Ирландская колдунья

— Но ведь ты же хозяйка…
— Я никто! — резко перебила она, с яростью орудуя пестиком.
— Может быть, Коннал его уговорит? — предположила Кайра, потирая подбородок и задумчиво устремляя взгляд к потолку.
— Коннал! — от неожиданности Фиона даже выронила пестик. — Разве он здесь? Вы его видели?
— Конечно! Он такой бравый парень! Ты будешь им гордиться! — заявила Кайра с улыбкой, но тут же погрустнела. — Только другие мальчишки не дают ему проходу…
— Но почему? — удивился Галвин. — Ведь он настоящий ирландский принц!
— Потому что англичане перевернули здесь все с ног на голову и Ирландия никогда не станет прежней! — сурово отчеканила Фиона.
— Но твой долг как раз и состоит в том, чтобы этому помешать! — дружно пропели все пятеро.
— Это не в моих силах! — воскликнула Фиона, в отчаянии воздев руки. — Или вы хотите полюбоваться на то, как меня поджарят на костре? Де Клер наверняка не упустит такую возможность, если найдет, в чем меня обвинить! Звезды и ветер, он начинает беситься всякий раз, стоит мне с ним заговорить! — «И я веду себя не лучше!» — подумала она. Этак недолго окончательно утратить над собой контроль и стать такой же бешеной собакой, как ее отец. Ну что ж, тем больше у нее причин держаться подальше от Реймонда де Клера. — Но я не хочу, чтобы из-за меня пострадали вилланы из деревни. Они и так шарахаются от меня как от прокаженной.
— Но зачем же ты вернулась сюда из Донегола? — спросила Кайра.
— Здесь мой дом, — пробормотала Фиона, утомленная этими бесконечными спорами и объяснениями.
— Дом — это такое место, где тебя любят! — категорически заявила Кайра, скрестив ручки на груди.
У Фионы тоскливо заныло сердце. Она не могла не вернуться в эти места, потому что Гленн-Тейз был у нее в крови и вдали от него она чувствовала себя неполноценной, ущербной. Как ее мать, как Шинид, Фиона увидела свет под кронами этого самого леса и сделала здесь свои первые шаги. Ее сердце принадлежало этой земле, ее кровь струилась по жилам в унисон с ударами волн на морском берегу. И она все еще не утратила надежды, что с окончанием срока изгнания ее судьба изменится к лучшему. Это было нужно не столько Фионе, сколько ее дочери.
— Меня любит Шинид, а до остальных мне нет дела.
— Твое одиночество слишком затянулось! Ты забыла, что, значит, быть любимой мужчиной.
— Это о каких мужчинах ты хочешь мне напомнить? — презрительно усмехнулась Фиона. — Об отце, который публично высек меня и выгнал из дому? Или о Йене, доблестно предоставившем мне одной расплачиваться за наши общие грехи? Слава Богу, хоть от отца Шинид я не видела ничего дурного — и то потому, что мы сразу расстались! — Она тряпкой прихватила котелок и залила кипятком приготовленные в ступке травы. — Я слишком стара, чтобы идти под венец, а рубцы у меня на спине отпугнут даже самых отважных Женихов!
— Но ведь они не отпугнули отца Шин…
Фиона так посмотрела на Кайру, что та мигом прикусила язык.
— Не смей об этом говорить!
— Боюсь, эти шрамы лежат не столько у вас на спине, миледи, сколько на сердце, — заметила фея с сокрушенным вздохом.
— Ты слишком романтична. В моей душе давно не осталось места для любви, а все, что было, досталось Шинид. И я не жалею об этом.
Фиона прислонилась спиной к буфету, поднесла к губам кружку с травяным настоем и пригубила горячий напиток. С первого же глотка ей стало легче. Она не желала ударяться в воспоминания. И уж меньше всего ей хотелось думать о человеке, случайно забредшем когда-то в эти леса и подарившем ей недолгие минуты радости в те дни, когда от нее отвернулся весь свет. Фиона посмотрела на фей, все еще сидевших на краю стола. Их лица выражали преданность и надежду, но не в ее силах было эту надежду оправдать.
— А ну-ка кыш отсюда! Присмотрите лучше за моей дочкой. Я ничем не могу вам помочь, и мне еще нужно успеть приготовить лекарство для Изольды. У нее опять ломит кости. — Она отвернулась к буфету и снова занялась своими травами. Судя по едва различимому шелесту легких крылышек, феи оставили ее в покое.
Отлетев подальше от хижины, Кайра ободряюще подмигнула своим сестрам и пропищала:
— Фиона по рукам и ногам скована своими дурацкими правилами, а мы — нет! — Малышки захихикали и дружной стайкой понеслись в глубину леса, оставляя за собой прозрачный радужный след, заметный только для посвященных.
Николай, князь Киевский, лишенный отцовского трона и наследства, спокойно стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за тем, как два человека мутузят друг друга, катаясь в грязи.
— Николай, — устало произнес Реймонд, вставая рядом, — ты что, до сих пор не додумался их разнять?
— Я поставил деньги вот на этого, — сообщил киевлянин, показав на ирландца.
Реймонд с глухим стоном шагнул вперед и ухватил за шиворот обоих драчунов. Одного он сразу отшвырнул в сторону, а второго, продолжавшего яростно вырываться, грубо встряхнул, как котенка.
— Угомонись! — рявкнул он так, что забияка моментально притих, так же как и толпа, глазевшая на драку. — Что тут случилось? Черт побери, вы хуже детей!
— Он не желает делать свою работу, милорд!
— Я все делаю как надо, англичанин! — Ирландец в бессильной ярости плюнул под ноги своему противнику. — Это ты хотел построить стену из палок и грязи! А здесь нужен хороший строительный раствор!
Реймонд запрокинул голову к небесам, моля их о Божественном вмешательстве, но так и не дождался помощи свыше. Ему самому предстояло разбираться с тем, что творилось в замке Гленн-Тейз.
— Стэнфорт, а ведь парень прав! — заметил кто-то из его солдат.
Англичанин напыжился и надменно вздернул бровь.
— Я воин! Мое дело — воевать, сэр! А не пачкать нос в извести!
— А я, по-твоему, хуже? — угрожающе зарычал Элрой, хватаясь за меч.
— На две недели я лишаю вас обоих оружия! — объявил Реймонд, желая в корне пресечь эту свару. — А будете плохо работать — останетесь на стройке до самого конца! — Он смерил взглядом обоих забияк и лишь после этого оглянулся на Николая. Киевлянин не изменил позы и наблюдал за ними со снисходительной иронией. Тогда де Клер снова повернулся к драчунам. — И прежде чем что-нибудь делать, спросите совета у каменщиков! Понятно? — Оба кивнули, пряча глаза. — Стэнфорт! — окликнул он лучника, на две недели лишенного своего лука. — Если ты хочешь остаться у меня на службе, тебе придется научиться работать руками, а не махать ими в драке! Иначе я навсегда разжалую тебя в конюхи! — Вот теперь лучника действительно задело за живое. Он даже побледнел от испуга. — И тебя это тоже касается! — взглянул де Клер на ирландца. Кажется, этот человек служил когда-то в охране замка. — Недаром говорят, что терпение — это золото! Объясни им все толком, так, чтобы было понятно! А теперь за работу!
Пристыженные забияки отправились искать каменщика, а Реймонд снова посмотрел на Николая, все так же стоявшего с гордым отрешенным видом.
— Ну а вы, сэр Николай, отныне будете отвечать за то, чтобы эти двое больше не устраивали драк!
— Милорд?.. — Густые пшеничные брови медленно поползли вверх.
— У меня и так по горло забот! Не хватало еще устраивать междоусобицу в самом замке! Если снова увидишь, что кто-то дерется, разними их, а не то… — Он умолк на полуслове, не желая оскорблять киевлянина под горячую руку. — Словом, пусти в ход свои хваленые мышцы, вместо того чтобы играть ими напоказ перед хорошенькими барышнями! — Реймонд направился к конюшне, но на полпути остановился и глянул на Николая через плечо: — Только не пришиби кого-нибудь ненароком, понятно?
— Да, — коротко кивнул тот.
С облегчением переведя дух, де Клер вошел в конюшню. Похоже, здесь уже не так воняло навозом, а Коннал выводил из денника заседланного Самсона.
— Как ты узнал?
Мальчик пожал плечами, подавая хозяину уздечку.
— Это правда, что сегодня к вам приходила Фиона?
— Ну да, а в чем дело?
— Она близкая родственница моей матери. Я хотел бы с ней повидаться.