Чужой-3

В дверях стояла Рипли, рассматривая столовую, где при ее появлении наступило полное молчание. Она оглядела всех, ни на ком не остановив взгляда. Подойдя к раздаточной линии, она равнодушно изучала совершенно одинаковые подносы. Дежуривший на раздаче заключенный, державший в руке манипулятор, бесцеремонно уставился на нее. Взяв ломоть хлеба из пластиковой корзины, Рипли снова обвела глазами зал, пока ее взгляд не задержался на Диллоне.
Андруз и его помощник тоже молчали, как и все осужденные. Старший офицер задумчиво наблюдал, как лейтенант подошла к столу огромного человека и остановилась. Он тут же вернулся к еде.
— Как я и думал, мистер Эрон. Как я и думал.
Его помощник нахмурился, все еще не сводя глаз с Рипли — Вы это предсказывали, сэр. Что теперь?
Андруз вздохнул.
— Ничего. По крайней мере, сейчас. Ешьте.
Он взял вилку и ткнул ею в центр коричневой массы на под носе.
Рипли стояла позади Боггза, прямо напротив Диллона. Четверо мужчин решительно не хотели замечать ее присутствия, уткнувшись в еду.
— Благодарю вас за все те слова, которые вы произнесли на похоронах. Я никогда не думала, что буду таким образом реагировать на что-либо столь бесполезное, как слова. Признаюсь, что ошибалась на этот счет. Я хочу, чтобы вы знали, что я оценила вашу речь.
Огромный человек упорно не отрывал глаз от тарелки, ковыряясь в еде с решительностью, которая производила впечатление. Но она не уходила. Тогда он все-таки посмотрел на нее.
— Вам не следует находиться здесь. Не на Фиорине… здесь у вас не было выбора. А в этой комнате, с нами. Вам следует быть в лазарете, к которому вы прикреплены. В стороне.
Рипли откусила кусок хлеба и принялась энергично его пережевывать. Благодаря каким-то добавкам к обезвоженной основе он был почти вкусным.
— Я проголодалась.
— Клеменз мог бы принести вам что-нибудь.
— Мне стало скучно.
Диллон от расстройства даже положил вилку.
— Я не знаю, почему вы сделали это. Есть вещи куда более худшие, чем скука. Я не знаю, почему вы заговорили со мной. Вы же совершенно не знаете меня, лейтенант. Я же убийца и насильник. Я насиловал женщин.
— В самом деле? — она удивленно подняла тонкие, но все же не полностью сбритые брови. — Должно быть, я вас здорово раздражаю.
Вилка Боггза замерла на полпути ко рту. Рейнз нахмурился. Один Голик продолжал есть, не обращая ни на что внимания. Диллон некоторое время колебался, но потом его тяжелое лицо медленно расплылось в улыбке. Он кивнул, и Рипли села на оставшийся пустой стул.
— Вы верите, сестра?
— Во что? — спросила Рипли, вгрызаясь в кусок хлеба.
— Во что-нибудь.
— Не очень, — не задумываясь ответила она.
Диллон сделал широкий жест рукой, обводя весь зал и его обитателей.
— А у нас есть вера. Не очень большая, если честно, но есть. Она не требует много места, Компания и правительство не смогут отобрать ее у нас. У каждого человека есть своя часть веры. В таком месте, как здесь, она не просто полезна, она чертовски необходима. Иначе человек отчаивается, и в отчаянии теряет свою душу. Правительство может отобрать у тебя свободу, но не душу. Конечно, на Земле все по-другому. Но это не Земля. Это даже не солнечная система. Отсюда люди все видят иначе. Как заключенные, так и свободные люди. Мы менее, чем свободны, но более, чем мертвы. И только вера хранит нас. Ее у нас много. Хватит и на вас, лейтенант.
— Мне показалось, что женщины не допускаются в вашу веру.
— Почему? Только потому, что мы все здесь мужчины? Но это следствие специфики нашего населения, а не философии. Если бы сюда присылали женщин, им бы тоже нашлось место. Заключая в тюрьму, не обращают внимания на пол. Просто сюда никогда не ссылали женщин. Мы терпим любого. К чему исключать кого-то, если он уже исключен хотя бы тем простым фактом, что сослан сюда. Мы даже терпим нетерпимое.
Его улыбка стала еще шире.
— Благодарю вас — сухо ответила Рипли.
Он заметил ее тон.
— Это всего лишь утверждение принципа. Ничего личного. У нас здесь неплохое место, для того чтобы ждать. И до сего времени никаких соблазнов. Она откинулась на спинку стула.
— Ну, если вы можете вынести здесь больше года и не сойти с ума, то вы можете вынести любого.
Диллон снова с наслаждением начал есть.
— Фиорина такое же подходящее место для ожидания, как и любое другое. Никаких сюрпризов. Свобода передвижений больше, чем в обитаемом мире. Андруз никогда не беспокоится, если мы уходим далеко от заведения, потому что уйти некуда. Дичи не так уж и много, ужасный климат и никакого общения. У всех нас большие сроки, хотя и не все приговорены к пожизненному заключению. Все знают друг друга как облупленных. Знают, кто что любит, кто от чего зависит и как помочь ему это преодолеть.
Он проглотил прожеванную пищу.
— Есть места и похуже. Я там не бывал, но слышал. Фиорина меня вполне устраивает. Здесь нет никаких соблазнов. Рипли покосилась на него:
— А чего вы ждете?
Огромный человек ответил, не задумываясь:
— Мы ждем, что господь снизойдет к нам и освободит своих рабов от греха.
Рипли нахмурилась.
— Боюсь, что вам придется долго ждать.
 
Глава 5
Чуть позже Клеменз показывал ей зал для собраний, особенно заостряя внимание на тех непоследовательностях, которые, как он считал, могли ее заинтересовать. Они были практически одни в просторном зале. Заключенный Мартин бесшумно подметал неподалеку.
— Насколько вы осведомлены об истории этого места?
— То, что рассказали мне вы. Что рассказал Андруз. Ну и кое-что слышала от заключенных.
— Да, я видел, как вы разговаривали с Диллоном.
Он налил себе немного виски из металлической фляги, которую принес с собой. Отдаленный четырьмя этажами потолок неясно вырисовывался над ними.
— Это довольно интересно с точки зрения философии. Диллон и все остальные ударились в так называемую религию примерно пять лет назад.
— А что это за религия?
Клеменз глотнул свой напиток.
— Не знаю. Очень трудно что-то сказать. Какая-то разновидность тысячелетнего апокалиптического христианства.
— Хм-м.
— Совершенно точно. Все дело в том, что, когда Компания захотела ликвидировать заведение, Диллон и все остальные изъявили желание остаться здесь. Компания умеет видеть свою выгоду. Поэтому им было разрешено остаться в качестве сторожей с двумя надсмотрщиками и медицинским сотрудником.
Клеменз обвел рукой зал.
— И вот мы здесь. Здесь не так уж и плохо. Никто не проверяет нас, никто не беспокоит. Транзитные корабли постоянно доставляют нам грузы. Нам разрешено пользоваться всем, что найдем, и к тому же Компания выплачивает людям минимальную зарплату как сторожам, пока не закончится их срок. А она гораздо больше, чем заработки заключенных на Земле.
— У нас есть кое-что почитать и посмотреть, да и собственная религия. Еды у нас много, хотя пища несколько однообразна. Вода хорошая, и если регулярно бриться, то никакие вши не страшны. Здесь очень мало разновидностей живых организмов, и они не могут проникнуть в комплекс. А если бы погода была получше, то здесь вообще было бы довольно мило.
Рипли задумчиво отпила немного виски.
— А как насчет вас? Как вас угораздило сюда попасть?
Он поворачивал стаканчик перед глазами, держа его одними пальцами.
— Я знаю, что этому трудно поверить, но то, что я имею сейчас, гораздо лучше моего предыдущего назначения. Я люблю одиночество. Я не люблю быть в центре внимания. А здесь подходящее место для этого. До тех пор, пока кому-то не потребуется помощь при повреждениях, что случается здесь гораздо реже, чем вы можете предположить, я предоставлен сам себе. Я могу читать, смотреть видео, прогуливаться по комплексу, или забраться в свою комнату и орать, сколько душе угодно.
При этих словах он обаятельно улыбнулся.
— Это чертовски лучше, чем постоянно находиться в обществе садистов-охранников или хныкающих заключенных.