Руна

— Мне еще надо сообщить о случившемся той женщине — Кливленд.
— А раньше ты никогда не упоминал о ней в связи с отцом, — сказала Хилэри, подозрительно глядя на Гарри. — Мне казалось, тебе вообще не особенно нравилось, что они жили под одной крышей.
— Они стоили друг друга, — хмыкнул Гарри. — Мой старикан всегда был довольно странным типом. После смерти матери мы с ним почти и не общались. В сущности, мать была связующим звеном между нами, а когда ее не стало, он почувствовал себя вольным поступать, как считал нужным.
Бросив взгляд на Хилэри, он понял, что излишне увлекся этой темой. Она спросила его явно из вежливости, поскольку вскоре принялась снова лениво листать меню.
— Мне, пожалуйста, только основное блюдо. — Стратегию борьбы с ожирением Хилэри разрабатывала со скрупулезностью стратегов будущей войны. — Палтус они подают под персиковым соусом, а я этого себе никак не могу позволить.
Заметив меню в руках Хилэри — она держала его, прижав к своему благоухающему декольте, — официант появился словно из-под земли. Он выслушал ее заказ, после чего дерзким взглядом скользнул по сидящему напротив Гарри.
— Хилэри, а как бы ты отнеслась к идее провести этот уик-энд за городом? — Он вознамерился было наклониться вперед и коснуться ее руки, но Хилэри воспрепятствовала этому, резко откинувшись на спинку кресла. Официант между тем терпеливо ждал.
— Ты же знаешь, дорогой, что я не могу. На следующей неделе открывается торговая ярмарка, и суббота у меня будет загружена до предела. Надо оформлять стенды. С этими японцами всегда такая морока. — Она повернулась к официанту: — Принесите ему палтус.
У Хилэри всегда находилась причина, мешавшая уединиться где-нибудь вдвоем.
— Ну неужели тебе никогда не хотелось побыть наедине со мной? — в отчаянии спросил он. — Вдали от всех этих телефонов, факсов и прочих пищалок. Ну хотя бы один-единственный раз? Не хочу я никакого палтуса.
— Ну что ты, Гарри, я не узнаю тебя. Мне казалось, что мы давно обсудили с тобой проблемы карьеры и достигли полного взаимопонимания в этом вопросе. — Она чуть подалась вперед и продолжила более доверительным тоном: — Я понимаю, эта трагедия и все, связанное с ней. Но прошу тебя, не впадай в свою обычную хандру. Закажи палтус — тогда и я смогу съесть кусочек от твоей порции.
Она развернула салфетку, положила ее на колени и с безучастным видом явно ждала смены темы разговора.
— Не нужен мне твой говеный палтус, — выдавил сквозь зубы Гарри.
Наконец принесли еду, и Гарри тупо уставился на треугольную рыбную котлету, плававшую в луже ярко-красного соуса. Размеры порции вполне позволяли, случись здесь пролететь чайке, запросто унести ее в своем клюве.
— Я только попробую. — Хилэри протянула руку, своей вилкой отломила небольшой кусочек котлеты и сунула его себе в коралловый рот.
— Слушай, — сказал Гарри, — а ты не находишь, что для людей, профессионально занятых в сфере общественных отношений, мы крайне мало разговариваем друг с другом?
— Ну какой ты глупый, Гарри. Мы же постоянно обсуждаем какие-нибудь проблемы.
Подобными ответами она то и дело загоняла его в тупик, вот так же, как сейчас.
— Но никогда не касаемся важных тем.
— А все потому, что по главным проблемам мы отлично осведомлены о позиции друг друга. Я, например, знаю, что ты любишь меня. Я также знаю, что на данной стадии готова взять на себя определенные эмоциональные обязательства. — Она с меланхоличным видом пожевала рыбу. — А что? Ничего... Да, так вот, нас спасает знание того, что мы прекрасно подходим друг другу, при этом совершенно не утруждая себя заботами о сексуальной стороне вопроса. А кроме того, у каждого из нас есть работа, которой надо заниматься.
— Ну почему ты всегда такая чертовски рассудительная? — Гарри отломил вилкой кусочек палтуса, тем самым полностью нарушив узорную композицию соуса. — Неужели тебя никогда не обуревает страсть? Не мучает плотское вожделение?
Хилэри погрузилась в задумчивость. Невероятно, но она все еще пережевывала тот крохотный кусочек рыбы.
— Нет, пожалуй, нет, — заявила она наконец. — Женщины лучше, нежели мужчины, умеют обуздывать свои чувства. Им свойственны иные побуждающие мотивы. Твоя же проблема заключается в том, что твоими поступками правит не разум, а пенис. — Она устремила на него добродушный взгляд — пожалуй, это был взгляд ветеринара, собирающегося усыпить старого больного пса. — Ты словно застрял в шестидесятых годах, тогда как в наше время представление о романтичности сильно изменилось. Приходится принимать во внимание множество разнообразных факторов.
— Вроде того, что ты избегаешь спать со мной, поскольку боишься заразиться СПИДом, — выпалил Гарри, отодвигая от себя тарелку.
— Презервативы имеют обыкновение рваться — это установленный медициной факт. Существующие тесты недостаточно надежны. Ведь я же не знаю, где ты бываешь без меня. Я не собираюсь строить из себя скромницу, но сами врачи допускают возможность заражения даже через поцелуй. Ты и представить себе не можешь, какие бактерии встречаются в одной-единственной унции человеческой слюны!
Хилэри говорила так, словно делилась с ним собственным опытом. Потом она изобразила мимолетную улыбку — прямо не женщина, а какой-то напыщенно-рассудительный фармацевт, дающий квалифицированный совет.
— Кстати, то же самое можно отнести и к тебе, — заметил Гарри. — Я, например, совершенно ничего не знаю о твоей интимной жизни.
— Не говори глупостей. В сущности, я девственница. И потом, в данный момент нам не следует касаться подобных тем — не забывай, что у тебя только что умер отец.
— Хилэри, но он же не будет стоять в спальне и наблюдать за тем, как мы трахаемся.
Вот так всегда — он снова лишился малейшего шанса на успех. Едва заметным движением головы Хилэри отказалась от своего традиционного черного кофе, после чего за столом вплоть до самого их ухода царила арктическая тишина. Представленный счет за обед показался Гарри порнографией, разве что выраженной в цифрах. В довершение всего он швырнул официантам свою золотую кредитную карточку, на что они отреагировали с энтузиазмом тюленей, увидевших ведро рыбы.
Стоя на тротуаре, Хилэри, правда, чуточку оттаяла и одарила своего спутника мимолетным, но довольно нежным поцелуем, после чего юркнула в такси. В глубине души Гарри понимал, что в общении с этой женщиной следовало бы вести себя более терпимо. В конце концов, как неоднократно подчеркивала Хилэри, они и знакомы-то всего лишь три месяца, что не шло ни в какое сравнение с долгожительством микробов, передаваемых половым путем.
Гарри шел, как ему казалось, по бесконечному серому коридору и всматривался в номера квартир, разместившихся в башне — одном из типичных каменных строений, которые в своем повторяющемся изобилии заполонили данный район Южного Лондона. Здание представляло собой конгломерат всевозможных ошибок, допущенных градостроителями-архитекторами. Он оглянулся и посмотрел назад — коридор был абсолютно пуст. Остановившись перед квартирой под номером сорок семь, он собрался было уже постучать, но вдруг заколебался. Впрочем, для подобного колебания не было никаких оснований. Дело, в сущности, закрыто, и ему оставалось лишь уяснить несколько деталей, после чего окончательно забыть о случившемся. Но почему ему так не хотелось ввязываться в это дело? Сделав глубокий вдох, он дважды и достаточно решительно постучал. За дверью послышались шаркающие шаги, лязг накидываемой цепочки, после чего дверь чуть приоткрылась и в щелке показалась крохотная индианка чуть старше пятидесяти лет; Она пугливо поглядывала на посетителя, готовая при малейшей опасности немедленно захлопнуть дверь.
— Миссис Нари? — В робком проявлении дружелюбия Гарри протянул руку, но так и не смог протиснуть ее в узкую щель между дверью и дверным косяком. — Я звонил вам — это насчет моего отца.
— О да, мистер Бакингем. Пожалуйста, входите. — Женщина откинула цепочку и повела его через низкий темный холл. Она шла мелкими шажками, отчего ее походка казалась порывистой. При этом всем своим видом она напоминала попавшую в неволю птичку.