Пламенеющий Меч

Кстати, как там щенок? Как он перенес падение? Дрожащими руками Гринц достал из-за пазухи маленькое живое существо. В комнате, куда он попал, было темно, свет, поступавший из высокого окна, был слишком слабым. Очутившись на холоде, щенок заскулил, но в остальном с ним, кажется, было все в порядке. Однако было ясно, что и любимец Гринца проголодался не меньше, чем он сам, и хозяину предстояло найти какое-нибудь убежище для себя и своего щенка…
В соломе кто-то завозился, скорее всего — крысы, но Гринц твердо сказал себе, что не боится их. Крыс он насмотрелся и дома, но для щенка они представляли смертельную опасность и к тому же могли лишить их обоих еды. Гринц рассудил, что нельзя оставить горшочек в уголке и отправиться на поиски более надежного укрытия. Ничего не поделаешь, придется взять его с собой. Хорошо бы еще найти огарок свечи и хорошую толстую палку. «Пошли, щенок», — сказал Гринц своему маленькому товарищу и, прихватив горшочек, отправился обследовать темное помещение.
В темноте Гринц уже через три шага наткнулся на какую-то деревянную стену. Он повернул налево, но там дорогу ему преградили сваленные на пол бочки и ящики. Гринц выругался с досады, и тут его осенило. Он согнулся в три погибели и, ощупывая бочки и ящики, стал осторожно пробираться среди них и в самом центре этой свалки наконец обнаружил подходящее убежище. Это была старая пустая бочка. Здесь крысы могли напасть лишь с одной стороны, а Гринц на всякий случай вооружился доской, отломанной от одного из старых ящиков. Наконец-то, впервые за очень долгое время, он смог почувствовать себя в относительной безопасности и даже поразмыслить, как им со щенком жить дальше.
Однако радость его была недолгой. На него вновь навалились усталость, голод, а главное — одиночество. Мальчик был один в огромном, темном, путающем здании, и никто не мог помочь ему. Все друзья и близкие Гринца погибли, но мальчику еще было тяжело признать эту жестокую правду. Ему снова захотелось бежать — с тех пор, как в его жизнь пришли огонь и кровь, он только и делал, что бежал. Однако никому еще не удавалось убежать от правды, и, поразмыслив, он решил, что нашел неплохое убежище на первое время, и Гринцу достало здравого смысла, чтобы остаться здесь. По крайней мере здесь нет драк и насилия, как в порту. Здесь нет зверей-стражников, лишивших его друзей и защитников. Здесь можно укрыться от непогоды и, может быть, найти какие-нибудь объедки. Здесь он и его единственный товарищ — в относительной безопасности.
Немного успокоившись, Гринц решил заняться щенком, который жалобно скулил от голода. Иначе никуда не денешься от этих мыслей и воспоминаний, от которых хочется плакать. Накормить щенка в темноте оказалось ужасно трудно, и к концу этого занятия оба они были перемазаны кашей. Но щенок, кажется, наконец успокоился. Прислушавшись к его ровному дыханию, Гринц понял, что его любимец заснул. Мальчик снова сунул щенка себе под рубашку, так чтобы он находился между его спиной и досками бочки, в месте, наиболее недоступном для крыс. Вспомнив о собственном голоде, мальчик вытащил из кармана помятый кусок сыра и в мгновение ока проглотил его. Потом он попытался устроиться поудобнее, а когда ему это с грехом пополам удалось, решил, что пора заснуть. Утром будет светлее, и он получше осмотрит помещение…
Мальчик проснулся от собственного крика. Ему снился кошмарный сон. Он видел сломанные ворота и горящее складское помещение. Люди с воплями бежали кто куда. И повсюду были стражники с мечами, красными от крови. Земля была покрыта мертвыми телами. Среди них лежало и тело его матери, а кровопийцы с мечами искали новых жертв… Гринц скорчился в своей бочке, словно стараясь укрыться от страшных мечей, и услышал, как взвизгнул щенок.
Гринц словно очнулся. Как он мог забыть о своем любимце! Не отдавил ли он ему что-нибудь случайно? Выругав себя, мальчуган дрожащей рукой нащупал под рубашкой теплый комочек. Щенок радостно взвизгнул и лизнул Гринцу руку. Мальчик почувствовал прилив благодарности к своему маленькому другу за то, что тот излечил его от страха, вызванного кошмарным сном. Надо было как-то назвать щенка. Гринцу казалось, что имя это должно быть не простым, а каким-то особенным. Его собачка не может зваться как попало. Он попытался придумать что-нибудь очень красивое, но безуспешно. Ни один из вариантов почему-то не устраивал его. Но все же это занятие помогало отвлечься от холода, голода, а главное — от ночных страхов…
Погруженный в свои размышления, Гринц машинально поглаживал щенка. Он подумал, что его любимец не такой уж маленький, а Эмми сказала, что он будет расти и расти, пока не вырастет таким же большим, как ее собственная белая собака, его мать. Где-то теперь Эмми?
Незаметно для себя Гринц снова заснул и увидел тот же сон. Тот да не тот. Снова перед ним возникли убийцы с мечами, но теперь Гринц был уже не один. Рядом с ним стоял огромный белый пес, в которого превратился его щенок. С рычанием он бросился на стражников, обнажив свои огромные клыки, каждый величиной с меч. С воплями ужаса стражники начали разбегаться…
Гринц снова проснулся все в той же старой тесной бочке, а огромный белый пес опять стал маленьким, беспомощным щенком. Но ведь он не всегда будет маленьким, подумал обрадованный мальчишка. Если его кормить и хорошо за ним ухаживать, он вырастет таким же большим, как его мать, и будет защищать уже самого Гринца! Он будет драться лучше любого из этих гадов стражников.
Гринц даже подпрыгнул, ударившись головой о край бочки, но не обратил на это никакого внимания. Наконец-то, вот оно! Погладив щенка, Гринц сказал ему:
— Угадай, что я придумал? Я назову тебя Воином!
Гринц заснул, улыбаясь. Он знал, что теперь он не одинок. У него есть собака, и она будет его другом и защитником.
* * *
Белые стены Академии, освещенные лунным светом, возвышались на мысе, в стороне от некогда прекрасного города.
Казалось, в этом свете есть что-то зловещее. Если смотреть на Академию из города, то обиталище магов выглядело по-прежнему — величественная твердыня (не считая, конечно, разрушенного, Купола Погоды). Изнутри же все было иначе.
Так, по крайней мере, думал Миафан, прохаживаясь по внутреннему дворику Академии. Или все зависит лишь от точки зрения? Верховный Маг по-прежнему быстро утомлялся после долгого пребывания в чужом теле, не говоря уж о тех неимоверных усилиях, которых ему стоило вырваться из умирающего тела Харина и вернуться в свое собственное. Миафан присел отдохнуть на каменный цоколь большого фонтана, когда-то — самого красивого, а ныне — давно бездействующего. Миафан рассмеялся горьким смехом. Воистину, подходящий трон! Наконец-то он добился своего: получил, как и хотел, абсолютную власть над смертными в Нексисе. Но какой же пустой и никчемной оказалась его победа, похожая чем-то на эти развалины некогда величественного Купола Погоды.
А ведь когда-то здесь в Академии, было так прекрасно. Эти здания были полны жизни, а маги занимались своими изысканиями, стремясь усовершенствовать свой дар и обратить его на пользу миру. Под неусыпным надзором Элевина суетились слуги, готовили, убирали, чинили одежду, наводили повсюду чистоту и порядок… В те дни каждый чувствовал осмысленность своего дела и гордился им. Это была не гордыня одного властолюбивого мага, но общая гордость людей, делающих каждый свое, но одинаково нужное дело. Все они были объединены духом сотрудничества, общими стремлениями и надеждами, и Академия жила полной жизнью. Не он ли, Миафан, маг, собственными руками разрушил этот дом, которым теперь единолично управлял? Он сам себе напоминал человека, который протянул руку, чтобы схватить радугу, но ощутил на ладони лишь дождевую воду, утекающую сквозь пальцы.
Миафан обвел двор Академии тяжелым взглядом своих глаз-самоцветов. Белокаменные стены давно уже потрескались, а кое-где покрылись мхом и плесенью. Оранжерея погибла вместе с Куполом Погоды, и в трещинах между каменными плитами росли сорняки. Окна Главного зала были грязными, а черепичная крыша библиотеки начала разрушаться и протекать, создавая угрозу для хранящихся там бесценных фолиантов.