Золотая паутина
– Потому что русские уже больше не могут защищать вас, Родди, – вот в чем дело.
«Для любителя он слишком хорошо держится», – подумал Родди. А вслух сказал:
– Однако, мы отклонились от нашей темы, мистер Уилсон. Вы абсолютно уверены, что это был артиллерийский обстрел? А может быть, это говорит ваша нечистая совесть? Может быть, вы находились в кубинских водах?
Марко удивленно посмотрел на него:
– Господи, чего вы от меня хотите? Я всего лишь стоял у штурвала. Курс прокладывал шкипер.
– Я пытаюсь только установить истину, – твердо сказал Родди. – По всей вероятности, погибло три человека. Представители Великобритании потребуют от нас отчета как со своей стороны, так и от имени правительства Новой Зеландии. Будут задавать вопросы и владелец яхты, и представители страховой компании.
Вынув карту из своего кейса, он расстелил ее на столе.
– Какого вы держались курса? Марко сказал ему.
– И на какой стороне пролива вы находились?
Марко заколебался, но потом неохотно признал, что они находились совсем близко от рифов. Он сделал вид, что припоминает:
– Видимость была очень плохая, и шкипер держался в стороне от обычных для судов путей. Он кажется сказал, будто какие-то из береговых маяков не горели.
Марко раздраженно пожал плечами и посмотрел Родди прямо в глаза, показывая, что говорит искренне:
– Я говорю вам чистую правду, ей-богу. Я даже не заглядывал в эту проклятую карту. Да и не нужно было. У шкипера была эта новая штука – радионавигационный прибор, показывающий с точностью до пятнадцати метров. Он носил его в кисете на шнурке на шее и каждые несколько минут считывал показания. Если хотите узнать, где «Красотка», спросите у него. Я могут указать это место только приблизительно – в радиусе десяти морских миль.
***Несмотря на свою слабость к чечевичному супу и жареному молочному поросенку, адмирал Антонио Мария де Санчес, начальник северного сектора обороны Кубы, сохранил стройность фигуры. Заботливый парикмахер закрасил седину в его волосах и усах, тщательно обработал ногти. Одет он был очень аккуратно: ботинки начищены до блеска, белая форма хорошо подогнана и сильно накрахмалена. Римский нос, темные глаза и чувственные губы довершали портрет этого человека, которому, казалось бы, скорее пристало быть в среде старших офицеров НАТО, или членов какой-нибудь военной хунты, нежели среди деятелей революционной верхушки Кубы.
Погруженный в свои размышления, он разглядывал китайскую фарфоровую статуэтку, стоявшую на камине в гостиной виллы Санчес в Ведадо – самом фешенебельном пригороде Гаваны. В этой комнате когда-то – сразу же после высадки Кастро – состоялся семейный совет. Санчес – в то время адмирал еще был курсантом военно-морского училища. Именно здесь было решено, что он будет поставлять Кастро информацию, в то время как его брат по-прежнему поддерживает диктатуру Батисты. Тем временем его сестра и шурин уедут во Флориду на принадлежащих семье рыболовецких судах, а отец переведет семейное предприятие по грузовым морским перевозкам в Доминиканскую республику. Такое тонкое чутье политической конъюнктуры давало представителям семьи Санчес возможность неизменно оставаться в выигрыше в течение трехсот лет бурной истории Кубы. И вот адмирал преуспел и при нынешнем режиме, достигнув высокого положения благодаря своему проницательному уму и послушанию властям, что не часто встречается среди революционеров.
Адмирал тщательно вытер краешком носового платка пятнышко пыли на фарфоровой статуэтке и обернулся к сыну, сидевшему на кушетке.
– Было бы неплохо разузнать, удалось ли шкиперу спастись.
Родди пожал плечами.
– Я же говорил тебе, что американцу показалось, будто он слышал звук мотора.
– А у шкипера было достаточно горючего, чтобы пересечь пролив?
– По словам Рок ко, горючего было около сорока литров.
Родди нервничал. Подойдя к большому окну, выходившему на плавательный бассейн, он увидел в шезлонге свою сестру Марию. Она лежала лицом вниз, спустив лифчик. Родди снова представил картину – его сестра с американцем, – и почувствовал прилив ненависти. Во всем виноват отец, надумал Родди. Но когда он оглянулся через плечо и посмотрел на адмирала, ни в его глазах, ни в голосе не было и следа каких-либо эмоций.
– Если Хьюитту удалось выбраться, то скорее всего он направился к острову Южный Андрос.
Адмирал кивнул в знак согласия. Самый южный из островов Багамского архипелага, Южный Андрос располагался в сорока пяти морских милях к северу от кубинского побережья. Море тогда было спокойное, а у шкипера имелся спутниковый радионавигационный прибор, так что, без сомнения, он благополучно добрался до берега. А уж он-то знал, с точностью до тридцати метров, место, где затонула «Красотка». Впрочем, весьма вероятно, что это знали и американские разведывательные службы.
– Нужно найти кого-нибудь, кто имеет связи с американской службой спутникового наблюдения, – заявил адмирал. – Проверь досье, Родди, и скажи Рокко, чтобы он поискал Хьюитта на Андросе.
***Эстобан Тур ездил на примитивном черном велосипеде китайского производства. Этот велосипед весил в пять раз больше замысловатых современных машин со множеством скоростей, которые так любят молодые американцы, и Эстобан изрядно вспотел, поднимаясь в гору мимо пустых витрин магазинов на центральных улицах. Дефицит горючего заставил прожорливые старые «бьюики» и «шевроле» отстаиваться по своим гаражам, поэтому воздух в Гаване был чистым.
Въехав в ворота штаб-квартиры военно-морской разведки Кубы, Эстобан прислонил велосипед к стволу акации возле лестницы. На нем был лучший из двух его коричневых двубортных костюмов из полиестера, белая нейлоновая сорочка со слегка пожелтевшими краями, потертый красный галстук, один нейлоновый носок темнее другого, а на ногах – обшарпанные коричневые ботинки болгарского производства. Ему было без малого сорок, весил он на десять килограммов больше нормы и выглядел как безработный клерк. В действительности же вот уже пятый год он занимал пост начальника Третьего отдела разведывательной службы Кубы и держал в своих руках нити всех левых повстанческих движений в Латинской Америке.
Стоявший на часах морской пехотинец, презрительно улыбаясь, наблюдал, как Эстобан отстегивает свой потрепанный кейс с багажника велосипеда. Зажав его в коленях, Эстобан продел цепь через заднее колесо и, обернув вокруг дерева, закрыл на замок. Замок был русского производства, и Эстобан пару раз сильно дернул цепь, убедившись, что замок закрылся.
Часовой уже приготовился приказать, чтобы он убрал свой велосипед, но Эстобан предъявил удостоверение личности, и матрос вытянулся перед ним по стойке «смирно». Эстобан устало улыбнулся:
– Вот так, товарищ, жизнь – это большое свинство.
Он утер с лица пот и оглядел стоянку для автомобилей, ища взглядом машину лейтенанта Родриго де Санчеса. Его спортивный автомобиль MG с брезентовым верхом примостился в тени между двумя лимузинами «ЗИМ».
– Не беспокойтесь – не провожайте меня, – бросил Эстобан представительной секретарше со стройными длинными ногами и дорогой косметикой. Пройдя к лифту, он обнаружил на двери отпечатанную на машинке записку: «В целях экономии электричества лифтом разрешается пользоваться только высшим офицерам».
Эстобан поднялся по лестнице на пятый этаж, где располагался просторный кабинет Родди де Санчеса. Стены кабинета украшали современные картины, яркий ковер из Гватемалы, на столе стояла ваза с розами. Окно с цветными стеклами выходило прямо на море. На рейде болтался незагруженный большой сухогруз, маленький траулер огибал мыс. Не найдя здесь Родди, Эстобан постоял у окна, наблюдая за траулером, чтобы немного отдышаться, а затем направился назад, вниз по лестнице, в архив, располагавшийся в бункере.
Часовой проверил его пропуск у стальных дверей; Эстобан на шаг отступил – под объектив телевизионной камеры, в то время как другой часовой внутри бункера рассматривал его, сверяясь с фотографией. Двое часовых одновременно повернули ключи в двери.