За гранью восприятия

Не успел за забором стихнуть топот сапог, как от усадьбы донесся дикий женский крик. Полный боли и отчаяния. Скин проводил зачистку.
Толком не зная, что делать, я продолжал сидеть в укрытии, слушая вопли убиваемых женщин, ругань и смех бандитов (кто бы в этом сомневался!) и треск ломаемой мебели. Через несколько минут запахло гарью. Из большого прямоугольного окна повалил густой дым. Бандиты воспользовались самым надежным способом уничтожения следов.
Еще через пару минут Скин с подельниками выбежали из усадьбы и поспешили покинуть двор. Дело сделано…
Соблюдая все меры предосторожности и постоянно вертя головой, я вылез из кустов, держа ствол в руке, и пошел к усадьбе. Огонь, видимо, получив хорошую подпитку, быстро распространялся по зданию. Наверное, внутри много деревянных вещей. Вон как полыхает.
Длинная широкая лестница из каменных ступенек, барельефы по бокам, просторная веранда – вход в усадьбу сделан с размахом и шиком. Огромные трехстворчатые двери, некогда украшенные мозаикой, а теперь с выбитым витражом, колоннада перед главным входом. Сейчас все загажено, на полу обломки мебели, кровь, тряпки и битое цветное стекло. Здорово погуляли налетчики.
Я обошел лестницу по кругу, держа в поле зрения ворота и дальний сарай, глянул наверх. Пламя постепенно поднималось вверх, захватывая крышу. Сгорит все, кроме стен. Чье-то родовое гнездо разорено. Или это загородная дача?..
Полусорванная дверь главного входа внезапно стукнула о стену, звякнули осколки стекла. Я моментально развернулся, уходя влево и приседая. «ТТ» смотрел в сторону источника шума, палец уже выбрал свободный ход спускового крючка.
Из дверей, напрягая последние силы и кривя от боли губы, выползал старик. В грязной, изрезанной ливрее, залитой кровью, в испачканных штанах, с седыми всклокоченными волосами, тоже окровавленными. Он цеплялся скрюченными пальцами за плитки пола и полз вперед, оставляя за собой широкую дорожку красного цвета.
Промедлив миг, я сунул ствол за пояс и взбежал по ступенькам. Схватил старика за руку и отволок метров на пять в сторону от входа. Перевернул на спину и присел рядом.
Ему повезло. Один удар кинжалом распорол кожу на голове, второй угодил под лопатку, но сердце не задел. Бандит спешил и не исправил ошибки. Впрочем, везение это временное. С такими ранами надо к хирургу и очень быстро. Иначе можно откинуть копыта за пять минут.
– Эй! Эй! – Я легонько потряс его за плечо. – Слышишь меня?
Спрашивал его на немецком, не особо надеясь на успех. Мой говор все же отличался от местного варианта хохдойч. [16]
Старик с трудом разлепил глаза, шевельнул губами.
– Спасите… спасите.
– Кто это был? Что им надо?
Он вновь замолчал, пережидая вспышку боли. А может, и не слышал меня.
– Кто. Это. Был? – громко и раздельно произнес я. – Кто?
Старик попробовал приподнять голову, но сил не хватило. Он сглотнул тягучую слюну и прошептал:
– Это граф…
– Кто?
– Граф…
Черт! Старика заело! Я опять глянул по сторонам. Никого. А пожар набирает силу. Скоро на лестнице станет горячо. Пора уходить.
– Чья это усадьба? Слышишь?!
Старик вдруг схватил окровавленной рукой меня за руку и почти закричал:
– Спасите! Ради…
Вот чего нельзя, того нельзя. Аптечка у меня была, но ее содержимого не хватит, чтобы залатать проникающее ранение в спину. А вколоть промедол и перевязать… Можно, но какой смысл? Он умрет буквально через пару минут.
– Чья это усадьба?
– Барона Ковергира. Я его… мажордом…
– Куда уехали бандиты?
Ответа нет. Старик опять потерял сознание.
Делать нечего, надо уходить. Усадьбе конец, жильцов не осталось. Ловить здесь нечего.
Я стащил старика вниз, доволок до дерева и прислонил к стволу. Тот от боли пришел в себя и посмотрел на меня полными страха, боли и удивления глазами. Не понимал, кто перед ним.
– Куда уехали бандиты? – последний раз попробовал я. – Куда?
– К барону должен приехать… виконт… Привезти патент и… золото…
– Что? Какое золото? Какой патент?
Ответа не последовало. Говорить было некому. Глаза старика остекленели и смотрели в никуда. Грудь больше не ходила ходуном, а на губах не пузырилась кровавая пена.
Я встал, отряхнул колени и руки, отошел в сторону от дерева и вздохнул.
Веселая вышла экскурсия. Полная открытий. Периметр оказался видоизмененным вариантом Ворот. Периметр несет смерть всякому входящему, если чуток потеряешь бдительность. Периметр способен выбросить в иной мир и вернуть обратно.
А мир, куда меня занесло, очень похож на мой собственный, не без отличий, конечно, только царит здесь век семнадцатый, ну и нравы соответствующие. То есть человек человеку – волк, конкурент и подельник.
Ничего занимательного и особенного, можно уходить обратно. Путь через Периметр не прост, надо еще попасть домой целым и относительно невредимым. Но вот сведения…
Старик что-то ляпнул о золоте. Которое везли или везут сюда. Золото! Добыча, о которой толковал всадник. И добыча, судя по всему, немалая.
А не попробовать ли нам кое-что предпринять? Из разряда тех деяний, коими пробавлялся еще в Аберене? Добыча, она и в Африке добыча. И золото мне нужно не меньше, чем этим бандитам.
Не очень-то хороший ход, но в конце концов не у истинных владельцев отнимаю, а у бандитов. У них можно, это я решил для себя еще в том же Аберене. Так что?
Еще не до конца надумав, стоит ли связываться с местными проблемами, я пошел к ограде, на ходу проверяя оружие. Кто сказал, что спонтанные решения приводят к отрицательному результату? Мой опыт говорит как раз об обратном. При условии, что спонтанное решение приходит в голову не новичку, а опытному бойцу. Каковым я себя не без оснований считал.
«Как еще Периметр воспримет мою добычу», – думал я, прикидывая различные варианты развития событий. Но в душе уже знал – не отступлю. Что можно взять – возьму. А там видно будет…
Где тот овраг и где та роща, я не знал. Но долго гадать не пришлось. Прямо за воротами забора шла неровная, с выбоинами дорога. Грунтовая, с глубокими колеями от телег и карет, вытоптанная до каменной твердости сапогами и ботинками.
В пыли отчетливо различались следы подбитых гвоздями каблуков. Следы вели прочь от усадьбы к узкому прямоугольнику поля, засеянного рожью. А дальше следы сворачивали налево, туда, где впереди в тумане был виден край рощи.
И хотя сакмагоном [17] я был хреновым, но все же различал следы и на дороге, и в траве. Тем более что шли ватажники толпой, сминая травинки и стебли цветков и мало заботясь о скрытности.
Глубокую низину оврага увидел издалека и, резко снизив скорость, стал забирать влево. Вскоре вышел к берегу довольно большого озера с заболоченными берегами и покрытого кувшинками и лилиями. Следы показывали, что здесь прошли совсем недавно: трава, вмятая в землю, не успела подняться.
Дальше пошел осторожнее, от куста к кусту, делая остановки и внимательно глядя по сторонам. Впереди были заросли орешника, непривычно высокие, густые. Если судить по дороге, что шла неподалеку, место засады либо в орешнике, либо прямо за ним. То есть метрах в пятидесяти от меня. Вон и край рощи виден. Точные приметы дал всадник, ошибиться трудно.
Голоса я расслышал через десять метров, когда подошел еще ближе. А спустя пару секунд увидел и ватажников. Они сидели прямо на земле, образов небольшой круг, и о чем-то разговаривали. Мушкеты поставили перед собой, зажав руками, сабли и шпаги лежали рядом. Выставить наблюдение эти вояки не удосужились. Либо знают, что сюда никто лишний не нагрянет, либо вовсе темные в военном деле.
Я засел в кустах, метрах в двадцати от них, выбрав такое место, чтобы и ватажников видеть, и дорогу, и подход к озеру. Незаметно подойти ко мне нельзя, а кто возникнет на дороге, увижу раньше, чем эта компания.