Эта властная сила

Она по-прежнему не могла оторвать от него взгляда. Пульс ее участился, а в голову лезли всякие непристойные мысли. Она снова лежала в его объятиях, чувствовала все его естество. Он ведь был ее законным супругом... Но она еще никогда не видела его таким.
– Мэри, – позвал он.
Индианка откупорила бутылку виски и плеснула ее содержимого на руки Шейна. Он протер напитком руки и предплечья.
Кэтлин ойкнула. Ей и в голову не пришло, что он собирается использовать напиток предков как дезинфицирующий раствор.
– Я думала, ты собираешься выпить это виски.
– Шейн вообще не пьет, – ответил за него Джастис. Что ж, этого она тоже не знала о своем муже. Щеки ее покраснели.
В Ирландии Шейн пил. Не то чтобы он был пьяницей, как его отец, но мало кто не пил на родине предков. Разве что те, кто носил сутаны священнослужителей. Впрочем, в графстве Клэр даже падре иногда с удовольствием пропускали кружечку-другую.
– Извини, – пробормотала она, – я не знала, я... – Она заметила, что Шейн ее не слушает, и замолчала. Все его внимание было сосредоточено на кобыле и на маленьком копытце, что появилось из ее чрева.
Кобыла взмокла, и в неровном свете фонарей казалось, что она абсолютно черная. Белки ее глаз почти исчезли, а зрачки расширились. Ноздри вздулись, и она шумно дышала. Она попыталась встать, но Мэри и Гейбриел крепко держали ее.
Шейн с максимальной осторожностью дотронулся до маленького копытца и потянул. Кобыла дернулась и заржала от боли. Но Шейн не отпустил, и показалось второе копытце. Он кивнул Мэри, и та отпустила кобылу.
Гнедая встала на ноги, и извивающийся жеребенок, окутанный полупрозрачной пленкой, вышел из нее, опустившись на солому. Шейн тут же подобрал его, освободил от пленки голову и очистил ноздри.
Кэтлин разглядела маленькую морду с белой звездочкой посредине. Коротенькие мокрые ушки были прижаты к голове. Мэри присоединилась к Шейну. Она стала обтирать спину и бока кобылы сухой тряпкой.
Кэтлин так заворожило рождение новой жизни, что она совершенно не обращала внимания на запахи и кровь. Жеребенок был таким совершенным, таким милым!
Он еще не сделал ни одного вдоха, не издал ни звука. Когда Кэтлин поняла, что детеныш родился мертвым, глаза ее наполнились слезами.
Кобыла повернула голову и посмотрела на своего жеребенка. Она тихонько заржала и повела ушами.
– Сделай же что-нибудь, – взмолилась Кэтлин.
– Он мертвый, – сказал Джастис и покачал головой. Мэри погладила жеребенка.
– Это она, – сказала индианка, – девочка.
Шейн склонился над жеребенком и дунул ему в ноздри. Малышка не реагировала. Он дунул еще раз и еще.
– Бесполезно, – горько сказал Гейбриел, – мы ее потеряли. Хорошо еще, что мать...
– Нет, черт возьми! – закричал Шейн. – Я не сдамся вот так запросто.
Он открыл рот жеребенка и выгреб столько слизи, сколько смог.
– Дайте мне остатки виски.
Кэтлин схватила бутылку и передала ее Шейну. Он вылил несколько капель в рот новорожденной, затем встал и поднял ее на руки. Он встряхнул ее, и изо рта и ноздрей потекла маслянистая пряная жидкость.
Кэтлин услышала кашель и увидела, что малышка дернулась в руках Шейна.
– Да! – воскликнул Шейн. – Дыши, дыши, милая.
Он опустил жеребенка на солому и снова дунул несколько раз в ноздри. Малютка чихнула и взбрыкнула передними ножками. Хвост ее дернулся, а ресницы затрепетали. И тут произошло чудо. Она открыла свои огромные черные влажные глаза.
– Боже мой! – восхитилась Кэтлин. – Только посмотрите на нее, какая красавица!
Новорожденная снова чихнула и тряхнула головой. Она попыталась встать на ноги, но запуталась в соломе и опустилась на грудь. Шейн пришел ей на помощь, он поддержал ее одной рукой под живот, а второй за грудь, и она поднялась. Его глаза тоже сияли влажным блеском.
Ноги едва держали малютку, но она все же упрямо пыталась устоять. Гейбриел отпустил кобылу, и она обнюхала свою дочь, ободряюще заржав.
Никого нет на свете ближе мамы. Уже через несколько минут маленькая стояла на ногах, обласканная, облизанная и вполне довольная жизнью.
Шейн наконец расслабился, встал на ноги и потянулся. Он вышел из стойла, и Гейбриел закрыл за ним калитку. Шейн вымыл руки и вытер их рубашкой, которую подобрал с пола.
– Как ты ее назовешь? – спросила Кэтлин.
Он счастливо улыбнулся.
– Выбирай сама.
– Может, Звездочкой?
– Что за смазливое имя! – воспротивился Джастис. – Лучше назови ее Пумой.
– Звездочка так Звездочка, – согласился Шейн. А парню он сказал, кивнув: – А тебе давно пора спать.
– Идите, я сам все приберу, – сказал Гейбриел и собрал с пола окровавленные тряпки.
Кэтлин посмотрела на жеребенка и тронула Шейна за рукав:
– Можно с тобой поговорить наедине?
– А до утра это подождать не может? – спросил он устало.
– Нет, лучше не откладывать. – Она боялась, что потом у нее не хватит смелости сказать ему то, что она хотела. – Идем?
Он кивнул. Кэтлин хотела поднять Дерри, но Шейн сказал ей, что сам возьмет девочку.
Они вместе пошли к дому. Стояла прохладная тихая ночь. У Кэтлин на душе было на удивление легко и спокойно. Посмотрев, как Шейн принимает роды у кобылы, а после – как он борется за жизнь малышки, она поняла своего мужа куда лучше, чем могли поведать ей все слова, что были сказаны им за то время, что прошло с их встречи на пристани. Он, возможно, уже не тот человек, за которого она вышла замуж, но она точно знала, что он нежный и страстный мужчина. У него было большое и доброе сердце. И за такого мужчину стоило побороться.
Сквозь низкие облака проглядывали редкие звезды, но толку от них было мало. Вдруг впереди Кэтлин заметила какой-то свет. И это словно послужило сигналом. То тут, то там начали вспыхивать крошечные огоньки.
– Ух ты! – удивленно воскликнула Кэтлин. – Что это? Феи?
Шейн улыбнулся:
– Нет. Это всего лишь светлячки. Просто жучки с крыльями.
– Насекомые? Нет, не может быть. Ты меня обманываешь. – Она протянула ладонь, и один светлячок опустился на ее палец, вспыхивая и угасая. – Это волшебно! – воскликнула она и закружилась по траве. – Они настоящие феи! Я такого никогда раньше не видела. – Она подула на сказочного жучка, и он улетел.
– Ты все еще ребенок. Думаешь о своих феях и гномах! Что ты увидишь в следующий раз, эльфа?
– А если и так? – Она снова рассмеялась. – Я пойду за ним и украду у него горшок с золотом. И мы станем богатыми. Ну... или просто богаче, чем сейчас.
Он толкнул входную дверь свободной рукой и поднялся наверх, чтобы уложить Дерри в большую широкую кровать в угловой комнате.
. – Не стоит ее раздевать, – сказал Шейн, – она может проснуться.
Но Кэтлин лучше знала свою племянницу. Она сняла с нее туфли и стянула чулки.
– Хорошая же я тетка, оставила ребенка спать в стоге сена.
– Тебе нравится дом? Я помогал его строить. Знаешь...
– Шейн, прости за то, что я наговорила тебе там, на пастбище. Я была не права. – Она нервно вздохнула. – Мне не следовало выходить из дома, но я так волновалась...
– Да, не следовало, – ответил он, – тебя могли ранить. В следующий раз, когда велю тебе делать что-либо ради твоего же блага, будь добра, просто сделай так, как я говорю.
– Я постараюсь, – пообещала она. Кэтлин взяла его за руку и вывела из комнаты, прикрыв за собой дверь. – Скажи, почему в тебя стреляли?
– Я же говорил тебе, не знаю.
– Кто-то хочет лишить тебя жизни, а у тебя нет ни малейшего представления, кто бы это мог быть? Ты меня обманываешь, Шейн Макенна? Или за дуру держишь?
Она отпустила его руку. Невозможно было прикасаться к нему и разговаривать в таком тоне. Сердце ее бешено колотилось в груди, а колени дрожали.
– Ты уж реши для себя: либо я нужна тебе как настоящая жена, либо нет. А если да, то мы должны быть честными друг с другом. Не надо обращаться со мной как с ребенком – я твой друг, твой напарник.