Невеста рыцаря

Монро недовольно поморщился. Только начальник охраны мог позволить себе так говорить с принцессой.
— Разве, проснувшись, я не обхожу замок, чтобы посмотреть, все ли в порядке? Каждый день я спускаюсь в деревню и хожу по домам, общаюсь с людьми, так что ты напрасно упрекаешь меня в непредсказуемости.
Монро усмехнулся украдкой. Похоже, она оправдывается.
— Я говорю о том, что вы ходите без охраны, а я из-за этого ночей не сплю.
Шинид подождала, пока Монро распахнет тяжелую дверь.
— Прости меня, Монро. Я обещаю тебе до рассвета никуда не уходить из замка.
Монро недоверчиво взглянул на нее.
— Раз вы так говорите, миледи…
Она тихо рассмеялась, шутливо толкнув Монро в спину.
Из замка на нее пахнуло жаром. Потом она почувствовала шах и лишь затем увидела, что происходит внутри. Пахло жареным мясом, главный зал был полон людей. Женщины готовили рыцарям ночлег, разносили по опочивальням стопки постельного белья и меховые одеяла, молодые слуги расставляли столы, дети путались под ногами. Но при виде принцессы все разом затихли.
И впервые с тех пор, как стала хозяйкой этих земель, она увидела страх в глазах подданных.
Пендрагон! Это все из-за него! Он успел прослыть безжалостным воином, и ее людям было чего опасаться. Шинид заставила себя смирить гнев и ласково улыбнулась соплеменникам. Все вновь принялись за работу, но все же то и дело бросали на нее озабоченные взгляды.
— Люди не знают, чего им ждать, — тихо проговорил Монро.
— Ничего не изменится к худшему, Монро, об этом я позабочусь.
— Но приказ короля…
Шинид бросила на него взгляд, заставивший Монро замолчать.
— Для этих людей ничего не изменится. Я клянусь. Для них — да, возможно. А для нее? Монро нахмурил брови.
— Как бы там ни было, вы можете на меня положиться, миледи.
У Шинид защипало глаза. Ирландские рыцари и воины были для нее друзьями, а не вассалами. Когда отец передал ей бразды правления, они стали служить ей по собственной воле, без какого бы то ни было принуждения. Каждый понимал и принимал то, что она собой представляет, и за это она была им благодарна настолько, что за любого из них готова была отдать жизнь. Если понадобится.
— Спасибо тебе за преданность, Монро. Я только хочу, чтобы ты понимал, на что идешь. Времена наступают трудные. Не знаю, удастся ли мне защитить свой народ, не вступая в войну с англичанами.
Монро кивнул и осторожно прикоснулся к ее руке.
— Я все понимаю, миледи, — чуть заметно улыбнувшись, произнес он. — Но я уверен, что вы найдете самый лучший выход.
Шинид восхитилась его верой в ее всесилие. Ответить ей было нечего, и она лишь позволила ему снять с нее плащ. Подбежала юная служанка, чтобы взять плащ из рук Монро. Шинид благодарно улыбнулась девочке и, наклонившись к ней велела передать домоправительнице, чтобы та подготовила все комнаты замка к приему гостей.
— Значит, он будет ночевать не один? — спросила девочка, метнув взгляд в сторону родителей Шинид, сидевших у очага.
— Верно, не один, моя хорошая. И его рыцари с ним. И все такие большие, как на подбор.
С расширенными от любопытства и страха глазами, девочка убежала выполнять поручение.
— Я подготовил помещение для людей Пендрагона, — проговорил Монро, протягивая свой плащ пажу.
Шинид кивнула:
— Отлично. Но его рыцари должны спать в замке.
Монро угрюмо сдвинул брови, и Шинид пояснила:
— Эти люди вернулись из похода на Святую землю, и им должен быть оказан подобающий прием.
Она могла недолюбливать Коннала, она могла возмущаться тем, что король решает ее судьбу, не спросив ее согласия, но принять гостей как подобает — священный долг хозяина, и она не собиралась нарушать законов гостеприимства. Пусть никому из ее людей не будет стыдно за свою правительницу, а ее родителям не будет стыдно за их дочь.
Монро отправился по делам в казарму, а Шинид быстро прошлась по залу, хлопая в ладоши и приговаривая: «Меган, Корри, Брайан!» И с каждым хлопком загоралась свеча, и вскоре зал наполнился золотистым теплым светом, от которого даже темные каменные стены стали выглядеть приветливее.
Трое слуг явились на ее зов, и она дала им указания по поводу предстоящего пира. Шинид всеми силами старалась развеять страх, поселившийся в глазах ее людей с приездом Пендрагона. Дав слугам поручения, Шинид подошла к родителям, поцеловала отца в щеку, обняла мать и уже потом попросила слугу наполнить родительские бокалы подогретым вином с пряностями.
— Как прошла твоя встреча с Конналом? Шинид покачала головой.
— Тебе бы стоило гнать его прочь через всю Ирландию до самого моря. И пусть бы катился, откуда пришел, — заявила она отцу.
Де Клер улыбнулся той невинно-недоуменной улыбкой, которую Шинид так любила.
— Я слишком хорошо разбираюсь в картографии, дочка. А Коннал — мой ученик, притом не самый плохой.
— Ну что ж, может, умение читать карты — это все, что осталось в нем от того, чему ты учил его, папа, ибо он предстал передо мной именно таким, каким я ожидала его увидеть. — «Каким он являлся мне во сне», — про себя добавила она, и лицо ее вспыхнуло, словно кто-то мог прочесть ее мысли. Прости Боже, но он был так красив! Кожу его позолотило солнце, он сам словно был отлит из золота — ни одного изъяна. Шинид помотала головой, желая прогнать наваждение. — Он требователен, надменен, он верит, что может возвращаться, когда ему вздумается, и брать то, что он считает нужным, без нашего позволения.
— Шинид, — тихо произнес Рэймонд, — замок и земли — твое приданое, но именно тебя он жаждет взять.
Шинид усмехнулась.
— Он не ищет со мной брака, отец. Ему всего лишь приказали взять меня в жены. Будь я дочерью рыбака, он поступил бы так же. Если бы король приказал.
— Но ты не дочь рыбака.
Шинид понимала, что гнев в голосе отца адресован не ей, а лишь тому положению, в каком они все оказались.
Фиона подалась вперед, коснувшись руками дочери и мужа.
— Коннал и его свита вскоре придут сюда. Может, нам лучше поговорить наедине?
Шинид не стала оглядываться, чтобы решить, кто мог бы их подслушивать, а лишь молча кивнув, пошла к лестнице. Под ней находилась комнатка, где они с родителями могут поговорить, не опасаясь посторонних. На карту было поставлено благополучие ее народа. Если даже ей самой не удастся избежать беды, то люди не должны пострадать. В ее обязанности входило заботиться о том, чтобы они жили в мире и не голодали.
Зайдя внутрь, Шинид направилась к скамье, расположенной в алькове у противоположной от двери стене, села на нее, подобрав ноги и укрыв их подолом бархатного платья. Отец подошел к очагу и устроился в подбитом войлоком кресле напротив жены.
Сдвинув головы, они принялись шептаться, но Шинид не могла сосредоточиться на разговоре. Если у них есть что сказать ей, они скажут. Так было всегда. Родители сами виноваты в том, что она вечно все выпаливала начистоту. Шинид задумчиво водила пальцем по замерзшему стеклу. Через оттаявшую часть теперь можно было видеть задний двор. Сад спал под снегом. Как бы ей хотелось вернуть лето, заставить сад зазеленеть вновь!.. Но это чудо было ей не под силу, как не под силу было изгнать из своей жизни короля. Вздохнув, она коснулась серебряной цепи, намотанной на кисть и потерявшей свой блеск за долгие годы. Ей вспомнился день, когда мать лишила ее силы творить чудеса. Несколько лет она не могла сотворить даже самое маленькое чудо: она и цветок не могла заставить зацвести. Вначале она чувствовала себя так, будто ее обманули и предали, затем привыкла, узнав правду о чистом волшебстве и о той великой силе, которую ей однажды суждено обрести. Она думала о том, что сила творить чудеса — великий дар, и мать ее была совершенно права тогда, отняв у неразумной девчонки эту власть. Слишком она в ту пору была импульсивной. И пусть сейчас Шинид стала мудрее и осторожнее, чем раньше, она продолжала носить цепь как напоминание о том, что колдовством злоупотреблять нельзя.