Харшини

Тарджа покачал головой.
— Слишком далеко, чтобы уже ждать ответа. Птицы, которых мы послали, наверное, еще не долетели до Ярнарроу.
— А кстати, наши друзья собираются идти нам на подмогу?
— Может быть, Р'шейл что-нибудь скажет, когда вернется.
Гарет молча кивнул и уселся за стол. Тарджу переполняла энергия, ему не сиделось. Нужно было так много всего сделать.
— Я послал ребят проверить, что у нас с запасами провианта. Оказалось, что мы можем продержаться здесь несколько лет. Мэтен грабил окрестные поселения, а все награбленное весьма заботливо собирал в Цитадели. Видимо, запасал провизию для войск, стоящих вокруг крепости.
— Значит, они скоро проголодаются.
— И это еще сильнее проредит их ряды. Проблема дезертирства всегда встает особенно остро, когда солдаты недокормлены.
— Что же, будем надеяться, что наши страшные харшини да пустые желудки кариенцев сделают свое дело и, когда подоспеет помощь, их будет столько, что с ними можно будет справиться. Есть проблемы в городе?
— Не больше, чем всегда. Опять же, спасибо кавалеру Мэтену, люди уже привыкли жить при военном положении. А мы к тому же снова открыли дома курт'ес, и людям стало веселее. — Гарет едва заметно улыбнулся. — Я сделал это от твоего имени, конечно. Ты теперь стал еще популярнее.
— Интересно, долго еще это продлится?
В этот момент стены опять слегка закачались. Значит, тогда, в тоннеле под амфитеатром, ему не почудилось, и земля и вправду дрожала. Вибрации продолжались, делаясь все сильнее и чаще. Нахмурившись, он взглянул на озабоченного Гарета.
— Только этого нам не хватало, — пробормотал он. — Сперва осада, потом харшини, а теперь еще и землетрясение, будь оно неладно.
— Это не землетрясение, Тарджа, — сообщила Шананара, входя в дверь кабинета, предупредительно распахнутую перед ней Мэндой. — Это Цитадель просыпается от оцепенения.
— Тебя послушать, так Цитадель живая.
— Цитадель не может быть живой в твоем понимании, Тарджа. Но мы относимся к ней как к разумному существу.
— Я должен вас покинуть, — объявил Гарет, поднимаясь на ноги. — Можете сидеть здесь с харшини и рассказывать друг другу языческие сказки, а меня ждут дела.
Шананара обратила на коменданта царственный взгляд.
— Ты Гарет Уорнер?
— Вы слышали обо мне?
— Брэкандаран отзывался о вас как о весьма достойной личности, сэр. Для человека.
— И что же, теперь он изменил свое мнение?
Тарджа услышал опасные нотки в нарочито спокойном ответе Гарета и встрепенулся. Нужно было вмешиваться, и быстрее, иначе дело может кончиться плохо.
— Ваши люди уже размещены, ваше величество?
— Да, спасибо. Правда, мы взяли на себя смелость и убрали гобелены и прочие… украшения, которыми вы пытались замаскировать истинное происхождение Цитадели. Надеюсь, вы не обидитесь. Теперь мы здесь почти как дома.
Тарджа знал, что большинство дортуаров было побелены, чтобы скрыть харшинские фрески, когда-то украшавшие их стены. Он вздохнул; они пробыли здесь всего несколько часов, а уже успели навести свои порядки.
— Но, я надеюсь, ничего серьезного не сломано?
— Цитадели не так-то легко повредить, милорд.
Что именно она имела в виду, он не понял и решил про себя, что и не хочет понимать.
— Гарет тут как раз рассказывал мне, что ваше эффектное появление этим утром сильно переполошило кариенцев.
Она пожала плечами.
— Мы не можем сражаться с вами, милорд, но рады помочь там, где можем. Те, кто верят в Хафисту, либо отрицают наше существование, либо видят в нас воплощение зла в чистом виде. В обоих случаях они не знают, как быть, когда встречаются с нами.
— Мы тоже отрицаем ваше существование, — вставил Гарет. — А между тем наши люди ничуть не напуганы.
— Нет, комендант, вы вовсе не отрицаете нашего существования. Вы просто пытались уничтожить нас и полагали, что преуспели. А это большая разница.
Гарет тяжело посмотрел на нее, но возражать не стал. Здание снова затряслось, да так сильно, что Тарджа вцепился в стол, чтобы устоять на ногах. Шананара обвела комнату задумчивым взглядом и обратилась к Тардже:
— Мне кажется, с этим нужно что-то делать.
— А что конкретно вы можете предложить?
— Мне нужно поговорить с Цитаделью. Она почувствовала наше присутствие, и ее тревожат находящиеся здесь люди. Как только я заверю ее, что вы не собираетесь причинять нам вред, все успокоится.
Гарет неразборчиво пробормотал что-то недоброе.
— А как вы собираетесь общаться с… ну, с этой… проклятье, в общем, как вы это сделаете?
— Это проще всего сделать в Храме богов. Именно там сосредоточен дух Цитадели.
— Я выделю вам сопровождающих.
— Побойся Основательниц, Тарджа! Ты что, всерьез собираешься послать эту женщину уговаривать город прекратить землетрясение?
Шананара невозмутимо улыбнулась Гарету.
— Может быть, комендант, вы с Лордом Защитником составите мне компанию?
— Зачем? Чтобы мы полюбовались, как вы разговариваете со стенами?
— Нет, комендант, — спокойно ответила королева харшини. — Вы пойдете, потому что вы вот уже две сотни лет как захватили наш дом. Вы оскверняли и разрушали его, не задумываясь о последствиях. Для вас настало время понять, что вы наделали.
 
Глава 53
Как и Р'шейл, Тарджа тоже не любил называть главный зал залом Франсил — его всегда коробило это название. Но, по крайней мере, это он сможет теперь изменить. «Главный зал снова будет Главным залом», — размышлял он, шагая вместе с Гаретом за Шананарой, и прикидывал, долго ли проживет это имя, прежде чем харшини приучат всех называть его старым именем — Храм богов. «Если они займутся этим так же решительно, как восстановлением исходного декора дортуаров, — подумал Тарджа, — то нескольких дней может оказаться достаточно».
Солнце уже почти садилось, повеяло вечерним холодком. У входа в зал стоял на страже отряд защитников. Тарджа вопросительно посмотрел на Гарета: он не отдавал приказа об охране главного зала, да в ней и не было необходимости. Шананара уже подходила ко входу, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, занятая мыслями о том непонятном, что она собиралась сделать. Земля под ногами ощутимо дрожала.
— Зачем тут стражники? — недоуменно спросил коменданта Тарджа.
— Мы заключили сюда жрецов. Больше их негде было разместить.
Тарджа негромко выругался и побежал вслед за королевой харшини. Стражники, стоящие на дверях, видя, что она идет в сопровождении Лорда Защитника и коменданта Уорнера, не стали ее останавливать. Она исчезла за дверями, прежде чем Тарджа успел остановить ее.
Рывком отворив дверь, он увидел, что королева потрясена. Она была бледнее беленых стен, и можно было подумать, что она внезапно разучилась дышать. Вдоль стен выстроились защитники, присматривающие за кариенскими жрецами. На полу зала были разбросаны тощие матрасы, а весь зал забит служителями. На них все еще были коричневые рясы, головы обросли щетиной, у многих потихоньку отрастали бороды. Доверять этим людям бритвы никто не собирался.
Лишенные посохов и жреческого достоинства, они представляли собой жалкое зрелище. Жрецы равнодушно повернулись на звук открывающейся двери, и на вошедших почти никто не обратил особого внимания. Кроме тех, кто увидел глаза Шананары.
А потом в зале воцарился сущий ад.
Жрецы истерично завопили. Некоторые кинулись на королеву харшини, другие в ужасе отпрянули назад. Все здание затряслось, словно больной в горячке. Шананара отчаянно закричала. Защитники отреагировали мгновенно и, крикнув товарищей, стоящих снаружи, стали оттеснять жрецов от входа. Тарджа выхватил меч и встал между Шананарой и наступающими жрецами, глаза которых горели фанатичной ненавистью.
Он скорее почувствовал, чем увидел, что Гарет тоже оказался рядом с ним, исполненный такой же готовности, как и он сам, расправиться с ненавистными жрецами. Служители, бросившиеся на харшини, угрюмо отступили, остановленные в равной мере и холодным блеском мечей, и гневным блеском их глаз.