В стране слепых

– Здесь до сих пор остались трубы газового освещения. – Деннис оглянулся на Сару и покачал головой. – Сотню лет назад это, наверное, был шикарный особняк, пока его не запустили. Вон там, в конце коридора, – Деннис неопределенно махнул рукой, – есть даже отдельная лестница для прислуги.
– Знаю. У меня дома в компьютере есть список всех прежних владельцев. Дом построил когда-то один из серебряных баронов, но несколько лет спустя случилась очередная паника на бирже, и пришлось его продать.
– Дешево досталось – легко потерялось.
– Но ты верно говоришь – работа великолепная! Хотела бы я знать, что за сукин сын закрасил паркет на главной лестнице. – Это в самом деле взбесило Сару. Она преклонялась перед любым проявлением мастерства, в чем бы оно ни заключалось. А паркет на лестнице был просто шедевром столярного искусства. Когда-то в этом районе жили представители высшего общества, пусть и не такого аристократического, как на «Островке Гумбольдта», что располагался на фешенебельной стороне Колфакс-авеню напротив Чизмэн-парка. Занятно, что и у жилых кварталов тоже есть свои циклы расцвета и упадка.
Деннис кивнул.
– Я тебя понимаю. Когда особняк переделывали под пансион и делили перегородками на клетушки, стены просто заколотили сверху досками и оштукатурили. Можешь себе представить? Нет, ты только посмотри, какие тут были стенные панели! Вот, – Деннис потянул за угол штукатурной плиты, и она отвалилась. На пол посыпались куски известки, гипса, какие-то гвозди и клочья бумаги. Открывшаяся их взгляду подлинная стена имела жалкий вид: деревянные панели сохранились лишь местами, в штукатурке зияли дыры, но Сара смогла представить себе, как выглядели эти стены, когда были еще новыми.
Ее внимание привлекли обрывки бумаги на полу. Сара нагнулась и подобрала их. Привычка. Глупость, конечно, – от этого здесь намного чище не станет, но привычка есть привычка, она как компьютерная программа, которая загружается сама. Сара взглянула на бумажки – пожелтевшую газетную вырезку и обрывок писчей бумаги, на котором были от руки написаны столбиком какие-то даты.
– Что это? – Деннис отряхнул руки и подошел к Саре.
– Да так, мусор. Похоже, кто-то приготовил шпаргалку для экзамена по истории. – Сара прочла заголовок газетной вырезки. – Какая-то заметка из «Денвер Экспресс» за 1892 год. – Передав рукописный листок Деннису, она пробежала заметку.
– Перестрелка, – сообщила она. – Два ковбоя на Лаример-стрит. Никого из них даже не задело, но был убит случайный прохожий. Старик по имени Брейди Куинн.
Сара нахмурилась. Куинн? Где-то она встречала это имя, причем совсем недавно. Оно так и вертелось в ее голове. Ладно, ерунда, рано или поздно само всплывет. Часа в три ночи, например.
– Странная шпаргалка.
– М-м? – Сара взглянула на Денниса. Тот, наморщив лоб, изучал листок. – Ты о чем?
– Смотри. Во-первых, записи сделаны двумя разными почерками. Те, что раньше, – в старинной манере.
– Кто-то начал список, – сказала Сара, – а потом кто-то другой его продолжал.
– А это слово, сверху, – что тут написано? «Биологический»? «Диологический»?
Сара взглянула, куда он указывал.
– «Клиологический». И что-то еще. Дальше смазано, не могу разобрать.
– Спасибо за разъяснение. Может, теперь объяснишь еще, что такое «клиологический»?
Сара пожала плечами.
– Сдаюсь. Никогда раньше такого слова не слышала.
– И записи тоже какие-то странные. Известные исторические события и мелкие эпизоды, все в куче. Выдвижение в президенты Франклина Пирса  note 3, избрание Ратерфорда Хейса  note 4 или назначения в армии, сделанные генералом Уинфилдом Скоттом  note 5, – как они могли попасть в один список с убийством Авраама Линкольна или потоплением «Лузитании»? Или… Ого!
– Что? – Сара придвинулась к нему и заглянула через плечо. Деннис показал пальцем, и она прочла: «Бренди Куинн убит».
– Ну да, твой приятель Куинн стоит тут же, в одном ряду с Линкольном и Тедди Рузвельтом. А рядом – «маневр фон Клюка»  note 6. Не знаю, что это значит. «1914 год». Должно быть, что-то про первую мировую мировую войну.
– Серьезно? А вот еще: «Фредерик У.Тэйлор – успех примерно в 1900-м». Кто это такой?
Деннис покачал головой.
– Здесь с полдюжины событий, о которых я никогда не слыхал.
– Вот плоды современного образования. Теперь никто не учит тому, что для наших прапрадедов разумелось само собой. Я считаю, все это началось с Томаса Дьюи, когда он выдумал обучать чтению целыми словами. – Сара постучала ногтем по фамилии Дьюи, стоявшей в списке. – Английский – не китайский, его так не выучишь, ничего не выйдет. Неудивительно, что половина детей в стране растут, в сущности, безграмотными. Мои собственные учителя – по крайней мере некоторые – сами были не слишком грамотны.
– Держу пари, что они все-таки имели педагогические дипломы.
Сара фыркнула.
– То есть знали все, что положено, о том, как обучать, кроме одного – самого предмета.
– Когда я был в аспирантуре, один профессор педагогики уверял меня, что это и не обязательно. – Сара недоверчиво взглянула на Денниса, он пожал плечами и добавил: – Честное слово, я это не выдумал.
– Так уж устроены люди. «Если я этого не знаю, значит, это не важно». Спроси любого инженера о правилах стихосложения или любого поэта о сопротивлении материалов, и ты получишь такой же ответ.
В который уже раз Саре подумалось, что у нее-то жизнь сложилась совсем иначе.
Деннис, усмехнувшись, показал на листок.
– Или спроси любого архитектора о факторном анализе. Видишь, здесь внизу, где конец оторван, написано: «Попробовать ортогональный факторный анализ».
– Ортогональный факторный анализ? А, я его проходила в курсе социологии. Это – статистический метод, им выявляют социально-экономические группы в обществе. Каждая группа определяется совокупностью взаимно коррелирующих параметров в п-мерном пространстве. По-моему, этот метод применяют еще и в антропологии.
Деннис посмотрел на нее, подняв бровь.
– Вот как? – Он снова перечитал записи на листке. – Тут против каждого пункта стоит цифра – 1, 2 или 3. Наверное, это и есть три твоих «ортогональных фактора». – Он сложил листок и сунул его в карман рубашки.
– Ладно, попробую разобраться на досуге. Может, и выясню, что все это значит.
По черной лестнице они спустились на первый этаж. На лестнице было темно, под ногами хрустели обломки штукатурки.
– Послушай, – спросил Деннис по дороге, – если образование у нас такое плохое, то почему ты такая умная?
Сара остановилась и посмотрела на его смутный силуэт в полумраке.
– Потому что я не позволила себя обмануть! – резко ответила она. – Все, что мне досталось, приходилось вырывать с боем. Из-за того, что я женщина. Из-за цвета кожи. Я не могла позволить себе роскошь остаться недоучкой!
– Видит Бог, Сара, я не хотел тебя обидеть. Ты же меня знаешь. У меня тоже были… нет, конечно, не такие трудности. Но ведь от богатых бездельников и не ожидают, что они будут особенно стараться.
– Знаю, Деннис. Не твоя вина, что ты родился и белым и богатым.
– Ну, я же попросил прощения. Просто мне кажется, что ты обо всем знаешь намного больше всех, с кем я знаком.
– Бралась за все, но ничему не выучилась, – хмыкнула Сара. – Ты прав, извини, что я на тебя накинулась. – Она отвернулась. – Наверное, у меня чересчур развита шишка любопытства, вот и все.
Но она знала, что так было не всегда. Когда-то ей, как и ее подругам, доставляло удовольствие плыть по течению – и на уроках, и в жизни. Она и в школу-то пошла только потому, что этого требовали закон и ее родители.