Ночь над водой
– Не сравнивай себя с ним. Молодая, вся жизнь впереди... А для него это крушение всех надежд.
– Я не виновата, что он фашист, – глухо заметила Маргарет.
Мать встала.
– Я думала, ты будешь добрее, – произнесла она тихо и вышла из комнаты.
Маргарет вздохнула. Мама красивая женщина, но странная и пассивная. Она родилась в богатой семье, с детства у нее был довольно сильный характер. Ее странности – результат того, что врожденная сильная натура, не получившая образования, не нашла достойного применения. Она могла бы многого добиться в жизни, но ей досталась лишь роль безропотной жены аристократа. И вот сильная по натуре женщина полностью зависит от мужа, вынуждена подчиняться во всем. Что делать в такой ситуации, если нельзя открыто перечить мужу? Один из способов, чтобы тебе совсем не сели на голову, – притворяться, что не понимаешь его, надеть маску пассивной женщины. Маргарет любила свою мать, нежно относилась к ее «странностям», по уже давно поняла, что сама она другая, и решила, что пойдет иной дорогой, несмотря на внешнее сходство. Если ей не дадут получить образование в стенах учебного заведения, она будет учиться самостоятельно. Лучше остаться старой девой, чем выйти замуж за какого-нибудь мерзкого типа, который думает, что вправе помыкать тобой и относиться к тебе, как к прислуге. Впрочем, иногда ей так хотелось быть ближе к матери. Было бы так хорошо поверять ей свои мысли и чувства, получать поддержку и совет. Они смогли бы вместе самоутверждаться, противостоять так называемому «высшему свету», где их воспринимают просто как красивый орнамент, что-то вроде безделушек. Однако мать, видно, давно смирилась и теперь хотела того же безропотного послушания от дочери. Тут она просчиталась. Маргарет им не дастся ни за что. Но что ей делать?
Весь понедельник она не притрагивалась к еде. Есть не хотелось. Она только все время пила чай, пока слуги в спешке сновали по дому в преддверии скорого отъезда хозяев. Во вторник, когда мать наконец поняла, что Маргарет и не думает собираться, она приказала новой служанке, Дженкинс, упаковать чемодан дочери. Разумеется, Дженкинс даже не знала, что складывать, поэтому Маргарет пришлось ей помогать. Таким образом, в итоге матери все же удалось добиться своего, ей вообще частенько это удавалось.
Маргарет разговорилась с девушкой.
– Да, не повезло тебе, только неделю как приступила к работе, а уже лишаешься ее.
– Ничего, барышня, сейчас недостатка в работе не будет. Мой отец говорит, что во время войны нет безработицы.
– И что же ты станешь делать, пойдешь на фабрику?
– Нет, собираюсь поступить на военную службу. По радио передали, что вчера уже семнадцать тысяч женщин вступили в ряды Местной обороны. По всей стране в городах у муниципалитетов огромные очереди. Я видела фотографии в газетах.
– Счастливая, – произнесла Маргарет с грустью. – А я вот тоже буду стоять в очереди, но только у трапа самолета, вылетающего в Соединенные Штаты.
– Вы выполняете волю барона.
– Ладно. Скажи лучше, что твой отец говорит насчет твоего вступления в армию?
– Ничего. Я ему и рассказывать не буду, вступлю, и дело с концом.
– А что, если он придет и заберет тебя?
– Он не имеет такого права. Мне восемнадцать, сама могу отвечать за себя. В этом возрасте любое решение за мной, родители тут ни при чем.
– Ты уверена? – Маргарет раскрыла глаза от удивления.
– Конечно. Все это знают.
– Я не знала, честное слово.
Дженкинс вынесла ее чемодан в холл. Рано утром в среду они уедут. При виде выстроенных в ряд чемоданов Маргарет осознала, что ей, возможно, суждено просидеть всю войну в штате Кентукки, если она по-прежнему будет только страдать. Нет, несмотря на просьбу матери не поднимать шум, придется все-таки пойти на прямой разговор с отцом.
От этой мысли у нее опять задрожали руки. Она вернулась в свою комнату, чтобы успокоиться и как следует подготовиться к трудной беседе. Самое главное – сохранять спокойствие. Слезами от него ничего не добиться, криком – тем более, он только поиздевается над ней. Она должна занять разумную позицию – не девочки, а взрослого человека, способного отвечать за свои слова и поступки. Спорить тоже особо не стоит. Он лишь разозлится донельзя, а она испугается и не сможет довести разговор до конца.
Итак, с чего начать? Наверное, с того, что решается ее судьба. Ну и что? Ерунда. Он просто ответит, что как отец несет за нее ответственность, поэтому ему и решать.
А может, подойти и тихо спросить:
– Папа, я могу поговорить с тобой насчет поездки в Америку?
– Нечего обсуждать. Все решено. – Скорее всего, он ответит именно так.
Нет, нужно подойти тонко, чтобы он не мог сразу отказать. Например, вот так:
– Можно тебя спросить о чем-то? – Он будет вынужден ответить «да».
Ладно. А потом? Как подойти к главному, не вызвав у него приступа бешенства? Что, если спросить:
– Ты был в армии в прошлую войну, не так ли?
Она знала, что отец пробыл какое-то время во Франции. Затем она спросит:
– А мама? Она тоже помогала? – Ответ на этот вопрос Маргарет тоже знала. Во время войны мать вызвалась быть медсестрой. Она работала в клинике в Лондоне, выхаживала раненых американских офицеров. И только потом она скажет: – Вот видишь, вы оба служили своей Отчизне. Уверена, ты поймешь, почему сейчас я хочу поступить так же. – Определенно, здесь уже никто ничего не возразит, даже отец.
Если только он даст принципиальное согласие, о деталях можно будет договориться. До вступления в армию, а это вопрос дней, она могла бы пожить у родственников. В конце концов, ей девятнадцать. Многие девушки в ее возрасте уже шесть лет работают полный рабочий день. По закону она может выйти замуж, водить машину, ее даже можно посадить за решетку. Почему же она недостаточно взрослая, чтобы остаться одной в Англии?
Все. Вот так и надо построить разговор. Теперь потребуется лишь смелость. Отец наверняка сейчас в своем кабинете – заперся с управляющим, дает последние инструкции. Маргарет вышла из комнаты. В коридоре ей вдруг стало страшно, ноги просто подкашивались. Что будет? Отец терпеть не мог, когда ему перечили. В ярости он ужасен, способен на многое. Она прекрасно помнила, как, когда ей было одиннадцать лет, он заставил ее весь день простоять в углу кабинета лишь за то, что, как ему показалось, она была недостаточно приветлива с кем-то из гостей. В семь лет, еще ребенком, она один раз написала в постель, и он забрал у нее игрушечного мишку. А однажды дошел до того, что выбросил за шкирку из окна ее любимого кота. Какое наказание последует сейчас, когда она сообщит ему, что хочет остаться в Англии и сражаться с нацистами?
Маргарет заставила себя спуститься вниз по ступенькам, но у дверей его кабинета ею снова овладел страх. Она живо представила, как он злится – лицо краснеет, глаза становятся круглыми, и он весь трясется... Маргарет попыталась успокоиться. Чего, собственно, бояться? Теперь ему ее не унизить, не победить, лишив любимой игрушки. И все же у него достаточно способов заставить ее пожалеть, что она восстала против него.
Она стояла у самой двери, так и не решаясь взяться за ручку. Рядом, в холле, суетилась их экономка в черном шелковом платье. Миссис Аллен была довольно строга со служанками, но всегда добра к детям и не раз спасала их от родительского гнева. Она привязалась к Оксенфордам и сейчас очень переживала, что они уезжают. С их отъездом и для нее самой кончалась привычная жизнь. Миссис Аллен улыбнулась Маргарет, хотя глаза ее были полны слез.
Именно тогда, в момент, когда Маргарет смотрела на экономку, в ее голове неожиданно родилась идея не просить, не умолять, а бежать из родительского дома. Конечно, как же она раньше не додумалась? Она одолжит у миссис Аллен денег, не мешкая выскочит из дому, чтобы успеть на лондонский поезд, отправляющийся без пяти пять, проведет ночь у кузины Кэтрин и буквально на следующее утро вступит в отряд Местной обороны. Когда отец узнает, будет уже слишком поздно, он не сможет догнать ее.