Берегитесь округлостей

Мы пили кофе, потом перешли к ликеру.
– Дональд, – наконец сказала Стелла, – мистер Хейл хочет управлять моим состоянием по доверенности.
– Как любезно, – заметил я.
– Вы же сами сказали, чтобы я пошла в какой-нибудь банк...
– Неужели вы настолько спятили, чтобы отдать свое состояние в лапы Хейла?
– Он организует инвестиционную компанию.
– Весьма кстати – для Купера Хейла.
– Со мной он и впрямь был очень любезен. Но вас он ненавидит.
– Я могу это пережить, – заверил я ее.
– Он думает, что я тоже вас ненавижу.
– В самом деле?
– Да. Хейл расспрашивал меня о вас, но я сказала, что больше с вами не виделась.
– Продолжайте.
– Он кое-что сообщил мне, о чем, по его словам, никто не знает.
– Что именно?
– Помните вечер, когда убили Эндикотта?
– Еще бы.
– Считается, что миссис Эндикотт находилась на заправочной станции в девять часов и что роковой выстрел был произведен ровно в девять. Так вот, один владелец ранчо по имени Томас Виктор был на этой станции без семи минут девять, надеясь заправить машину, но станция уже была закрыта. Он думает, что человек, который там работает, закрылся раньше срока или у него спешили часы.
– Или отставали часы Виктора, – заметил я.
– Виктор утверждает, что нет. Я подумала, что вам следует знать об этом, Дональд.
– Спасибо.
– Это важно? – спросила она.
– Возможно, не так важно, – ответил я, – как тот факт, что Хейл решил сообщить вам об этом.
– Почему?
– Этого я не знаю. Но постараюсь выяснить. Как идут дела с заводом?
– Они подписали договор об аренде и... Знаете, Дональд, вы были правы. Эта компания не занимается мелкотоварным производством. Когда дошло до дела, то выяснилось, что это одна из крупнейших компаний на Востоке, производящих роликовые подшипники. Им нужен здесь завод, чтобы обеспечить развитие бизнеса на Западе.
– Ага.
– Вы не радуетесь?
– А вы?
– Я сделаю на этом много денег.
– А вам нравится делать деньги?
– Честно говоря, нет. Я бы хотела вернуться к живописи и рисованию. Конечно, я далеко не первоклассная художница, но это все-таки творчество. Это моя жизнь! Мне нравятся люди, которые этим занимаются. С ними я могу говорить о свете, о перспективе, и они меня понимают. А теперь все сводится к контрактам, акциям и прибылям. Дональд, вы не могли бы управлять инвестиционной компанией для меня?
– Нет.
– Почему?
– Потому что тогда мне пришлось бы работать на вас.
– Ну и что тут плохого?
– То, что это означает бегать вокруг вас на поводке. Мне это не подходит. Предпочитаю работать сам на себя.
– Я боялась, что вы так скажете. – Она немного подумала. – Купер Хейл не испытывает таких чувств.
– И не должен испытывать.
– Как по-вашему, если он организует инвестиционную компанию, я могла бы поручить ему мои ценные бумаги? Он гарантирует мне солидный доход.
– Мой единственный совет – доверить ваши ценные бумаги какому-нибудь банку с хорошей репутацией. Пусть они ведут ваши дела, а вы будете получать небольшой, но надежный доход. Избавьтесь от всей вашей недвижимости и от всего, что требует вашей личной заботы. Обратите деньги в ценные бумаги и возвращайтесь к живописи. Если хотите, поезжайте учиться в Европу. Постарайтесь заняться чем-нибудь достойным.
– Полагаю, вы правы, – вздохнула она.
– Вы были замужем? – спросил я ее.
– Да. Я говорила это вам еще в Рино.
– Ну и что произошло с вашим браком?
Стелла чертила рисунок на диване кончиком указательного пальца.
– Он распался. Я разведена.
– Почему так вышло?
– Мне не нравится быть чьей-то собственностью. Думаю, это вообще не привлекает людей с творческим темпераментом. Очевидно, поэтому браки актеров и актрис так недолговечны. Люди говорят об аморальности Голливуда, но в действительности это не аморальность. Это нечто другое – оно сильнее вас. Конечно, это не мешает вам влюбляться, но когда любовь достигает стадии, на которой вы пытаетесь придерживаться общепринятых норм, но чувствуете, что кто-то вами владеет, вы начинаете бороться – не с этим человеком, а с самим принципом обладания.
– Хотите снова выйти замуж? – спросил я.
– Это предложение?
– Нет, вопрос.
– Не особенно. Конечно, есть мужчины, в которых я могла бы... Ну, иногда я ощущаю симптомы влюбленности.
– Сейчас вы лакомый кусочек для охотников за деньгами. Каков размер вашего состояния?
– Это не ваше дело.
– Так держать!
– Как?
– Сколько вы имеете, никого не касается. Если хотите моего совета, обратите все в ценные бумаги, возвращайтесь в Нью-Йорк и живите на двести долларов в месяц. Настройтесь на то, что, как бы ни обернулись дела, вы не должны тратить больше двух сотен ежемесячно.
– Знаете, я как раз так и думала поступить.
– Подумайте еще раз, – сказал я. – А сейчас мне пора. Я занят.
– Я больше вас не увижу, – надула губки Стелла.
– Я сам себя не вижу, – отозвался я, – кроме нескольких минут, когда смотрюсь в зеркало во время бритья по утрам.
– Но когда дело закончится, мы увидимся, Дональд?
– Не знаю.
Стелла рассмеялась.
– Вы еще хуже, чем я. Вы не только не хотите, чтобы вами владели, но не желаете, чтобы вас хоть к чему-то обязывали.
– Возможно, вы правы. Но сейчас я намерен поспать, потому что у меня впереди тяжелый день.
Я зевнул пару раз, пожелал ей доброй ночи, вышел и позвонил Барни Куинну.
Его голос казался напряженным и нетерпеливым. Я начал рассказывать ему, что напал на след, но у меня ничего не вышло.
– Слушай, Дональд, – сказал он. – Я весь день пытался тебя разыскать. Через сколько времени ты сможешь сюда выбраться?
– Сразу же. Мы с Бертой весь день проверяли присяжных.
– О’кей. Я не мог найти вас обоих. Захвати с собой Берту.
– Все так плохо? – спросил я.
– Еще хуже.
– Могу сообщить тебе кое-что об ином аспекте дела. Они проверяют фактор времени в связи с заправочной станцией.
– Какой заправочной станцией? А, вспомнил. Ну, сейчас это не так важно. Приезжай немедленно.
– Мне понадобится время, чтобы зайти за Бертой.
– Тогда ты отправляйся сюда, а Берта пусть приедет следом. Это крайне важно. Считай, что разверзся ад.
 
Глава 16
Я позвонил Берте. Она ворчала, скрипела и ругалась, но тем не менее была готова, когда я заехал за ней, и мы отправились в Санта-Ану.
Куинн сидел в своем кабинете. Под глазами у него были темные круги. Комната была заполнена сигаретным дымом, а пепельницы – окурками. Он явно нервничал.
Берта тяжело опустилась на стул.
– Молодой человек, вы превращаете себя в калеку, – заметила она.
– Это чертово дело превращает меня в калеку, – огрызнулся Куинн. – Я послал за Элизабет Эндикотт. Она должна быть здесь с минуты на минуту. Если не возражаете, я подожду ее и тогда сообщу вам печальные новости, чтобы мне не пришлось делать это дважды.
– Значит, новости печальные? – осведомился я.
– Даже очень, – ответил он и бросил в пепельницу наполовину выкуренную сигарету.
– Я могу кое-что к ним добавить, – сказал я ему.
– Давай. Лучше свалить все гадости в одну кучу. Мы...
В дверь постучали.
Куинн поднялся и открыл.
– Добрый вечер, Барни, – поздоровалась миссис Эндикотт.
– Входите, Бетти, – отозвался Куинн. – Простите за поздний вызов, но, похоже, быть беде.
– Какой беде?
– Садитесь.
Она села на стул.
Куинн посмотрел ей в глаза.
– Вы рассказали мне замысловатую историю о телепатических способностях Джона Энсела, о том, что, войдя в дом Карла Эндикотта, он почувствовал, что вас там нет и что Эндикотт намерен убить его. Вы сказали, что когда Карл вышел в другую комнату, Джон Энсел внезапно догадался, что он собирается его застрелить и положить оружие рядом с ним.
– Это правда.