знаю!

 
Дмитрий Емец
Я все знаю!
— Доктор, просыпайтесь!
Зевая, доктор Баранников присел на кушетке. Перед ним стоял высокий курчавый санитар из приемного отделения.
— Нового психа привезли! — сообщил он.
— Ну и что? Нельзя было подождать до утра?
— Этот не совсем обычный. Вроде какой-то ученый. Требует, чтобы к нему пришел главный врач. Я сказал, что главного нет, и тогда он стал требовать дежурного.
Доктор Баранников подошел к зеркалу и, внимательно глядя в него, провел руками по лицу, разглаживая складки.
— Очередной параноик, — сказал он. — А кто он такой?
— Я же говорю, ученый какой-то. То ли доцент, то ли профессор. Фамилия Коптин. Поймали на телевидении, пытался прорваться в студию прямого эфира. Когда его задерживали, укусил милиционера и еще кого-то там, — сказал санитар.
Большие светящиеся часы приемного отделения показывали без пяти три. Доставленный пациент, маленький взлохмаченный человек с кровоподтеком на правой скуле, сидел на стуле. Он был в смирительной рубашке. Стоящий рядом молодой милиционер с интересом разглядывал ее связанные рукава.
Увидев доктора Баранникова, пациент нетерпеливо вскочил.
— Вы дежурный врач? Наконец-то вы пришли! Я совершенно нормален! Прикажите санитарам развязать меня! — крикнул он.
— У нас все нормальны. Сядьте на стул! Во всем разберемся!
— Я доктор наук Коптин! Вы не имеете права держать меня здесь! Я буду жаловаться! Я совершенно здоров!
Баранников поморщился. Все душевнобольные считают себя здоровыми. Именно поэтому в психиатрических клиниках устанавливают решетки и небьющиеся стекла.
— Мне можно идти? — спросил милиционер. — Распишитесь, пожалуйста, здесь!
Взяв бумагу, милиционер удалился. Человек в смирительной рубашке проводил его взглядом.
— Ну и что дальше? — устало спросил он.
Не отвечая, Баранников сел за стол и взглянул на копию протокола задержания, к которому было подколото направление на психиатрическую экспертизу.
— Зачем вам нужно было в эфирную студию? Вы не отдавали себя отчета, к чему это приведёт и где вы окажетесь? — спросил он.
Пациент неуютно пошевелился в смирительной рубашке.
— Я знал, на какой риск я иду, но хотел предупредить как можно больше людей. Два дня назад я просил предоставить мне эфир, но эти олухи отказали! Болваны, скоро они обо всем пожалеют!
— Вы угрожаете кому-нибудь конкретно? — быстро спросил доктор, бросая на пациента проницательный взгляд поверх бумаг.
Коптин отрицательно замотал головой.
— С чего вы это взяли? Я ученый. Я вообще не склонен к насилию.
— А из сопроводительного протокола следует, что склонны. При задержании вы укусили старшего сержанта В.Морденко за руку и нанесли оскорбление действием ассистенту режиссера… э-э… фамилия неразборчиво.
— Какому еще ассистенту? А, это, наверное, тот парень, которому я оторвал пуговицу на воротнике. Вот уж не знал, что это считается оскорблением действием, — удивился пациент.
— Видите, сами сознаетесь! — веско сказал доктор.
— Подумаешь, оторвал пуговицу. Надеюсь, для вас не секрет, как у нас задерживают? Дубинкой по шее, пистолетом по скуле. Естественно, что меня это возмутило, и я стал сопротивляться. Но из этого не следует, что я опасен.
Просмотрев протокол, Баранников отложил его.
— Вы ученый? — спросил он.
— Доктор биологических наук. Старший научный сотрудник института растениеводства имени Мичурина, — с гордостью сказал Коптин.
— И вы работали… э-э… до последнего времени?
Лицо Коптина побурело. Доктору был знаком этот холерический тип — маленькие полнокровные мужчины, нервные, быстро выходящие из себя и, по большому счету, более других склонные к психическим нарушениям.
— Что? Вы намекаете, что меня могли вышвырнуть, потому что я чокнутый?
— Я ни на что не намекаю. Я просто спрашиваю. Это вы делаете выводы.
— Вы спрашиваете? — вскипел ученый. — Слышали бы вы только свой тон! Вы привыкли иметь дело с психами, а не с нормальными людьми! Это вам так не пройдет! Да знаете, кто вы такой? Идиот! Хам! Болван!
И Коптин разразился потоком брани. Доктор терпеливо ждал, пока он спустит пар. Наконец пациент обессиленно умолк.
— Ладно, задавайте ваши вопросы и покончим с этим, — сказал он.
Баранников открыл лист поступления.
— Вы не пьете? Нет? Состоите на учете в наркологическом или психиатрическом диспансерах? Кто-нибудь из ваших родных был склонен к алкоголизму? К помешательству?
Коптин снова начал краснеть, но сдержался.
— Нет, — сказал он.
— Учтите, скрывать бесполезно, всё равно будут сделаны запросы, — предупредил доктор.
Сидевший напротив мужчина неожиданно хмыкнул, и на его лице отразилось нечто вроде злорадства.
— Делайте какие угодно запросы. Все равно вы не получите на них ответы, — сказал он.
— Почему? — удивился доктор.
— Потому что, если ничего не предпринять, человечеству осталось существовать ровно неделю. А потом всё! Занавес!
«Если написать в карте „маниакальный бред“, никто не оспорит этот диагноз,» — деловито подумал Бараннников.
— Не могли бы вы рассказать об всем подробнее? — попросил он.
Больной недоверчиво усмехнулся.
— Вы уверены, что сможете правильно воспринять то, что я вам скажу? Или всё это нужно лишь затем, чтобы засадить меня в психушку?
— У нас нет плана по психиатрическим больным. Если вы убедите меня, что здоровы, я не стану вас здесь держать, — пообещал Баранников.
Пациент испытующе взглянул на него и, видимо, решился.
— Хорошо, я расскажу! Считаю своим долгом рассказать. Но если вы мне не поверите, то пеняйте на себя. Мне не страшно очутиться в психушке, потому что скоро не будет ни психушек, ни городов, ни людей — вообще ничего.
— И что же ждет нашу Землю? Вторжение инопланетян? — иронично поинтересовался Баранников.
— Вторжение инопланетян? Нет, не думаю. Во всяком случае не в ближайшее время. Наш враг куда ближе. Говоря другими словами, он всегда был рядом с нами. Я знаю, что нашу планету захватят, и произойдет это через неделю. Возможно, днем позже или днем раньше, хотя я не думаю, что они изменят свои планы.
— И кто же нас захватит? Американцы?
— Нет, американцы пострадают вместе с нами, — покачал головой Коптин и, понизив голос, прошептал: — Нас захватят овощи и фрукты!
От неожиданности Баранников подался вперед, а потом расхохотался.
— Вы серьезно? Фрукты и овощи? А почему не насекомые?
Пациент посмотрел на него почти с ненавистью, и доктор сразу перестал улыбаться.
— Простите, я не хотел, — извинился он.
— Ничего. Вы не первый. Они тоже смеялись.
— Кто они?
— В министерстве обороны, в ФСБ, в министерстве по чрезвычайным ситуациям и других подобных ведомствах. Болваны! Посмеялись, даже не выслушали меня и выставили за дверь. Никто даже не посмотрел мои выкладки.
Баранников поднял на него глаза.
— Вот как? У вас есть и выкладки?
— Целая тетрадь. У меня ее забрали в милиции. Умоляю, позвоните им, пусть мне ее вернут. Она в единственном экземпляре.
— Сейчас там все спят. Я позвоню утром, — пообещал доктор. — А пока давайте так, без выкладок.
Коптин исподлобья взглянул на него.
— Я надеюсь, вы поймете. Это не бред сумасшедшего, это факты. Я очень надеюсь, что вы поверите.
Поняв, что рассказ будет долгим, Баранников жестом отослал скучающего санитара. Пациент же, прежде чем начать говорить, оглядел приемный покой.
— Что у вас в холодильнике? — подозрительно спросил он.
— Лекарства. Ампулы, — не удивляясь, ответил доктор.
— И всё? — с особой настойчивостью спросил Коптин.
— Не знаю. Наверное, всё.
— А фруктов или овощей в нем нет?
— Может быть, и есть. Родные иногда приносят для передачи.
Глаза пациента зажглись особым огнем.
— Откройте холодильник! — потребовал он, вскакивая.