Терминатор

Риз не успел опомниться, как его подвели к группе техников, колдовавших над приборами. Риз проворно сбросил форму, оружие передал товарищу. Специалисты облепили его, точно муравьи. Одни записывали его биоритмы, другие брали пробы и делали экспресс-анализы, третьи накачивали медикаментами. Джон отошел в сторону, но глаз с Риза не спускал.
Дальше события понеслись с головокружительной быстротой. Тело Риза покрыли толстым слоем сероватого желе, увеличивающего проводимость. От тошнотворного запаха препарата Риз едва не задохнулся. Его провели в тесную камеру, где он должен был остаться один. Техники вышли. Джон последний раз встретился взглядом с Ризом. Выражение, появившееся на лице генерала, поразило юношу. Так генерал смотрел на него лишь однажды, когда зачитывал приказ о переводе Риза из 132-ой части в особое разведывательное подразделение, находившееся под личным командованием его, Джона Коннора.
Риз оглянулся на своих ребят. И все. Его залил слепящий свет, раздирающая боль пронзила тело. Он очнулся на холодном тротуаре Лос-Анджелеса.
И вот он стоит под дождем, отыскивая в предрассветном тумане Першинг-сквер, и испытывает одиночество, какого не испытал за всю свою недолгую жизнь.
Неясное волнение охватило его. На этих улицах он бывал прежде. Мальчишкой. Но никогда не видел их такими. Отправляясь в прошлое, Риз был готов к встрече с родным городом, но не знал, какой она будет, эта встреча.
«Не распускаться! — приказал он себе. — Никаких эмоций».
Он отсек все, что не касалось его задания. Воспоминания, тревоги, посторонние мысли — под замок. Он вернется к ним позже. В данную минуту его должно интересовать лишь выполнение задания. В поисках телефона-автомата Риз прошел вдоль длинного многоквартирного дома. Увидел в будке телефонный справочник, открыл его на букве "К" и принялся листать страницы. Палец, резво пробегавший одну строчку за другой, замер возле имени «Сара Дж.Коннор».
ПАЛЬМОВЫЙ КВАРТАЛ, ЖАСМИНОВАЯ УЛИЦА, ДОМ 656, 8:28 УТРА
Сара Дженет Коннор вышла из своей квартиры на втором этаже. Вечером она забыла посмотреть почту, а на подругу, вместе с которой снимала комнату, в этом деле полагаться нельзя. В чем другом — да, а на почту ей наплевать. Сара привыкла каждый день заглядывать в ящик, хотя письма ей приходили не часто. А что тут удивительного — ведь она сама никому не писала. Вот счета приходят регулярно. К ним она относилась ревностно и более чем серьезно. В начале каждого месяца снимала небольшие суммы со своего скромного банковского счета и расплачивалась по квитанциям. В оставшиеся до конца месяца недели ей приходилось поддерживать режим жесткой экономии, но она предпочитала жить с сознанием выполненного долга.
Ее подруга и соседка по квартире относилась к другому типу. По счастью, Джинджер и Сару объединяло гораздо больше, чем разделяло: бьющая через край энергия, любовь к простому, без затей, досугу. Временами Сара проявляла в своих вкусах и привычках гораздо больше строгости, чем Джинджер. Иной раз трудно было угадать, кто из них старше, хотя Джинджер было двадцать четыре, а Саре всего девятнадцать.
Сара задержалась у запасного входа в подъезд. Кто-то открыл дверь и подпер ее камнем. «Что за люди, — недовольно подумала Сара, — ключ лишний раз повернуть лень».
Она вышла к почтовым ящикам. Встреченная утренним солнцем, она вдыхала запах влажной травы. Ночью бушевала гроза. Как здорово будет сегодня прокатиться на мотоцикле! Ослепительная голубизна неба напомнила Саре о колечке с бирюзой, которое она получила в подарок от своего первого мальчика. В школе. Как его звали? Чарли. Как бы там ни было, кольцо она сохранила. Оно лежало вместе с другими мелочами, напоминавшими ей о тех немногих людях, отношениями с которыми она дорожила.
В тихом Пальмовом квартале издавна жили бок о бок белые и черные, евреи и протестанты. Возраст жителей тоже был самый разный. Район прилегал к центральной части Лос-Анджелеса, неподалеку от него находились и такие небезызвестные места, как Беверли-Хиллз, Санта-Моника, Калвер-Сити. Этот конгломерат национальностей, рас и вероисповеданий являл собой такую оригинальную демографическую картину, что у чиновников во время избирательной кампании голова шла кругом. Район был плотно застроен многоэтажками, и припаркованные у тротуаров машины вечно теснились бампер к бамперу. Одной из причин, по которой Сара снимала комнату в этом доме, было наличие подземного гаража.
Она открыла свой ящик. Из него выпали два счета, письмо от матери и какая-то корреспонденция для Джинджер.
Пока что ее что-то не забрасывают настойчивыми признаниями отвергнутые состоятельные поклонники. Переживем. Особенно сегодня. Тем более вечером у нее свидание, которого она ждала всю неделю. Она еще не знала, что запомнит этот вечер до конца своих дней. «Никаких воздушных замков, — одернула она себя. — Он, конечно, не прекрасный принц. Ничего в нем особенного нет. Зато у него билеты на концерт Джулиана Леннона в спорткомплексе Баул».
Сара погрузилась в мечтания. История, в которой она была главной героиней, начиналась с романтической встречи и переходила в страстный роман.
По дорожке к дому трусцой бежала Джинджер Вентура. Она ворвалась в мир фантазий Сары и безжалостно разрушила его. Реальность была для Джинджер куда привлекательнее, чем всякие там бредни.
Высокая спортивная брюнетка, она чуть запыхалась, но энергии у нее не убавилось. Болтая с Сарой, Джинджер продолжала свой бег на месте. Она подпрыгивала, длинные черные волосы мотались по плечам. В наушниках, с которыми она никогда не расставалась, гремела мелодия Брюса Спрингстина. Лента на голове взмокла от пота. Сара была уверена: если бы сейчас потребовалась исполнительница главной роли для программы «Чудо-женщина», при условии, что у Джинджер обнаружится капелька артистических способностей, лучшей кандидатуры не сыскать. Еще бы: сильная, гибкая, спортивного склада, пяти футов и семи дюймов ростом, настоящая амазонка Джинджер и минуты не была без движения. В руках у нее все горело, вокруг все вертелось и ходило ходуном. На улице на Джинджер все обращали внимание. От нее словно исходили жаркие токи энергии и неиссякаемого оптимизма.
— Для меня есть что-нибудь? — выдохнула она.
Сара протянула ей конверты. Брови Джинджер изумленно взлетели, когда она прочитала надпись на одном.
— Господи! Сегодня все решится.
И, подхватив Сару под руку, Джинджер потащила ее в квартиру, на ходу выбив ногой камень, державший дверь запасного входа.
— Что случилось? — тревожно спросила Сара.
— Мои анализы!
— Какие анализы?
— На беременность, глупышка. Разве я не говорила тебе?
Сара остановилась на пороге.
— Да ты что, Джинджер? Конечно, нет.
— Забыла, значит, — легкомысленно отозвалась Джинджер, входя в гостиную.
Тихо ахая, Сара нашаривала за спиной дверную ручку.
— Но ты же предохраняешься. Как это могло случиться?
Джинджер надорвала конверт.
— Ты же меня знаешь. Таблетки я органически не перевариваю. Все остальное эффективно на восемьдесят процентов, двадцать — риска. У меня была задержка в прошлом месяце, ну вот…
Сара не сводила с конверта потрясенного взгляда.
— Какой результат?
Джинджер постаралась разрядить напряжение легкомысленной шуткой:
— Ставлю пять долларов, что все в порядке.
— Не тяни, Джинджер, читай скорее.
— Ладно уж, — проговорила Джинджер с самым небрежным и независимым видом, за которым, однако, не могла скрыть испуганного ожидания.
Джинджер вынула из конверта листок бумаги, пробежала его глазами. Лицо ее приняло выражение покорной обреченности.
— Какое имя выберем? Может быть, просто Мэтт-младший?
У Сары все оборвалось внутри.
— Нет, Джинджер… О, Господи! Ну как же ты?.. Что же теперь делать?..
— Чего нибудь выпить. — Джинджер скорчила гримасу и бросила смятое письмо на стол.