1Q84. Книга 2

Мужчина едва заметно усмехнулся. Хотя, возможно, просто привел в движение мышцы лица.

— Хорошо тебя понимаю. Слово «исцелиться» я сказал для удобства, не напрягайся. Я имел в виду лишь одно: сейчас ты видишь то, на что обычным людям смотреть не дано. Важно, чтобы ты это знала.

— О том, что нужно держать язык за зубами, меня уже предупредили вон гам, — сказала Аомамэ, показав пальцем на дверь. — Вам не о чем беспокоиться. Все, что я здесь увижу и услышу, я заберу с собой в могилу. Моя работа постоянно связана с чьими-то секретами. Вы не исключение. И в вас меня интересуют только мускулы и суставы.

— Я слышал, в детстве ты была верующей из «очевидцев»?

— Не по своей воле. Меня так воспитывали. А это большая разница.

— Ты права, это большая разница, — согласился мужчина. — Хотя от образцов поведения, заложенных в детстве, избавиться невозможно.

— К счастью или к сожалению, — кивнула Аомамэ.

— Религия «очевидцев» сильно отличается от того, что проповедуем мы. Любое учение, пугающее людей концом света, — фальшивка. Я вообще считаю, что конец света — категория личностная и не более того. Но «очевидцы» — очень крепкая секта. Хотя история у них недолгая, они прошли через большие испытания. И сегодня привлекают на свой тернистый путь все больше народу. Стоит признать, у них есть чему поучиться.

— Это потому, что их мало и они не стремятся расшириться, — сказала Аомамэ. — Малым группам легче сопротивляться внешнему давлению.

— Даже не представляешь, как страшно ты права, — отозвался мужчина. И, выдержав паузу, добавил: — Хотя, конечно, мы встретились не для того, чтобы рассуждать о религии.

Аомамэ ничего не ответила.

— Я просто хочу предупредить: в моем теле ты можешь обнаружить много неожиданного, — пояснил он.

Аомамэ, не вставая с дивана, молча ждала продолжения.

— Как я уже говорил, мои глаза не выносят яркого света. Болезнь началась несколько лет назад. В основном из-за этого я перестал выходить к людям. И почти все время провожу в темноте.

— Но я не занимаюсь проблемами зрения, — сказала Аомамэ. — Как я и сообщала, моя специальность — мышцы и суставы.

— Да я понимаю… — Мужчина вздохнул. — Конечно же, я обращался к врачам. Сразу к нескольким знаменитым окулистам, которые проверили все, что могли. Сделать ничего нельзя, сказали они. Моя сетчатка воспалена, причина неизвестна. Болезнь со временем прогрессирует. Если так пойдет дальше, я могу ослепнуть. Ты права, это никак не связано с мышцами и суставами. Я просто перечисляю свои недуги по степени тяжести. А сможешь ли ты что-нибудь сделать, решай сама.

Аомамэ кивнула.

— Кроме этого, у меня иногда каменеют мышцы по всему телу, — продолжил он. — Так, что не пошевелить ни рукой, ни ногой. Буквально превращаюсь в булыжник и лежу так по нескольку часов. Боли не чувствую, но даже пальцем пошевелить не могу. Только глазами ворочаю, и все. Такое случается раз или два в месяц.

— Этому предшествуют какие-нибудь симптомы?

— Спазмы и судороги. Сначала охватывает дрожь по всему телу. Минут на десять или двадцать. А потом все тело парализует, словно кто-то выключил рубильник. За эти десять-двадцать минут я успеваю только залечь в постель, как судно в гавань перед штормом. А потом все тело вырубает, и в обычном режиме работает только сознание. Хотя нет — пожалуй, в эти часы оно даже яснее обычного.

— Значит, физической боли нет?

— Ничего не чувствую. Хоть иголки втыкай.

— А лечить пытались?

— Обращался в спецклиники. Встречался с несколькими врачами. В итоге понял одно: сегодняшней медицине моя болезнь не известна, и что с ней делать, никто не знает. Чего только не перепробовал — китайскую медицину, мануальную терапию, иглоукалывание, массажи, грязевые ванны… Только все не впрок.

Аомамэ слегка нахмурилась.

— Я занимаюсь восстановлением мышечной активности. Сильно сомневаюсь, что мои навыки пригодятся в настолько особом случае.

— Это я тоже понимаю. И все же хочу испробовать все, что можно. Даже если твоя терапия не сработает, никто не будет тебя винить. От тебя требуется лишь то, что ты умеешь. Посмотрим, как это отразится на моем самочувствии.

Аомамэ представила огромное тело, застывшее на кровати. Настоящий медведь, пережидающий зимнюю спячку в темной берлоге.

— И когда это с вами случилось в последний раз?

— Дней десять назад, — ответил мужчина. — При этом есть еще одна проблема, о которой говорить нелегко… но лучше, чтобы ты о ней знала.

— Что угодно. Пожалуйста, не стесняйтесь.

— Все время, пока я в параличе, у меня не прекращается эрекция.

Аомамэ невольно скривилась.

— То есть пока вы не можете двигаться, у вас все время стоит?

— Именно.

— И при этом вы ничего не чувствуете?

— Абсолютно, — подтвердил он. — Никакого полою— го влечения. Просто член превращается в камень, как и все остальные мышцы.


Аомамэ покачала головой.

— С этим я вряд ли смогу помочь. Совсем не моя специальность.

— О таких вещах и мне трудно рассказывать, и тебе воспринимать нелегко… Но все-таки я попросил бы послушать еще немного.

— Говорите, не стесняйтесь. Я умею хранить чужие тайны.

— В такие периоды ко мне и приходят женщины.

— Женщины?

— В моем окружении много женщин. И когда я не могу двигаться, они приходят и сами садятся на меня, хочу я того или нет. Но я их не чувствую. Просто кончаю. Раз за разом — кончаю, и все.

Аомамэ промолчала.

— Сейчас у меня три женщины. Каждой чуть больше десяти лет. Подозреваю, ты хочешь спросить, зачем таким юным женщинам необходимо со мной спариваться.

— Может, это… какой-то обряд вашей религии?

Мужчина глубоко вздохнул:

— Люди считают, что мой паралич — милость, дарованная Небесами. И когда он наступает, женщины приходят ко мне в надежде зачать моего наследника.

Повисла долгая пауза.

— Вы хотите сказать, их цель — забеременеть? — спросила наконец Аомамэ. — Причем как раз тогда, когда у вас паралич?

— Именно так.

— И пока вы в коме, к вам приходят три разные девочки и вы их всех оплодотворяете?

— Совершенно верно.

Веселенькое дело, подумала Аомамэ. Вообще-то я собираюсь переправить его на тот свет. А он доверяет мне тайны своей извращенной физиологии.

— Но я не понимаю, в чем проблема, — пожала она плечами. — Раз или два в месяц вас парализует на несколько часов. Тогда к вам приходят три ваши любовницы и занимаются с вами сексом. С точки зрения здравомыслящего человека, это, конечно, не вполне нормально. И все же…

— Это не любовницы, — перебил ее мужчина. — Это скорее наложницы. Спариваться со мной — их работа.

— Работа?

— Такая роль им отведена. Родить моего наследника.

— И кто же это за них решил?

— Долгая история, — снова вздохнул мужчина. — А проблема в том, что мое тело все больше дряхлеет.

— Девочки не могут забеременеть?

— Пока не удалось ни одной. Да, наверное, это в принципе невозможно. Потому что у них месячные еще не начались. А они требуют от меня чуда.

— Никто не беременеет, месячных нет, — подытожила Аомамэ. — А ваше тело все больше дряхлеет.

— Каждый раз моя кома длится все дольше, — сказал мужчина. — И наступает все чаще. Началось это семь лет назад. Сначала меня вырубало раз в два-три месяца. А сейчас уже пару раз в месяц. Когда паралич проходит, остаются боль и усталость. С которыми приходится жить каждый день. И никто не вставит иглу с лекарством, которое бы все излечило — и мигрень, и отчаяние, и бессонницу…

Он опять глубоко вздохнул. И продолжил:

— Где-то через неделю после этого становится легче, но боль остается. Она приходит волнами по нескольку раз на дню и скручивает так, что трудно дышать. Органы выходят из строя. Все тело начинает скрипеть, как несмазанный агрегат. Словно кто-то пожирает мою плоть и высасывает мою кровь, буквально каждую секунду… Но гложет меня не рак и не какая-нибудь зараза. Все медицинские проверки показывают, что физически я абсолютно здоров. Что со мной происходит — сегодняшняя наука объяснить не в силах. По всему получается, что моя болезнь — это дар, ниспосланный свыше.

Определенно, у мужика не все дома, подумала Аомамэ. С одной стороны, смертельного измождения она в нем почти не чувствовала. Скроен крепко и, похоже, привык выносить даже очень сильную боль, С другой стороны, ему явно осталось недолго. Этот человек смертельно болен. Какой болезнью — бог его знает. Но очень скоро — даже без моей помощи — в страшных муках переправится на тот свет.

— Остановить эту болезнь невозможно, — словно подхватил ее мысли мужчина. — Она изгложет меня изнутри, и я в страшных муках отправлюсь на тот свет. Они выкинут меня, точно старую клячу, которая отпахала свое.

— Они? — повторила Аомамэ. — Вы о ком?

— О тех, кто гложет меня изнутри, — ответил он. — Но бог с ними. Я просто хочу, чтобы ты хоть немного облегчила мою боль. Пускай это меня и не излечит. Готов на что угодно, лишь бы не болело так сильно. Эта страшная боль отнимает у меня очень многое, но многое и дарует. Я воспринимаю ее как милость, дарованную Небесами. Но от милости этой совсем не легче. И окончательного разрушения с ее помощью не избежать.

Повисла долгая пауза.

— Повторяю, — сказала Аомамэ, — с вашей болезнью я вам почти ничем помочь не способна. Тем более, если это — милость, дарованная Небесами.

Лидер распрямил спину, и зрачки его глубоко посаженных глаз блеснули в темноте.

— Нет, — сказал он. — Именно ты способна. Причем как никто другой.