Чужой-3

— У нас есть морг. Рудник — это такое место, где нечто подобное необходимо. Мы поместили ваших друзей туда до прибытия исследовательской группы. Возможно, это произойдет в течение недели.
— Так был еще андроид…
Клеменз скорчил рожу.
— Разорванный на части. Его куски валялись повсюду, поэтому их просто выбросили в отходы. Капрала пронзила насквозь поддерживающая балка. Даже если он был в сознании, то едва успел понять, что это было. Хотя, вероятнее всего, он так и не проснулся.
— А девочка?
Клеменз видел, что она ждала еще чего-то. Но вот чего, никак не мог понять.
— Она утонула вместе с цилиндром. Я не думаю, что она была в сознании, когда это произошло. По крайней мере, она умерла более спокойной смертью, чем капрал. Прошу прощения.
Рипли выслушала все спокойно. Но вдруг ее плечи затряслись и набежали слезы. Она не кричала и не проклинала этот несправедливый и жестокий мир. Маленькая Ящерка. Ящерка, которой так и не повезло. По крайней мере, она была свободна. Вытерев глаза, Рипли обернулась и принялась рассматривать криогенный цилиндр девочки. Иллюминатор для лица был сломан, что вполне объяснимо.
Внезапно Рипли резко нахмурилась. Металл под иллюминатором был как-то странно окрашен. Она подалась вперед и пробежала пальцами по пятну.
Клеменз с любопытством спросил:
— Что это?
Рипли поднялась. Она как-то мгновенно изменилась. В ее голосе не было сожаления, исчезла былая мягкость.
— Где она?
— Я же сказал, в морге. Разве вы забыли?
Он озабоченно посмотрел на нее, обеспокоенный тем, что ее поведение могло быть вызвано реакцией на лекарства.
— Ваш организм дезориентирован. Половина органов все еще пребывает в состоянии покоя, как при глубоком сне.
Она вдруг повернулась к нему так резко, что он замолчал.
— Я хочу видеть то, что осталось от тела девочки.
— Почему «то, что осталось»? Тело не повреждено.
— Да? Я хочу его видеть, Я должна увидеть его сама.
Клеменз нахмурился, но ни о чем расспрашивать не стал. Что-то в выражении ее лица останавливало его… Было ясно одно: не выполнить ее просьбы нельзя. Тем более, что особых причин для запретов не было. Клеменз чувствовал, что это желание Рипли не имеет ничего общего с ностальгией. Конечно, трудно за такое короткое знакомство понять, что она из себя представляет, но она явно не относилась к болезненно впечатлительным особам.
Конечно, винтовая лестница была слишком узкой и скользкой, но позволяла побыстрей выбраться из помещения, где находился АСК. Клеменз больше не мог сдерживать свое любопытство:
— Для вашей настойчивости есть определенные причины?
— Я должна быть на сто процентов уверена в причинах ее табели, — спокойно ответила Рипли. — Здесь может быть замешано кое-что еще.
— Кое-что еще? — при других обстоятельствах Клеменз просто бы обиделся. — Мне не хотелось бы еще раз затрагивать болезненную тему, но здесь совершенно ясно, что ее цилиндр был поврежден, и она утонула.
Он задумался.
— Это была ваша дочь?
— Нет, — ровным голосом сказала Рипли. — Она не была моей дочерью, моя дочь умерла раньше.
Говоря об этом, она старательно избегала его взгляда. Ну, разумеется, она была еще слаба и должна была сосредоточить свое внимание на узких ступеньках лестницы — Тогда зачем это нужно?
Вместо прямого ответа она сказала:
— Мы не были родственниками, но она очень дорога мне. Неужели вы думаете, что очень хочется увидеть ее в описанном вами состоянии? Лучше помнить ее другой. Я бы никогда не обратилась с такой просьбой, если бы это не было дьявольски важно.
Клеменз открыл было рот для ответа, но промолчал. Он уже успел понять, что Рипли относилась к разряду людей, из которых вытащить что-либо было не так уж просто. Если она что-нибудь захочет рассказать, то расскажет сама.
Клеменз открыл люк и прошел внутрь. В ответ на набранный им официальный код на своих роликах почти беззвучно выдвинулся нижний ящик. Рипли встала возле Клеменза, и они вместе уставились на мирное, крохотное тело.
— Дайте мне несколько секунд. Пожалуйста.
Клеменз кивнули отошел к контрольным огням на пульте в дальнем конце помещения. Обернувшись, он увидел, как его спутница осматривает труп девочки. Несмотря на терзавшие ее чувства, Рипли сохраняла внешнее спокойствие. Когда Клеменз счел, что прошло достаточно времени, он снова подошел к ней.
— Все в порядке? — спросил он в ожидании кивка, или еще какого-нибудь знака согласия. Но Рипли неожиданно ответила:
— Нет. Требуется вскрытие.
— Вы шутите? — он смотрел на нее с нескрываемым удивлением.
— Ни капли. Неужели я стала бы шутить такими вещами? Мы должны удостовериться в том, как она умерла.
Глаза Рипли были холодными.
— Но я же сказал, она утонула.
Он нажал на кнопку, после чего гроб поехал назад.
— Я не столь уверена в этом, — Рипли глубоко вздохнула. Я хочу, чтобы произвели вскрытие.
Все еще не веря, Клеменз уставился на нее.
— Послушайте, мне кажется, что все дело в дезориентации организма. Половина ваших систем еще пребывает в состоянии сна.
— Послушайте, — сказала она убедительным тоном. — У меня есть очень серьезные основания просить вас об этом.
— А вы не могли бы поведать мне о них? — спокойно спросил Клеменз.
Она заколебалась.
— А разве недостаточно моей просьбы?
— Нет. «Просьба близкого друга покойной» — это не довод для инспекторов Компании. Нужно иметь более серьезную причину — он выжидающе замолчал.
— Ладно, — в конце концов произнесла Рипли. — Риск передачи инфекции.
— Какого рода «инфекции»? — резко спросил Клеменз.
Она быстро ответила: — Я не доктор. Это вам судить.
Клеменз покачал головой.
— Так дело не пойдет.
— Холера, — она пристально посмотрела на него. Ее упорство просто потрясало.
— Это несерьезно. Ничего подобного не регистрировалось в течение двухсот лет. Ну, давайте, придумайте еще что-нибудь. Здесь давно не было случая повеселиться. Может быть, оспа? Тропическая лихорадка?
— Я же говорю вам. Холера. Я была членом вооруженного формирования, проводившего ядерную бомбардировку Ахеронта. Там проводили эксперименты с мутировавшими бактериями и вирусами, как предполагалось, в безопасной замкнутой среде. Может быть, вы в курсе некоторых интересов Компании. Но инфекция вышла за пределы опытов и… распространилась. Она представляет собой большую опасность, тем более, что эффективного противоядия нет. Ничто не могло остановить распространение инфекции, хотя люди и пытались.
— И поэтому уничтожили колонию? Похоже на чертовски крайнюю меру. До нас, конечно, доходит далеко не все, но, мне кажется, что об этом мы должны были бы услышать.
— В самом деле? По-видимому, мы с вами работаем на разные компании. Иначе вы были бы в курсе. Похоже, ваш старший офицер не из болтливых. Он может все знать, но просто решил не пускать информацию дальше.
— Ага.
Клеменз должен был признать, что Рипли заставила его испытать замешательство. И любопытство. Неужели Андруз скрыл именно эту новость? Конечно, он не обязан держать заключенных в курсе всех текущих событий.
Но холера? Мутировавший это вид, или нет, но вся эта история звучала неправдоподобно. Но если Рипли говорила правду, и тело девочки действительно заражено чем-то, с чем они не смогут бороться..
А может быть, это полуправда. Может быть, опасность заражения какой-то инфекцией есть, а про холеру она придумала на скорую руку для прикрытия. Но она, очевидно, уверена в том, что имеет для вскрытия серьезные основания. Она была человеком военным. Да, и какого дьявола, что он знал обо всем этом?
Она молча стояла и выжидающе смотрела не него.
«Какого дьявола…» — подумал он.
— Как вам угодно.
По сравнению с моргом лазарет казался светлым и радостным, как альпийский луг ранней весной. Вдоль одной из стен располагались шкафы из нержавеющей стали, на некоторых виднелись таблички с кодами. Прочные слоистые плитки пола были покрыты трещинами или расколоты. Это было довольно легко восстановить, но просто у них не было необходимого оборудования, да и никого это не волновало.