Дело смеющейся гориллы

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Вы знали, что Элен Кадмус вела дневник?
– Да.
– У меня четыре тетради этого дневника, – сказал Мейсон. – Пятая тетрадь пропала. Элен должна была начать ее примерно недели за две до своего исчезновения. То есть четвертая тетрадь кончилась ровно за две недели до смерти Элен. Как вы считаете, могла она бросить вести дневник?
– Нет, я уверена в том, что она не бросила. У нее был портфель, в котором она носила документы мистера Эддикса и свой дневник. Я помню, как-то раз даже пыталась отговорить ее от этого занятия.
– Почему? – спросил Мейсон. – Что плохого в том, что она вела дневник?
– Да нет, ничего плохого в этом нет, если человек просто кратко записывает, где был, что делал и тому подобное. Но Элен была так увлечена своим дневником, что тратила на него уйму времени, которое она могла провести более разумно, например, в компании с хорошими людьми.
– Мы подобрались к самой сути, – заметил Мейсон. – Миссис Кэмптон, вы не знаете, кого она считала своими друзьями?
– Мистер Мейсон, мне кажется, у нее их вообще не было.
– Зачем тогда она так тщательно следила за своей внешностью, добиваясь такого превосходного загара?
– Она была честолюбива. Она хотела отправиться в Голливуд и стать актрисой, и думала, что рано или поздно у нее по-явится такая возможность благодаря связям мистера Эддикса.
– У Эддикса есть знакомые в Голливуде?
– По-моему, нет. Конечно, благодаря своему состоянию он мог бы завязать там знакомства… Мне не очень хочется обсуждать моего бывшего хозяина, мистер Мейсон, но мистер Эддикс крайне необщителен. Я думаю, что на его образ жизни в сильной степени повлияло… Я полагаю, вам известно о его брате?
– А что с его братом?
– Его брат совершил убийство.
– Где?
– Где-то за границей. Кажется, в Австралии.
– Он был осужден?
– Наверное, да. Мне точно известно лишь то, что брат мистера Эддикса совершил убийство и что мистер Эддикс был очень привязан к своему брату. Если вас интересует мое мнение, то я думаю, что он очень боится.
– Боится чего?
– Боится самого себя. Боится, что это своего рода семейное проклятие, что у него тоже есть предрасположенность к убийству, как и у его брата. Я думаю, он пытался каким-то образом это выяснить.
– Поэтому он экспериментирует с различными человекообразными обезьянами?
– Да, в основном с гориллами. Он говорит, что гориллы по особенностям психики ближе всего к человеку, что шимпанзе слишком дружелюбны и легче поддаются дрессировке, поэтому его интересуют именно гориллы.
– Он содержит их в клетках?
– Конечно. Клетки для горилл должны быть особо прочными, потому что они очень сильные животные.
– У Эддикса есть специальный дрессировщик?
– У него несколько дрессировщиков и зоопсихолог.
– Все эти люди живут в особняке Эддикса? – поинтересовался Мейсон. – Кто их обслуживает? Кто готовит им еду?
– Они все приходящие, а работают в полностью изолированном крыле здания, выходящем на другую улицу, с отдельным входом. Они приходят и уходят, не спрашивая разрешения Эддикса. Им категорически запрещено выходить в парк, окружающий особняк. В главное здание они могут пройти по коридору, но только если их вызовут.
– Кто ухаживает за гориллами ночью?
– Никто. Они заперты в надежных железных клетках.
– А если ночью случится, например, пожар?
– Произойдет нечто ужасное. Впрочем, подумайте, что будет, если пожар случится днем. Нельзя же просто открыть клетку с гориллами и сказать: «Выходи!»
– Эти гориллы прожорливые? – спросил Мейсон после паузы.
– По-моему, очень. Я баловала только одну, самую маленькую. Она любила меня и всегда выпрашивала лакомства. Некоторые эксперименты проводились специально для того, чтобы запутать бедных животных: их приучали брать пищу из ящика, только когда звенит звонок, в остальное время они получали удар электрическим током, если пытались открыть ящик. Затем дрессировщики меняли абсолютно все сигналы, как они это объясняли, для проверки потери ориентации. Мне эти опыты очень не нравилось, и Элен тоже.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Меня больше всего заинтересовало то, что вы сообщили о дневнике. Большое спасибо.
– Элен была очень скрытной, мистер Мейсон, – добавила миссис Кэмптон. – У нее были огромные амбиции, и ради них она была готова все принести в жертву. Я подозреваю, что в прошлом у нее была несчастная любовь.
– Она вам об этом рассказывала?
– О боже! Нет, конечно. Да в этом и не было никакой необходимости, все и так совершенно ясно.
– Каким же образом это оказалось ясно?
– Очевидно, ее бросил кто-то, кто… ну, иногда у меня мелькала мысль, что ее избранник был из высших слоев общества, намного превосходящий ее по положению. Похоже, Элен всю свою жизнь посвятила тому, чтобы доказать ему, что она сама может добиться успеха в жизни. Единственное, в чем она действительно могла бы преуспеть, так это в кино или модельном бизнесе. Она была действительно очень красива.
– Согласен с вами, – кивнул Мейсон. – Я видел некоторые снимки Элен. Вам не известно, кто ее фотографировал?
– Мистер Эддикс, я полагаю. Он всегда ходил с фотоаппаратом, и у него выходили довольно удачные снимки.
– На яхте у него тоже был фотоаппарат?
– У него были фотоаппараты и на яхте, и дома, всюду, где только можно фотографировать. У него их целая коллекция.
– А все-таки откуда вы узнали о неудачной любви Элен? – снова спросил Мейсон.
– Просто сложила дважды два. Она была привлекательной девушкой, но отнюдь не стремилась бывать в обществе. Она работала, вела дневник, загорала. У нее даже была кварцевая лампа специально для пасмурных, дождливых дней.
– В этом она видела смысл жизни?
– Да, и еще в работе. Конечно, у нее не было определенных рабочих часов. Она всегда была наготове, на случай, если в ней вдруг возникнет необходимость, и всегда сопровождала мистера Эддикса, когда тот отправлялся куда-нибудь.
– Он часто путешествовал?
– О, да. Случалось, что ему звонили по поводу его рудников или чего-нибудь еще и он тут же отправлялся в путь, побросав вещи в машину. Иногда он ездил вместе с Мортимером Эрши, иногда с Фейллоном, иногда только с Элен. Она сопровождала его во всех поездках.
– Прежде чем вы уйдете, я хочу задать вам еще один вопрос, миссис Кэмптон. Вам ничего не кажется странным в обстоятельствах смерти Элен?
– Не понимаю вас.
– Я имею в виду, не было ли у вас такого чувства, что она не могла покончить жизнь самоубийством?
– Вы хотите сказать, что ее случайно смыло за борт?
– Я прошу вас ответить на мой вопрос, – настаивал Мейсон.
– Мистер Мейсон, – ответила она, – я никогда не говорю того, что может поставить кого-либо в затруднительное положение. Мне слишком хорошо известно, как начинают ползти слухи и как они могут отравить кому-нибудь жизнь. Впрочем, на месте полиции я бы так просто это дело не оставила.
– Почему?
– Ну, хотя бы потому, что я уверена, что Элен не совершала самоубийства. И я точно знаю, что кто-то взял ее дневник и выбросил за борт.
– Откуда вам это известно?
– Потому что ее дневник пропал, а я точно знаю, что он всегда был при ней.
– Откуда вы знаете, что он пропал?
– Мне пришлось впоследствии побывать в каюте Элен, чтобы прибрать там и собрать вещи для судебного исполнителя. Мы пришли туда вместе с ним и тщательно все осмотрели. Он положил всю ее одежду и личные вещи в одну коробку, а книги, дневники и фотоальбом – в другую.
– У нее были какие-нибудь родственники?
– Никто ничего не знал ни о ее прошлом, ни откуда она родом.
– Натан Фейллон утверждает, что он ее очень дальний родственник, – заметил Мейсон.
– Натан Фейллон? – удивленно переспросила миссис Кэмптон.
Мейсон кивнул.
– Да она ненавидела даже землю, на которую ступала его нога! У него с Элен такие же родственные связи, как с обезьянами в клетках!