Дом там, где сердце

Локлейн нахмурился, проведя в уме некоторые расчеты.
– Нас здесь сто человек. Если это правда, Мюйрин вскоре понадобится очень большая сумма денег.
Брона и Шерон обменялись тревожными взглядами. Локлейн встал со своего стула у камина.
– Что ж, пока не имеет смысла это обсуждать. Поживем – увидим, не так ли?
Женщины согласно кивнули, но в кухне вдруг будто по­темнело. Женщины звали мужчин на ужин гораздо менее бодрыми голосами. Слух быстро облетел все поместье, не­смотря на то, что Локлейн не видел пока оснований для бес­покойства.
Когда ужин закончился, вместо того чтобы остаться шить или заниматься резьбой по дереву, все один за другим разошлись по своим холодным домам, чтобы лечь и забыться, пока крик пе­туха не возвестит о начале нового тяжелого трудового дня.
Локлейн не увидел Мюйрин за ужином. Надеясь разубедить ее в достоверности последних слухов, он отправился на поиски. Он-то знал, чем она пожертвовала ради осуществления своих планов, а теперь вот какие-то новые налоги! Неужели все их усилия окажутся напрасными?
И еще. Счастлива ли Мюйрин? Локлейн всегда восхищался тем, как ей удавалось все, что она затевала в поместье, при этом никто не слышал ни единой жалобы, какой бы трудной и неприятной ни была работа.
Однако она молода и богата. Стоит ей захотеть вернуться в Шотландию к отцу и пожаловаться на свои финансовые труд­ности, ее, скорее всего, примут обратно в круг семьи. Она мог­ла бы удачно выйти замуж, забыв обо всех бедах, или даже найти кого-то, кто согласится вместо нее принять владение Барнакиллой.
Мысль о том, что Мюйрин снова выйдет замуж, наполнила его непостижимым ужасом. Он торопливо направился в ко­ровник, чтобы увидеть ее снова.
Мюйрин удивленно взглянула на него, когда Локлейн сказал:
– Мне нужно поговорить с вами о поместье.
– Хорошо. Я как раз заканчиваю. Через пару минут… – от­кликнулась она, пытаясь скрыть напряженность. Она закончи­ла сбивать масло и передала лопатку Сиобан, которая пришла проверить, все ли готово для утренней поездки в Кловер.
Затем она пошла в дом и поднялась наверх, на ходу развязы­вая фартук, снимая платок и распуская свои черные локоны. Она волновалась, мечтая вернуться к долгим, легким беседам, которые они вели до той роковой ночи, которая, казалось, была давным-давно.
Всего несколько дней назад они могли работать бок о бок много часов подряд, понимая друг друга без слов. Теперь он казался чужим.
Неужели нельзя доверять ни одному мужчине? С грустью думала Мюйрин.
Они вошли его в кабинет и сели за стол.
– Ну, в чем дело? Проблемы с бухгалтерскими книгами?
– Да нет, не совсем. Меня сейчас больше волнуют слухи о но­вых налогах, которые я узнал в кухне.
– Это не слухи, это правда, – ответила Мюйрин, отводя взгляд от его серо-стальных глаз.
Локлейн возмутился:
– Но почему вы не сказали мне?
– В последнее время мы не очень-то часто с вами разгова­риваем, не так ли? – тихо сказала она с нескрываемой обидой в голосе.
Локлейн ослабил ворот рубашки.
– Я был очень занят.
– Я тоже. Но, по-моему, сейчас не стоит поднимать такой шум. Поскольку суд назначен на тринадцатое число, остается всего чуть больше недели до того, как мы поймем, чего нам ждать. Предлагаю дожить до этого, а потом уже нервничать.
– Но ведь суд может продолжаться несколько недель. Вы знаете это так же хорошо, как и я!
Она устало откинулась на спинку стула.
– Простите, Локлейн, но налоги так высоки, что мне нечем вас утешить. Можно продать часть скота и попытаться через Нила продать еще часть моих акций. Кроме того, мы всегда можем продать пару полей мистеру Стивенсу.
– Вы, наверное, шутите? Мюйрин недовольно поморщилась.
– Я знаю про давнюю вражду между двумя семьями, но на самом деле мне это безразлично. Не травой же нам питаться, а? Что хорошего, если меня арестуют за долги? Так что, если не удастся придумать ничего другого, я продам поле.
– Можно продать плантацию в северо-восточной части име­ния, – почти обреченно предложил Локлейн.
– Да, но на что мы будем жить, если свернем лесной бизнес? То же и с животными. Если их продать, у нас не останется ничего, что дает поместью прибыль. Мне хорошо заплатили бы за жереб­ца и кобылу, но не лучше ли их оставить, а продать жеребенка?
– Вы, безусловно, правы, но на все это понадобится время, которого у нас сейчас очень немного.
Она одарила его легкой улыбкой.
– Я знаю. Но не хочу терять это драгоценное время и при­нимать скороспелое решение, основываясь на каких-то слухах. Послушайте, Локлейн, я знаю, что вы устали. Мы с вами пере­жили ужасные времена с тех пор, как приехали сюда. И чтобы теперь все оказалось напрасным – это просто немыслимо.
Они оба погрузились на какое-то время в молчание, пока Мюйрин не произнесла тихим голосом:
– Возможно, есть еще один выход, хотя было бы нехорошо сейчас оставить все наши надежды.
Локлейн нахмурился:
– Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать.
– Я сама не совсем понимаю.
– О чем вы? Мюйрин вздохнула.
– Я нашла документы на дом в Дублине, который Августин купил пару лет назад.
– Дом? В Дублине?
– Значит, и вы о нем ничего не знали? – удивленно спро­сила Мюйрин.
– Абсолютно ничего, – подтвердил Локлейн, не задумы­ваясь о том, насколько неосведомленным в делах Августина он выглядит.
– Вот я и думаю, что его нужно продать. Съемщиком в на­стоящее время там является миссис Барнет. Если она захочет выкупить дом, мы сможем не только уплатить налоги, но и вер­нуть сумму, которую банк требует за закладную.
– Это, конечно, лучше, чем продавать поля, но…
– Да, я знаю, даже если миссис Барнет окажется в состоянии выкупить дом сразу же, у нас все равно какое-то время не будет денег. Кроме того, неизвестно, не заложен ли дом, может быть, я нашла ненужные, потерявшие ценность бумажки?
– Все это мы скоро выясним, – Локлейн старался подбод­рить ее, несмотря на тяжесть, лежавшую у него на сердце.
Она снова пролистала бумаги.
– Что ж, пожалуй, мне стоит съездить в Дублин, чтобы на месте во всем разобраться и посмотреть, что можно сделать.
– Но вам незачем ехать туда прямо сейчас, Мюйрин, – воз­разил Локлейн, не желающий с ней расставаться. – Почему бы вам не отправить предварительные запросы по почте?
– Да-да, я сделаю это. Мне не хотелось бы надолго покидать поместье. Тем более когда здесь столько работы. Но пока вам не стоит беспокоиться, Локлейн. Сейчас мы еще на плаву.
– Лишь до тех пор, пока что-нибудь опять не случится, – проворчал Локлейн.
– Сплюньте, – суеверно сказала она, постучав пальцами по столу. – Мы как на войне, но должен расплодиться скот, да если учесть стоимость моих свадебных подарков, я думаю, все образуется.
– Мюйрин, что касается продажи дома в Дублине…
– Ну? – спросила она, отрывая глаза от бумаг и глядя на него.
Локлейн проглотил стоявший в горле комок.
– Вам не кажется, что для вас лучше было бы продать Бар-накиллу и жить в Дублине? Посмотрите, как вам здесь живет­ся – сплошные трудности и тяжелая работа. А там вы могли бы стать жемчужиной дублинского света. В конце концов, это поместье вас только обременяет.
Мюйрин поняла, что он ее испытывает. Она поднялась со стула, подошла и обняла его. Затем села к нему на колени и мягко промолвила:
– Это я вас обременяю. Я постараюсь больше этого не де­лать, обещаю. Вы очень помогли мне. Я вам так благодарна, что трудно передать словами. Поэтому больше никогда не пред­лагайте мне уезжать отсюда и становиться украшением выс­шего света Дублина. Теперь моя семья и друзья здесь.
Локлейну хотелось ей поверить, но он не мог избавиться и от своих сомнений, как не мог побороть желание, вспыхнувшее в нем, когда их губы слились в волнующем поцелуе. Он теребил мочку ее уха и бормотал:
– Ты уже управилась с делами на сегодня?
– Да.
– Тогда как насчет отдыха?