Королевский пират

В следующее мгновение снизу раздался оглушительный треск, сопровождаемый криками матросов, наблюдавших за происходящим с берега.
Портовый лоцман, за последние несколько минут не проронивший ни звука, внезапно с мольбой обратился к Амосу:
— Адмирал, но ведь я-то, согласитесь, в этом нисколько не виноват.
Траск криво усмехнулся и лишь теперь открыл глаза. Не будь положение, в котором все они оказались, столь нелепо трагичным, его немало позабавило бы выражение лица насмерть перепуганного лоцмана и он от души посмеялся бы над ним. Но сейчас ему было не до смеха. Он лишь смерил лоцмана презрительным взглядом и раздраженно бросил:
— Я, так и быть, присягну в этом перед господами судьями, можете не сомневаться! — Услыхав такое, лоцман едва не лишился чувств. Лицо его, и без того бледное, приобрело зеленоватый оттенок. Адмирал же с сарказмом добавил:
— Если вы не желаете разбить «Орла» о сваи, то потрудитесь причалить корабль! Теперь ведь самое время этим заняться.
Из оцепенения лоцмана вывели не столько слова адмирала, сколько тон, каким они были произнесены. Он стал поспешно отдавать требуемые команды, и вот сперва носовые, а затем и кормовые тросы были надежно закреплены на кнехтах причала. «Королевский Орел» плавно покачивался на волнах. Амос снова свесился через борт и заглянул вниз, туда, где между корпусом корабля и сваями кружили обломки шлюпа и обрывки парусов. Улыбнувшись в свою широкую, черную с проседью бороду, он крикнул матросам на причале:
— Эй, бросьте-ка веревку этим двум негодникам, а не то они чего доброго наглотаются воды и пойдут ко дну!
Тем временем лоцман окрепшим голосом приказал команде «Орла» опустить сходни.
Когда Амос сошел с борта своего корабля, оба незадачливых морехода уже выбрались из воды с помощью крепкой веревки и стояли в сторонке, у края причала. Траск подошел к ним вплотную и оглядел обоих с головы до ног, стараясь придать своему лицу как можно более суровое выражение, что, впрочем, удалось ему не без труда. Уж больно забавный и жалкий вид был у них
— оба вымокли до нитки, еще не оправились от испуга и стучали зубами от холода.
Николас, младший из сыновей принца Крондорского, стоял, переместив тяжесть своего тела почти целиком на правую ногу. Левую же, пораженную врожденным увечьем и потому обутую в сапог с нарощенным каблуком, он слегка отставил в сторону. Если не считать упомянутого изъяна, младший из принцев был весьма привлекательным юношей. В свои семнадцать лет он почти сравнялся ростом с отцом, на которого весьма походил и благородной сухощавой подтянутостью, и правильными, хотя и резковатыми чертами лица, и цветом глаз и волос, и стремительной легкость движений. От матери же он унаследовал ровный, мягкий и открытый характер, а потому во взгляде его темно-карих глаз не было того легкого отблеска высокомерия, того язвительно-насмешливого огонька, что отличал принца Аруту. Николас растерянно взглянул на подошедшего капитана и понурил голову.
Второй из юнцов, средний сын графа Генри Ладлэнда, носивший то же имя, что и его родитель, и потому именуемый при Крондорском дворе не иначе как Гарри, был полной противоположностью Николаса. К тому моменту, когда капитан взглянул на него в упор, он вполне уже успел справиться с растерянностью, позабыть пережитый страх и явно пребывал в прекрасном расположении духа. При виде адмирала Траска он широко и беззаботно улыбнулся, словно только что совершил геройский поступок и ожидал теперь заслуженной похвалы. Ровесник Николаса, рыжекудрый Гарри был на целых полголовы выше своего юного господина. В его серых глазах плясали веселые искорки, на румяных щеках обозначились ямочки. Впрочем, это был его обычный вид, и Амос, с трудом удержавшись от ответной улыбки, вместо внушения ограничился лишь тем, что погрозил ему пальцем. Несмотря на безудержную проказливость Генри Ладлэнда-младшего, чьи шутки и забавы далеко не всегда бывали безобидны и редко когда укладывались в рамки благопристойности, ему все сходило с рук, потому что все любили его за веселый, легкий и дружелюбный нрав. Придворные дамы и юные фрейлины принцессы Крондорской все как одна были в восторге от его остроумия и галантной обходительности. Они считали его на редкость красивым юношей и щедро одаривали своей благосклонностью.
Гарри провел ладонью по мокрым волосам и звонко расхохотался.
— И он еще смеет хохотать мне в лицо! — возмутился Амос. — Королевское судно раскрошено в щепы, сами едва не потонули…
— Простите, простите, адмирал! поспешно пробормотал Гарри. — С лодкой это и в самом деле вышло неловко, но я… — он снова прыснул со смеху, — я как вспомню, какое было лицо у лоцмана, когда он стоял возле борта…
Тут уж и Амос не смог удержаться от смеха.
— Твоя правда, — пробасил он, — я так его физиономии вовек не забуду.
Николас поднял голову и лишь теперь выдавил из себя улыбку. Адмирал ободряюще потрепал его по плечу.
— Я так рад, что ты вернулся, Амос, — сказал принц. — Жаль, что тебя не было с нами на празднике Банаписа.
Амос отдернул руку, резко щелкнул пальцами и покачал головой.
— Праведные боги, да вы ведь промокли до костей! Что же это мы стоим тут на ветру? Давайте-ка поторопимся во дворец, иначе вы оба как пить дать схватите лихорадку. Да и мне надобно переодеться перед встречей с принцем Арутой.
Вое трое сошли с причала и заспешили ко входу во дворец.
— Как прошло твое плавание? — полюбопытствовал Николас.
— Спокойно. Встретили несколько торговых кораблей с Дальнего берега, из Кеша и Квега, ну и, само собой, из Вольных городов тоже. Год выдался спокойный. Хорошо бы так было и впредь.
Гарри хитро усмехнулся и с притворным вздохом посетовал:
— Вот незадача! А мы-то ожидали от вас рассказов о кровавых битвах и необыкновенных морских приключениях.
— Я тебе покажу битвы! — прорычал Амос и шлепнул его по затылку крепкой, широкой ладонью. Чтобы удар получился достаточно увесистым, ^низкорослому адмиралу пришлось подняться на цыпочки. — Тоже мне искатели приключений! И какая же это нелегкая понесла вас нынче нам наперерез?
— Так мы же имеем право первоочередного прохода к причалу! — обиженно пробурчал Гарри, потирая ушибленное место.
Амос остановился как вкопанный и покрутил пальцем у виска.
— В открытой гавани — безусловно. Там, где есть место для маневра, — пожалуйста, милости просим. Но надеяться, что это ваше право возьмет да и остановит тяжелый трехмачтовик, который идет прямо на вас и не может ни замедлить ход, ни сойти с курса… Праведные боги, я никак не возьму в толк, чем вы думали, когда такое затевали…
— Ну полно, полно вам, адмирал, — просительно улыбнулся Гарри. — Мы поступили скверно, и оба теперь в этом раскаиваемся. Ведь правда, Николас? — Принц коротко кивнул.
Амос со вздохом покачал головой и, возобновив путь ко дворцу, спросил чуть менее ворчливо:
— И что, скажите на милость, вы оба делали в порту в такое время, когда вам надлежит постигать науки под надзором доброго наставника?
— Прелат Грэхем нынче отменил занятия, — с готовностью ответил Николас. — Они с отцом еще поутру затворились в кабинете, чтобы обсудить какие-то важные вопросы. А нам с Гарри дозволено было поудить рыбы.
— И много наловили? — оживился Амос.
— Еще бы! кивнул Гарри. -А одну вытянули такую огромную! Жаль, вам не довелось ее у видеть.
— Ну-ну, — усмехнулся Траск. А ты что скажешь, Николас?
— Да не слушай ты его. Ничего стоящего мы не поймали, Амос, — с улыбкой отозвался принц. — Клев был плохой.
— Хвала богам, — с чувством сказал Траск, — что сами вы нынче не пошли ко дну, на корм рыбам!
— Ты будешь нынче на обеде? — спросил Николае, поспешив сменить тему.
— Вероятно да.
— Вот и хорошо. Бабушка теперь гостит у нас. — Сказав это, он украдкой бросил на адмирала лукавый взгляд и тотчас же поспешил отвести глаза.
Амос так и просиял.
— Да что ты говоришь?! Ну, тогда уж я всенепременно выйду нынче к обеду!