Распад

— Но есть еще животные, — сказала она. — Генетическое оборудование.
— Это действительно трагическая сторона дела. Но вы не можете спасти вымирающие виды с помощью клонирования. Я допускаю, это лучше, чем их полное истребление, лучше, чем совсем их потерять. Однако теперь они превратились в сувениры, милые и красивые особи для ультрабогатых коллекционеров. Но виды — это не только ДНК, это генетическое разнообразие внутри большой естественной популяции, плюс наработанные навыки поведения, плюс их добыча и хищники, которые на них охотятся, — вся естественная окружающая среда. Сейчас уже нет никакой естественной окружающей среды. Поскольку климат изменился.
Он переменил позу, прислонившись к спинке, и кровать громко заскрипела.
— Сейчас климат постоянно меняется. Вы не можете сохранить окружающую среду всего мира под герметическими куполами. Только два вида растений действительно процветают в сегодняшнем мире: генетически модифицированные зерновые культуры и быстро приспосабливающиеся сорняки. На политическом уровне мы не любим признавать это, так как тогда надо согласиться, что и мы ответственны за ужасные преступления против природы, однако сейчас это экологическая действительность. Вот тебе правда, которую ты хотела узнать. Это — действительность. И ухлопывать уйму денег, чтобы сохранить осколки скорлупы шалтай-болтая — совершеннейшая нелепость.
— И это то, что ты собираешься сказать Сенату?
— Ничего подобного я не говорил. — Оскар вздохнул. — Я лишь хотел рассказать тебе правду.
— Что ты хочешь сказать Сенату?
— Что я хочу? Я хочу, чтобы ты была на моей стороне. Я хочу изменить ситуацию, в которой вы находитесь, и я хочу, чтобы ты помогла мне и что-нибудь посоветовала.
— У меня есть собственная команда, спасибо.
— У тебя ничего нет. Есть очень дорогое оборудование, которое находится на краткосрочном финансировании. И вы имеете дело с чиновниками из Вашингтона, теми самыми, что могут вычеркнуть из списка целую авиабазу и только посмеяться. Нет, если реалистически посмотреть на комбинации, которые ты можешь разыграть, то я вижу лишь два возможных варианта. Номер один: уйти из Коллаборатория прямо сейчас, не дожидаясь увольнения. Ты можешь найти себе другой академический пост, может быть, даже в Европе. Если ты подашь это в правильном ключе, то, вероятно, сможешь забрать с собой кое-кого из любимых учеников и даже несколько мойщиков лабораторной посуды.
Она нахмурилась.
— А что под номером два?
— Прийти к власти. Превентивный удар. Надо застолбить место, гнать поганой метлой оттуда это сучье дерьмо. Очистив помещение, двигаться вперед, действовать открыто. — Оскар приподнялся на локте. — Если вы начнете все в подходящий момент, используете нужные средства, будете действовать в правильной последовательности и сумеете добиться верно направленного толчка, тогда, возможно, вам удастся спасти большинство людей, занятых настоящими исследованиями. Это очень опасная и сложная комбинация, и вполне вероятно, что она может провалиться, а у тебя появится множество ярых врагов на всю жизнь. Но если тебе удастся самостоятельно осуществить переворот внутри Коллаборатория, то конгрессмены будут так поражены, что не будут выступать против тебя. А если удастся заполучить хорошее освещение в прессе и если им понравится твой стиль, они могут даже поддержать тебя.
Она бессильно откинулась на подушки.
— Послушай, я всего лишь хочу спокойно продолжать работать в моей Лаборатории!
— Это не вариант.
— У меня очень важная работа.
— Я знаю, но это не вариант.
— Ты действительно не веришь ни во что, не так ли?
— Нет! Не так! — неистово воскликнул он. — Я полагаю, что умные люди, работающие вместе, могут добиться изменений в этом мире. Я знаю, ты очень умна, и, если мы будем работать вместе, тогда, возможно, я сумею помочь тебе. Если ты не со мной, то тебе придется полагаться только на себя.
— Я не одна. У меня есть друзья и коллеги, которые доверяют мне.
— Хорошо, это прекрасно. Вы можете демонстрировать вашу коллективную беспомощность.
— Нет, это не прекрасно. Потому что ты переспал со мной. И теперь сообщаешь мне, что собираешься уничтожить все, ради чего я работала.
— Послушай, но это правда! Было бы лучше, если б я переспал с тобой и не рассказал потом, что происходит? Для меня ведь это было бы проще. Но я не хотел так поступать.
— Ты выбрал не того человека. Я ненавижу административную работу. Я не могу прийти к власти. Я не гожусь для этого.
— Грета, посмотри на меня. Я могу тебя всему этому научить. Разве ты не понимаешь? Я управлял политическими кампаниями, я эксперт. Это моя работа.
— Ты говоришь ужасные вещи.
— Мы, я и моя команда, могли бы сделать это. Особенно, если бы ты была с нами и позволила бы нам консультировать тебя и помогать. Моя команда и я, мы взяли архитектора, который имел пять процентов голосов, и мы сделали его сенатором от штата Массачусетс. Ваш печальный маленький аквариум никогда не видел людей, подобных нам.
— Хорошо… — Она вздохнула. — Мне надо подумать.
— Хорошо. Подумай. Я буду некоторое время в Вашингтоне, в Бостоне. Подумай над этим серьезно. — Тут у него заурчало в животе. — В конце концов, из-за всех этих разглагольствований у меня сна ни в одном глазу. Ты хочешь спать?
— Боже, нет.
— Я проголодался. Давай поедем куда-нибудь перекусим. Ты приехала на машине?
— Взяла напрокат. Двигатель внутреннего сгорания.
— Мы можем добраться на нем в какой-нибудь нормальный городишко. Прогуляемся по городу.
— Ты сошел с ума? Тебе нельзя выезжать. За тобой ведь охотятся сумасшедшие.
Он махнул рукой.
— А, да ладно. Нельзя же сидеть все время взаперти. Да и какая польза? Как бы там ни было, риск здесь минимален. Чтобы найти нас на этой глухой свалке, нужно приложить массу усилий. Я в большей безопасности здесь, в каком-нибудь ресторане, чем в Вашингтоне или Бостоне. И это наша единственная ночь вместе. Давай будем храбрыми. Постараемся найти в себе силы быть счастливыми.
Они оделись, покинули пляжный домик и сели в машину. Грета вставила металлический ключ зажигания. Поршневой двигатель зафырчал с противным постукиванием. Тут телефон Греты зазвонил.
— Не отвечай, — сказал Оскар.
Она не обратила внимание на его слова.
— Да? — Она помолчала, потом вручила трубку Оскару. — Тебя.
Это был Фонтено.
— Что, черт возьми, вы собираетесь делать?
— А, вы еще не спите? Мы выезжаем на ужин.
— Конечно, я не сплю! Я не сплю с того момента, как только вы вышли из безопасного дома. Вы не можете уезжать из Холли-Бич, Оскар.
— Слушайте, сейчас середина ночи, никто не знает, что мы здесь. Мы находимся в арендованном автомобиле, и мы поедем наугад.
— Вы хотите есть? Мы принесем вам еды. Что, если попадетесь шерифу округа? Вы думаете, что это будет забавный опыт для янки, который перебежал дорожку Зеленому Хью? Подумайте головой, приятель.
— Если это случится, я буду писать жалобу в американское посольство.
— Очень смешно. Прекратите валять дурака, ладно? Мне пришлось прибегнуть ко многим хитростям, чтобы поселить вас здесь, в Холли-Бич, это было нелегко. Если вы меняете маршрут, я не могу ни за что отвечать.
— Давай трогайся, — посоветовал Оскар Грете. — Жюль, я ценю ваш профессионализм, я действительно вас ценю, но сейчас мы должны двигаться, и не имеет смысла тратить время на споры.
— Ладно, — недовольно пробурчал Фонтено. — Езжайте по восточному шоссе, я вас догоню.
Оскар повесил трубку и вернул Грете телефон.
— У тебя когда-нибудь был телохранитель? — спросил он.
Она кивнула.
— Однажды. После сообщений о Нобелевской премии. Там говорилось обо мне и о Дэнни Ярвуде. Как только это появилось в новостях, Дэнни начал получать все эти угрозы от защитников прав животных… Никто никогда не угрожал мне, и это было так типично. Они стали угрожать Дэнни. Мы поделили Нобелевку, но я отвечала за всю лабораторную работу… Мы были в относительной безопасности, пока о нас говорила пресса, но преследователи просто выжидали момент. Позже они напали на бедного Дэнни и сломали ему обе руки.