Меморанда

– Летит как на крыльях, – сообщил он.
– Разрушение снова ускорилось? – догадалась Анотина.
– Я чуть не соскользнул вниз, – поведал Брисден трясущимися губами. – Я стоял примерно в середине леса – край острова теперь там. Он двигался так быстро, а я был так поражен, что загляделся. Я даже не успел понять, что происходит. Гляжу – а земля уходит у меня из-под ног. Буквально в последнюю секунду я ухитрился отпрыгнуть назад и приземлиться на мягкое место. Нанли плакал бы от восторга, если б видел, как я вскочил на ноги и побежал, – представьте себе, я действительно бежал!
– Ну и? – сказала Анотина.
– Скорость разрушения все увеличивается. По моим подсчетам, у нас не больше двух дней.
– Пожалуй, научиться нырять ласточкой я так и не успею, – произнес сзади другой голос.
Я обернулся: у входа, на спинке разобранного стула, стоял инженер с тремя длинными заостренными дротиками из отполированного металла.
– Ну как, Клэй? – с гордостью спросил он, подавая мне оружие.
– Весьма, – отозвался я.
– Внутри они наполовину пустые, чтобы легче было держать, зато концы заточены – просто загляденье.
– Дайте и мне, – потребовала Анотина, и Нанли протянул ей оружие.
– А ты, Брис? – спросил он. Брисден протестующе замахал руками:
– Не сейчас.
– Конечно, к ним нужно немного попривыкнуть, – пояснил Нанли. – Было бы неплохо потренироваться. Эти штуки можно даже метать – с небольшого расстояния, разумеется.
– Ваш технический гений поражает, – проворчал Брисден. – Вы изобрели копье.
– Все гениальное просто! – парировал неунывающий Нанли.
Последовавшая за этим сцена была довольно-таки нелепой: трое взрослых людей прыгали по комнате, потрясая серебристыми копьями. Потом Нанли встал перед Брисденом и принялся тренироваться на нем, останавливая острие дротика в дюйме от жизненно важных органов. Оружие Анотины нечаянно выскользнуло у нее из рук и, перелетев через всю комнату, вонзилось в подушку на кровати.
– А я и не знал, что у нас по плану коллективное самоубийство, – буркнул Брисден.
– Подождите-ка, – спохватилась Анотина, вытаскивая копье из подушки. – А где же доктор? Он ведь собирался только сходить за патроном.
– Вы его не видели? – спросил я у Нанли.
– Я проводил его, а потом вернулся к себе и засел за работу.
Прихватив с собой копья и сигнальный пистолет, мы отправились на поиски доктора.
– Он, наверное, до сих пор копается в своих бумажках и ищет наиболее полную интерпретацию сущего, – неуверенно пошутил Нанли, но его слова нисколько не разрядили напряженную обстановку.
Здесь, в галереях и на террасах городка, всепроникающий шум разрушения казался хрустом хитиновых панцирей полчищ насекомых, раздавливаемых бесчисленными каблуками. Перед глазами невольно вставали картины осыпающегося края острова, а во рту явственно чувствовался обжигающий вкус ртути. Страх, испытанный в степях Харакуна, теперь вернулся с новой силой. Колени ослабели, во рту стало сухо. Мне даже пришлось остановиться и успокоить себя глотком воды из фонтана.
– Собрались в ад и пьете воду?! – презрительно фыркнул Брисден, пока они вместе с Нанли и Анотиной дожидались меня у фонтана. – Надеюсь, никто не будет возражать, если я буду ждать конца хотя бы умеренно пьяным?
С этими словами он поднес пистолет к губам, словно это была бутылка, и изобразил изрядный глоток.
– Ну же, Клэй! – улыбнулась Анотина. – Будь настоящим. Ты обещал.
Я поднял взгляд: в ее глазах читалась сосредоточенная решимость.
– Я с тобой, – ответил я и, сделав несколько глубоких вдохов, смог идти дальше.
Возглавлял процессию Нанли – с копьем в правой руке и внезапно возникшей сигаретой в левой. Он дымил не переставая, и однажды ему тоже пришлось прислониться к стене на секунду, чтобы перевести дыхание.
– Знаете, о чем я сейчас подумал? Вот интересно, как бы выглядел страх, будь он механизмом? – проговорил инженер.
Брисден подошел к нему и молча обнял за плечи, помогая вернуться в строй. Когда мы добрались до квартиры доктора, Анотина кликнула его по имени. Ответа не последовало.
– И что теперь делать? – растерялся Нанли, но Анотина уже взяла инициативу в свои руки и вошла в дверь, выставив перед собой копье.
Мы машинально потянулись за ней: никому не хотелось оставаться на террасе одному. Свечей доктор не зажигал, и комната, куда мы вошли, была погружена в легкий полумрак раннего вечера. Если жилище Нанли было исчерчено схемами воображаемых механизмов, то стены в квартире доктора скрывались под книжными шкафами, набитыми сотнями томов. Стопки книг разнообразной высоты громоздились там и тут, словно горная цепь из страниц и слов. Проходы между ними были порой слишком узки, и нам приходилось пятиться назад, чтобы найти дорогу в этом библиолабиринте. В глубине уходившего налево коридора обнаружился точно такой же чулан, как в апартаментах Анотины, а за ним – просторная комната, очевидно выполнявшая роль спальни, кабинета и гостиной одновременно.
Мы замерли посреди комнаты, недоуменно переглядываясь. В одном углу стояла кровать с четырьмя столбиками, в другом, у широкого окна, – письменный стол, а за ним – кресло. На столе, в стеклянной колбе с крышкой, поблескивали остатки океанической ртути, рядом лежал раскрытый блокнот.
– Может, он пошел другой дорогой? – предположил Брисден.
– Вообще-то у мыслей доктора есть тенденция блуждать в самых неожиданных направлениях, – заметил Нанли. – Должно быть, тело его при этом занимается тем же самым. Надеюсь, что он, замечтавшись, не отправился к краю острова.
– Давайте поскорее пойдем обратно, пока не разминулись снова, – заторопилась Анотина.
– Может, стоит заглянуть в блокнот и посмотреть, над чем он работал перед уходом? – предложил я. – Если доктор не у тебя, это подскажет, где его искать.
– Позвольте мне, – вызвался Брисден.
Он зашел за стол, чтобы прочесть открытую страницу.
– Предлагаю держать Адмана на привязи, пока все не кончится, – сказал Нанли.
– О нет… – упавшим голосом промолвил Брисден. – Кажется, я нашел его.
Все обернулись к нему, и Анотина спросила, что такого он увидел в блокноте.
– Не в блокноте, на кресле… – выдавил он, складываясь пополам в приступе рвоты.
Брисден отполз к кровати, а мы сгрудились вокруг кресла. На сиденье поверх одежды доктора лежала сморщенная розовая масса, похожая на ворох сброшенной кожи. В этом месиве можно было различить только две темные глазницы да дыру на месте рта. Но самой зловещей деталью была торчащая из ниоткуда борода.
Анотина и Нанли в ужасе отшатнулись. Первым моим желанием было сделать то же самое, но в раскрытом блокноте я заметил какие-то каракули. Почерк был неразборчивый, буквы сползали вниз по странице, но я все же смог расшифровать послание. Оно гласило: «Патрон в кармане».
Мне пришлось отступить на шаг и отдышаться, прежде чем набраться храбрости потревожить жалкие останки. Брисден лежал на кровати, что-то скороговоркой бормоча себе под нос. Анотина и Нанли сидели на корточках у стены, спрятав лица в ладонях. Их рыданий и лепета Брисдена было достаточно, чтобы свести с ума кого угодно. В довершение всего я вдруг представил последние минуты доктора. Пока из него высасывали внутренности, крошили кости и перемалывали мозг, у него хватило мужества взять в руки перо и попытаться помочь нам.
Я встряхнул головой, прогоняя видение, и вернулся к креслу за патроном. Стоило мне тронуть за штанину, чтобы извлечь карман из-под груды плоти, как розовое месиво потянулось за одеждой и стекло на пол. От чмокающего звука, с которым останки несчастного доктора плюхнулись на пол, чуть не вырвало и меня. Но я все же залез в карман и нашарил там патрон. Как только он оказался у меня в руке, я отпрянул от стола и срывающимся от ужаса голосом крикнул остальным:
– А теперь уходим, живо!
Никто и не подумал сдвинуться с места. Я метался по комнате, тормошил их и кричал, чтобы они пошевеливались. Первой взяла себя в руки Анотина. С ее помощью мне удалось поднять Брисдена и Нанли. Перед уходом Брисден настоял на том, чтобы захватить с собой стеклянный сосуд с океаном – в качестве символа того, кого нам теперь будет так не хватать. Как только он заполучил желаемое, мы бросились по коридору на улицу. Анотина уверенно вела нас по лестницам и переходам. Я шел последним, и мне приходилось подталкивать Брисдена в зад тупым концом копья, когда тот пытался замедлить шаг. Наше бегство было настоящим кошмаром: за каждым поворотом мне мерещился разинутый рот Учтивца. Я знал о нем только понаслышке, но теперь он казался мне реальней, чем что бы то ни было.