Терминатор

— Ладно, пока! Желаю хорошо провести время, — бросила она, устремляясь на улицу.
Сара задержалась у подъезда, проверяя, не забыла ли ключи. Она заметила упавшую на нее могучую тень. Кто-то вихрем налетел на нее и сжал в цепких объятиях. Страшный голос рыкнул ей в ухо: «Ну-ка, иди сюда, малышка!»
— Ой, Мэтт! Как ты меня напугал!
Она колотила и пинала его, безуспешно пытаясь высвободиться. Злодейская ухмылка так не вязалась с той нежностью старшего брата, с которой он смотрел на нее. Мэтт смачно поцеловал ее в щеку и лишь после этого отпустил восвояси. Сара улыбнулась, хотя ей было не весело.
Подземный гараж, освещенный несколькими мигающими лампочками, тонул во мраке. Там, где стояла ее «Хонда», было особенно темно. «Странно, если бы было наоборот», — подумала она, прислушиваясь к гулкому, зловещему эху собственных шагов. В гараже — ни души. Пятница. Все разъехались на отдых.
Она нагнулась к мотоциклу и принялась возиться с кодовым замком. И замерла. Какой-то шорох. Или послышалось? Она вгляделась во мрак. Ничего подозрительного. Шесть машин и мотоцикл. Темное пятно у выхода — еще одна машина.
В голову лезла всякая жуть. Не к месту вспомнились страшные истории. От этих мыслей холодок пробежал по спине. Она справилась с замком, вскочила на сиденье. Как глупо было бы погибнуть в гараже собственного дома. В такой день, как сегодня, всего можно ожидать… Она вздрогнула и застегнула куртку. Завела мотоцикл. Фырчание мотора подействовало на нее успокаивающе.
Сара крепко вцепилась в руль. Сегодняшние события заставили ее призадуматься о своей жизни, такой хрупкой, зависящей от стольких случайностей. Что изменится в мире, если вдруг ее не станет? «Сара Дженет Коннор, официантка, погибла в девятнадцать лет». Подумаешь, еще одно сообщение по телевизору, на которое никто и внимания не обратит. И об этом убийстве будет забыто еще до того, как начнется сводка спортивных новостей. Подспудная мысль о грозящей смерти не покидала ее весь вечер, возвращаясь к ней в разных обличьях. Под влиянием этой мысли напряженность, которую она часто испытывала в пустынном подземном гараже, переросла в необъяснимый ужас. Она ощущала совсем рядом чье-то незримое присутствие. Казалось, за ней наблюдают, следят за каждым ее шагом.
Она медленно направила мотоцикл к выходу. Мимо пыльного, серого седана, стоявшего с краю. Она внимательно взглянула на него. Разумеется, машина пуста. Сара выехала на дорожку. Притормозила. Если бы она оглянулась теперь, то заметила бы на переднем сиденье автомобиля человека. Он смотрел ей вслед, положив на руль исполосованные шрамами руки.
Это был Кайл Риз.
Сара вышла из подъезда ровно в восемь часов девятнадцать минут. Риз мгновенно понял, что это и есть она. Сара Дженет Коннор. В точности такая, как на фотографии. И не мог до конца поверить в свою удачу. Пригнулся в машине, чтобы не спугнуть ее. Его охватило сильное волнение, и он боялся, что она услышит, как стучит его сердце. Ее мотоцикл прошел совсем рядом.
Когда Риз поднял голову, Сара уже была на дорожке и готовилась повернуть направо. Он завел мотор и приказал себе думать только о деле. Операция должна пройти успешно. Цель обнаружена. Теперь нужно идти на перехват. Она вела свой мотоцикл по вечернему городу, не подозревая, что Риз движется за ней по пятам.
УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА, 7:44 ВЕЧЕРА
Трэкслер открыл дверь конференц-зала, и к нему тут же устремилась группа репортеров, теснившихся на лестнице. Замелькали вспышки телекамер. Человек двадцать. Он узнавал местных журналистов. Вот еще не хватало! Съемочная группа передачи «Глазами свидетеля» напористо прокладывала путь сквозь толпу его коллег, явно намереваясь с места в карьер отснять «горячий» материал.
Трэкслер окинул сборище неприязненным взглядом. Прежде чем он окажется в безопасности своего кабинета, предстоит пройти сквозь строй газетчиков. Правда, его дверь всего в каких-нибудь восьми футах от конференц-зала.
Он ринулся в их жужжащий рой, предупреждая все вопросы категоричным «Нет комментариев». Общение с пишущей братией выводило его из себя. Мало того, что они ни бельмеса не смыслят в деле, которым он занимается всю жизнь, — еще так и норовят свинью подложить полиции. Боже, что за лица! Сплошное кривляние.
К нему подступил красавчик из «Глазами свидетеля». Микрофон включен, камера вовсю шпарит. Ублюдок поганый.
— Лейтенант, известно ли вам, что убийства совершены в том порядке, в каком имена жертв записаны в телефонной книге? — сверкнув ослепительной улыбкой, спросил корреспондент, изо всех сил изображая из себя рискового парня на переднем крае борьбы с преступностью. Тон и сама постановка вопроса красноречиво подразумевали, что Трэкслер — последний болван, не подозревающий о роковом совпадении имен. «А ты как думал, шут гороховый?» — мысленно огрызнулся Трэкслер.
— Нет комментариев, — с непроницаемым выражением лица бросил он, протискиваясь мимо.
Нестройный гул за его спиной усиливался. Каждый говорил что-то свое, пытаясь перекричать всех. На короткое время кому-нибудь одному это удавалось. Инспектора остановил возглас, несомненно выражавший настроение всех присутствующих:
— Ладно вам темнить, лейтенант! Давайте начистоту. Вы занимаетесь своим делом, но и нам тоже надо крутиться.
Такое он уже не спустит, Трэкслер остановился на пороге своего кабинета. Обвел долгим взглядом засуетившихся журналистов. Глубоко вздохнул, точно сраженный неумолимой логикой последнего замечания. Стало тихо. Еще бы! Почуяли, что раскололи его на информацию.
— Вы видите эту дверь? — язвительно сказал он. — Это мой кабинет. Я здесь постоянно. Будет время — заходите.
И прежде чем они успели опомниться, с ожесточением хлопнул за собой дверью. «Отличная звукоизоляция», — подумал он, воздвигая могучую преграду между собой и сразу утихомирившимся морем голосов.
Вукович, погруженный в изучение документов, поднял на него понимающий взгляд. Они весь вечер на осадном положении. Даже в туалет приходилось пробиваться с боями.
Трэкслер выплюнул потерявшую вкус жвачку, развернул новую. Вукович и он не обменялись ни словом. Коллеги в течение многих лет, они, точно супруги с долгим стажем совместной жизни, великолепно понимали друг друга и не испытывали потребности заполнять молчание словами без крайней на то необходимости.
Если не становилось скучно, о чем сейчас нет и речи.
Трэкслер зажег сигарету, выдвинул ящик стола и порылся в царившем там хаосе. Аспирин он все-таки нашел. Высыпал на ладонь несколько таблеток, сделал глубокую затяжку «Пэлл Мэлл» и поднес к губам чашку кофе. На поверхности остывшего кофе образовалась противная пленка. Сходить, что ли, за свежим? Он представил, что творится за дверью, и отказался от этой мысли. Пошли бы они все!.. Бросил в рот таблетку аспирина и залпом выпил холодный кофе.
Он думал о Саре Коннор номер три, на которую полиции до сих пор не удалось выйти. Весь вечер ее не могли найти. Как сквозь землю провалилась. Он уже начинал бояться, что и она лежит где-нибудь в луже крови, вся исполосованная ножом. Он вглядывался в ее маленькую фотографию с водительского удостоверения, которую прислали из дорожной полиции, словно пытаясь передать девушке нараставшее в нем беспокойство. Или прочитать что-то важное в ее лице. Какая она? Где проводит время? Где, черт побери, ее искать?..
— Вы дозвонились ей?
— Коннор?
— Да.
— Пока не смогли. Все время попадаем на автоответчик.
Трэкслер отставил чашку и вновь перебрал в памяти условия этой задачи со множеством неизвестных. Ничего ненавистнее чувства собственной беспомощности для него не существовало. И вот поди ж ты! Остается сидеть и ждать у моря погоды.
— Вышлите наряд, — скомандовал он.
Вукович, наконец, оторвался от своих документов. Он слишком хорошо знал своего шефа, чтобы понять, что последует за этим. Они и без того сделали все возможное. Успокоился бы он, а? Занялся медитацией, мастурбацией — чем угодно, лишь бы не давил угрюмым молчанием, которое каждую секунду чревато непредсказуемой вспышкой.