1Q84. Книга 2

— Ну не выдергивать же из-под спящего. Считайте, коврик ваш. Дешевый, сильно подержанный. Не пригодится — выбросьте в мусор.

Бонза на пару секунд задумался, но все же кивнул.

— Спасибо за работу, — только и сказал он.

Когда Аомамэ приблизилась к выходу, Хвостатый поднялся с кресла, открыл дверь и отвесил неглубокий поклон. С момента их встречи этот тип не произнес ни словечка. Аомамэ кивнула в ответ и, минуя Хвостатого, шагнула в коридор.

И в этот миг ее будто пронзило электрическим разрядом. Она поняла: рука Хвостатого вот-вот взметнется, чтобы схватить ее за правое запястье. Молниеносно — с такой скоростью обычно ловят мух на лету. Это его намерение Аомамэ различила настолько ясно, что тело невольно сжалось, руки и ноги покрылись гусиной кожей, а сердце пропустило один удар. Дыхание остановилось, в спину впились десятки ледяных пиявок. Сознание вдруг озарило вспышкой белого света: если этот громила схватит мою правую руку, я не дотянусь до оружия. И тогда мне конец. Шестое чувство у этого парня будь здоров. Уж он-то чувствует: я — не та, за кого себя выдаю. И там, в спальне, делала совсем не то, за чем приходила. Он не знает, что именно, но что-то неправильное. Внутренний голос велит ему: «Задержать! Завалить мордой на пол, прижать и вывихнуть плечо, чтоб не рыпалась!» Но к сожалению, это всего лишь внутренний голос. Никаких аргументов. А если потом окажется, что он ошибся, неприятностей будет не расхлебать. И Хвостатый сдался. Все равно решения здесь принимает Бонза… В последний момент верзила сдержался и расслабил плечи. Все стадии его спора с самим собой Аомамэ отследила за какие-то пару секунд.

Она вышла в застеленный коврами коридор и, не оглядываясь, зашагала к лифтам походкой человека, которому все на свете до фонаря. Можно было не сомневаться: Хвостатый пристально следил за ней, высунув голову из дверного проема. Аомамэ ощущала спиной его взгляд — острый, как нож для разделки тунца. И хотя ее так и подмывало оглянуться, чтобы это проверить, она заставила себя сдержаться. Лишь за углом коридора ей удалось хоть немного сбросить напряжение. Но расслабляться еще рано. Черт его знает, что может случиться дальше. Она подошла к дверям лифта, нажала на кнопку «вниз». И все время, пока лифт ехал (а на это ушла чуть не целая вечность), простояла, стискивая рукоять пистолета за спиной. Чтобы выстрелить сразу, едва Хвостатый выскочит из-за угла. Прежде чем ее успеют схватить, она должна без малейших колебаний уничтожить противника. Или же, не мешкая ни секунды, застрелиться сама. Решить, что правильнее, у нее не получалось. И наверное, не получится до последнего.



Но никто не гнался за ней. В гостиничном коридоре было тихо, как в склепе. Дзынь! — разъехались двери лифта, и Аомамэ вошла в кабину. Нажала на кнопку «фойе», дождалась, когда двери закроются. И, покусывая губы, стала следить, как меняются на табло номера этажей. Наконец лифт остановился. Она пересекла огромное фойе, вышла из отеля и села в такси, поджидавшее клиентов у самого выхода. Дождь совсем прекратился, но с машины еще капало так обильно, словно она проехала сквозь водопад.

— Станция Синдзюку, — сказала водителю Аомамэ.

Такси тронулось с места, и когда отель остался за спиной, она с шумом выдохнула. А потом закрыла глаза и выкинула все мысли из головы. По крайней мере в ближайшие полчаса не хотелось думать о чем бы то ни было.

Ее сильно мутило. Едкая горечь подступала со дна желудка к самому горлу. Нажав кнопку на двери, Аомамэ опустила оконное стекло до половины и набрала в легкие как можно больше сырой вечерней прохлады. Затем откинулась на спинку, несколько раз глубоко вздохнула. Во рту ощущался привкус какой-то дряни. Словно внутри у нее что-то разлагается.

Она вспомнила о жвачке в кармане джинсов. Достала, развернула, отправила в рот и неторопливо задвигала челюстями. «Супермятная». Ностальгический вкус немного успокоил нервы. Гадкий привкус постепенно исчез изо рта. Ерунда, сказала она себе. Ничего у тебя не разлагается. Просто от страха немного съехала крыша.

В любом случае, все закончилось. Больше тебе не придется никого убивать. И главное — ты поступила правильно. Этот подонок заслуживал смерти — и получил по заслугам. А кроме того (хоть это и не самое важное), он и сам хотел, чтоб его убили. Я обеспечила человеку спокойный уход из мучительной жизни по его же собственной просьбе. С какой стороны ни смотри — ничего неправильного. Разве что противозаконно.

Но сколько Аомамэ ни уговаривала себя, в душе продолжали копошиться сомнения. Только что она своими руками убила очень необычного человека. Ее пальцы прекрасно помнят, как острое жало инструмента вошло в его шею. Очень необычное ощущение. От этого воспоминания ей стало не по себе. Аомамэ поднесла к лицу раскрытые ладони и долго смотрела на них. Что-то здесь не так. Совсем не так, как всегда. Но что именно не так, в чем ошибка — понятия не имею.

Если верить тому, о чем он рассказывал перед смертью, получается, я убила Пророка. Человека, который принимает и передает Глас Божий. Только хозяин этого Голоса — не Бог, а, скорее всего, LittlePeople. Пророк одновременно выступает Царем, а судьба царей — быть убитыми, когда истекает их срок. Стало быть, я — убийца, нанятая судьбой? Убив Пророка и Царя, я восстановила равновесие Добра и Зла в этом мире. И в результате должна погибнуть сама. Но я все-таки успела заключить сделку, чтобы своей смертью спасти Тэнго. Это — главное условие моей смерти, если верить тому, что я слышала.

Но разве есть хоть малейший повод не верить ему? На религиозного фанатика он не похож, да и перед смертью люди не врут. Но главное — сама его речь звучала как-то очень убедительно. Основательно, точно огромный якорь на мошной цепи. У каждого судна — якорь своего веса и своей величины. Какие бы мерзости ни совершил этот человек — его габариты поражали воображение. Не признать это невозможно.

Осторожно, чтобы не заметил таксист, Аомамэ вытащила из-за пояса «хеклер-унд-кох», поставила на предохранитель, спрятала в сумку. Теперь, без этих смертоносных полкило, ей всерьез полегчало.

— Ну и гром сегодня, слыхали? — сказал водитель. — А ливень — просто как из ведра!

— Гром? — повторила Аомамэ. С тех пор как гроза унялась, не прошло и получаса. Но ей показалось — таксист говорит о каком-то далеком прошлом. Если так, можно и согласиться. — Не говорите. Чуть уши не заложило.

— Странно, что в прогнозе погоды об этом ни словечка. Обещали, что весь день будет солнце…

Аомамэ попыталась найти слова для ответа, но на ум ничего не пришло. Голова совсем одеревенела и соображала крайне медленно.

— Прогнозы сбываются далеко не всегда, — только и сказала она.

Водитель скользнул глазами по ее отражению в зеркале. Может, у меня с голосом что-то не так? — насторожилась Аомамэ.

— Затопило станцию Ака'сака-Мицукэ', — сообщил таксист. — А все потому, что ливень долго шел над одним районом города и никуда не смещался. На линиях Гиндза и Ма'руноу'ти остановлены поезда. Так передали по радио минут двадцать назад.

Прицельный ливень парализовал метро, завертелось в голове Аомамэ. Как это может помешать тебе улизнуть? Соображай скорее. На станции Синдзюку ты идешь в камеру хранения, забираешь саквояж и сумку. Звонишь Тамару, получаешь дальнейшие указания. Плохо, если для их выполнения понадобится сесть на линию Маруноути. На то, чтобы замести следы, у нее всего пара часов. Потом охранники в отеле заметят, что Лидер не желает просыпаться, заподозрят неладное, войдут в спальню и обнаружат, что их гуру больше не дышит. Вот тут-то все и начнется.

— Значит, поезда по линии Маруноути до сих пор не ходят? — уточнила Аомамэ.

— Кто знает, — пожал плечами водитель. — Включить вам новости?

— Да, прошу вас.

Если верить Лидеру, вызвали эту грозу LittlePeople. Это они сосредоточили дождь вокруг Акасака-Мицукэ, из-за чего саму станцию парализовало. Аомамэ покачала головой. Если все это спланировано заранее — так просто от них не уйти.

Водитель настроил приемник на радио «Эн-эйч-кей». Играла музыка, японский фолк — лучшие песни второй половины шестидесятых. Шлягеры, которые Аомамэ слышала по радио в детстве, особой ностальгии не вызывали. Наоборот, ей стало неуютно. Эти звуки вызывали из глубин памяти события, вспоминать о которых совсем не хотелось. Несколько минут она терпеливо ждала, но сводок о движении поездов метро не передавали.

— Извините, вы не могли бы выключить радио? — попросила она. — Все равно на Синдзюку придется действовать по ситуации.

Водитель послушно выключил музыку.

— На Синдзюку сейчас столпотворение, — предупредил он на всякий случай.



Таксист не ошибся: станция Синдзюку оказалась забита до отказа. Все-таки именно здесь на линию Маруноути пересаживаются те, кто приехал по государственным веткам[22]. И как только эта линия встала, одна из крупнейших станций Токио превратилась в бурлящий людской водоворот. Чтобы избежать свалки, пассажиры инстинктивно разбивались на левый и правый потоки. И все равно, хотя час пик давно миновал, продираться через такую толпу было ужас как непросто.

Кое-как добравшись до камеры хранения, Аомамэ извлекла багаж — дорожную сумку и саквояж из искусственной черной кожи. В саквояже хранились деньги, которые она забрала из абонентского ящика. Из спортивной сумки «Найки» Аомамэ переложила полученный от Бонзы конверт с наличными, кошелку с пистолетом и футляр с инструментом. Саму сумку заперла в ячейку камеры хранения и опустила в щель стоиеновую монету. Забирать эту сумку нужды уже не было. Ничего, что говорило бы о личности ее хозяйки, там не осталось.

С дорожной сумкой через плечо и саквояжем в руке она зашагала вдоль станции, выискивая телефон-авто— мат. Но все телефоны были заняты. У каждого выстроилась длинная очередь: тысячи людей хотели позвонить домой и предупредить, что опаздывают. Аомамэ озабоченно нахмурилась. Похоже, LittlePeople и правда не дадут мне так просто скрыться, подумала она. Если верить Лидеру, дотянуться до меня они не могут. Зато могут очень сильно помешать мне передвигаться.


Махнув рукой на очередь, она вышла на улицу, прошагала пару кварталов, заглянула в первый попавшийся кафетерий и заказала кофе со льдом. Розовый телефон у выхода тоже был занят, но никакой очереди, слава богу, не оказалось. Аомамэ встала за спиной у говорившей — женщины средних лет — и стала терпеливо дожидаться, пока та закончит. Не прерывая беседы, женщина то и дело нервно оглядывалась на Аомамэ, но минут через пять устала напрягаться и повесила трубку.

Загрузив в аппарат всю мелочь, какая была, Аомамэ набрала заученный номер. После трех гудков в трубке раздался дежурный голос автоответчика: «В данный момент абонент недоступен. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала».

Пропищал сигнал.

— Тамару! Если вы там, снимите трубку, — сказала Аомамэ.

Трубку сняли.

— Я здесь, — отозвался Тамару.

— Слава богу, — выдохнула она.

Тамару, похоже, уловил в ее голосе необычные нотки.

— У тебя все в порядке? — спросил он.

— Пока да.

— Как работа? Успешно?

— Клиент заснул, и очень глубоко. Глубже некуда.

— Отлично, — сказал Тамару с явным облегчением. Для вечно бесстрастного Тамару — большая редкость. — Так и передам. Уверен, эта новость хорошо успокаивает.

— Хотя пришлось попотеть.

— Представляю. Но теперь все закончилось?

— Худо-бедно, — ответила Аомамэ. — Ваш телефон безопасен?

— Это спецлиния. Можешь не беспокоиться.

— Вещи из камеры хранения забрала. Что дальше?

— Сколько времени в запасе?

— Полтора часа, — ответила она.

И наскоро объяснила ситуацию. Через полтора часа два охранника проверят обстановку и обнаружат, что Лидер не дышит.

— Полтора часа хватит, — сказал Тамару.

— Интересно, сообщат ли они в полицию?

— Трудно сказать. Буквально вчера полиция заявилась в «Авангард» с ордером на обыск. Сейчас все зависло до выяснения обстоятельств, и официального дела пока не заведено. Но если всплывет труп их лидера, от следствия им уже не отмазаться.

— Иначе говоря, секта может просто уничтожить труп втихомолку?

— По крайней мере, они на это способны. Чем дело кончится, газеты расскажут завтра. По крайней мере, узнаем, заявили они в полицию или нет. Не люблю азартные игры. Но если бы пришлось — ставил бы на то, что полицию они звать не станут.

— Даже если смерть Лидера признают естественной?

— По внешним признакам этого не понять. Пока не произведут официального вскрытия, никто не возьмется судить, убит он или сам помер. В любом случае, первым делом они захотят послушать, что скажешь ты — последний человек, который общался с Лидером перед тем, как он умер. И если ты сменишь жилье и захочешь куда-нибудь спрятаться, у них буду все основания полагать, что Лидер умер не своей смертью.

— Значит, они попытаются меня найти? Чего бы это ни стоило?

— Можешь даже не сомневаться, — сказал Тамару.

— Но как я могу от них спрятаться?

— Для этого разработан план. Очень непростой. Следуй ему терпеливо — и будешь в безопасности. И главное — не дергайся. Подвести тебя может только твой собственный страх.

— Стараюсь, — сказала Аомамэ.

— Старайся и дальше. Реагируй быстро. Заставь время работать на тебя. Ты человек осторожный и терпеливый. Продолжай в том же духе.

— Над Акасакой прошел концентрированный дождь, — сказала Аомамэ. — Все поезда на станции остановлены.

— Знаю, — ответил Тамару. — Но тебе волноваться не о чем. Метро для твоего отхода не планировалось. Сейчас ты сядешь в такси и приедешь в безопасное место.

— Такси? — удивилась Аомамэ. — Но разве я не должна уматывать из города как можно дальше?

— Конечно должна, — неторопливо подтвердил Тамару. — Но сначала тебе нужно подготовиться. Сменить имя и внешность. Кроме того, работу ты проделала адскую. Сейчас у тебя в голове полный хаос. В таком состоянии лучше на время залечь на дно и отдышаться. Не беспокойся: все, что нужно, мы тебе обеспечим.