Святая преданность
До боли известное, поношенное из грубого полотна пальто висело на вешалке около дверей. Сэнт вернулся. Губы мистера Боумена растянулись в широкой улыбке. Когда Смит был еще подростком, Сэнт Руди учил его, как защищать себя. Он был единственным человеком после Билли, которому Смит мог бы доверить свою жизнь.
Насколько Смиту было известно, Сэнт Руди в своей жизни занимался всем, что только можно было представить. Он производил разведку для армии, водил караван телег в Калифорнию, искал золото и жил с индейцами… Говорили, что он убил дюжину людей. Но Смит никогда не сомневался, что каждый из них требовал, чтобы его убили.
Больше всего на свете Сэнт любил диких лошадей. И он делил эту любовь со Смитом. Вдвоем они проводили недели, выслеживая дикое стадо, а затем гнали его в слепой каньон, где было много травы и воды. «Чертовски приятно увидеть Сэнта,» – подумал Смит, бросая рюкзак и шляпу на пол около двери. Он прошел в кухню, которая одновременно была и столовой для жителей барака.
– Вижу, ты приехал, – Билли стоял у плиты, выгребая золу и пепел из печки в жестяное ведро. Он наклонил голову, чтобы спрятать довольную улыбку. Но этой улыбки и так невозможно было бы увидеть, потому что лицо старика покрывала белая борода, которая тянулась до груди.
– Ну, здравствуй, Билли.
– Кофе горячий… Я испек тебе пару яблок.
– А как же ты узнал, что я приеду сегодня?
– Птичка мне сказала об этом.
– Гм, – фыркнул Смит. – Возможно, канюк…
Нельзя было спрятать гордость в глазах Билли, когда он выпрямился и посмотрел на высокого, прислонившегося к дверной притолоке мужчину, все еще стоявшего на пороге. И любовь тоже была в них… Мальчик, который пришел в то утро на его и Оливера привал, вырос, чтобы стать мужчиной… Таким сыном гордился бы любой отец.
Боже мой, он пек яблоки, любимое кушанье Смита, каждое утро за прошедшую неделю. Конечно, он не собирался рассказать Смиту об этом или о том, как сильно не хватало старику родного человека, почти сына.
– Ты хорошо провел время? Денвер отменное местечко.
– Да, это так, – Смит провел рукой по щетине. – Сколько Сэнт находится здесь?
– Около недели. Он вернулся с юга и привез с собой пару парней. Сказал, что они погонят крупный рогатый скот Иствуда через ручей Безумной Женщины, потом пойдут вниз к каньону Лошадиная Подкова. Он хотел показать парням тех диких лошадей, которых ты скрываешь.
– Они покупают лошадей для армии?
– Точно не знаю. Один, может быть. Другой был всезнайка-ребенок с зудящими пальцами. – Билли фыркнул. – Он не хотел оставаться надолго.
– Сэнт скоро уедет?
– Не могу точно сказать. Ты знаешь, какой он молчун; он приехал и взялся за работу, как будто и не отсутствовал полгода. – Билли засунул большие пальцы под широкие подтяжки, поддерживающие бриджи. – Буми приходил за запасами. Они погонят пару сотен голов в долину бизонов. Сказали, что будут через три-четыре дня, если не отправятся к маленькой развилине.
– Есть неприятности?
– Не спрашивай.
– Часто видел старуху?
– Иногда. Каждое утро я ставлю молоко на крыльцо. Однажды оно простояло три дня, и я вылил его свиньям. Она выходит время от времени и идет в уборную во дворе… Ты видел Фанни?
– Я видел ее. Но Мод совсем не понравится то, что я узнал, если, конечно, рискну рассказать ей об этом. – Смит сел за стол и взял кружку с кофе. Билли поднес печеные яблоки, в одно из них была воткнута вилка. Смит чмокнул губами и улыбнулся.
– Это приятнее, чем голая женщина, танцующая на столе в баре. Я съел так много кроликов, что начну прыгать от радости.
Билли расслабился на стуле.
– Я вижу, поездка прошла кисло.
– Поездка прошла хорошо. Того, что я нашел в Денвере было достаточно, чтобы вызвать собачью рвоту.
– Она не приедет… Не знаю, рад ли я или нет Конечно, рад, ведь если бы она вернулась, это означало бы, что мы можем идти ко всем чертям отсюда.
– Она не приедет. Никогда. – Смит твердо посмотрел на своего друга. – Она наглая дрянь, Билли. Сначала она отказалась видеть меня. Но я наделал много шума, и она согласилась встретиться в саду за домом. Фанни не сильно заинтересовал рассказ о жизни и страданиях матери. Она отрезала себя от всего и не претендует на дом или ранчо. Я вынюхал кругом и выяснил, что она придумала историю, что ее мать и отчим утонули в море… Она сожгла мосты.
– В море?! Ты не сможешь вытащить Мод и на сотню миль от этого места на упряжке из мулов. Это самая большая небылица, которую я когда-либо слышал. Фанни злой, наглый ребенок. Она гораздо хуже, чем я думал.
– Ее зовут теперь Френсин, Билли. Единственное, о чем она беспокоится, так это о своем положении, как миссис Френсин Нэтэн Броукфорд. Они покинут Денвер через месяц и отправятся в Англию. Мистер Броукфорд на очереди для получения очередного звания, и они собираются жить там.
– Разве это не удар? Фанни прошла долгий путь из этого укрытия к такой жизни.
Смит закончил есть яблоки, отодвинул тарелку и взял кружку с кофе в обе руки.
– Это самая вкусная еда, которую мне когда-либо приходилось отведывать.
– Знал, что ты будешь близок к голодной смерти, – грубовато сказал Билли, чтобы скрыть от Смита, как ему было приятно слышать добрые слова в свой адрес. – Я приготовлю говядину и яблоки, запеченные в тесте, на ужин.
– Мне надо решить, что сказать Мод.
Билли почесал голову.
– Ты можешь всегда сказать, как обстоит дело, что Френсин заботится о ней не больше, чем о старой гончей собаке.
– Это будет похоже на то, как если бы земля ушла у нее из-под ног.
– Почему тебя это волнует? Ведь она ненавидит твое мужество.
– Я знаю, и забочусь о ней ровно столько же, сколько она заботится обо мне. Но я обещал Оливеру, черт.
– Никогда не забуду, как она не. впустила тебя в дом еще тогда, когда ты был ребенком, потерявшим родителей. Она была хуже мокрой курицы… Гадюка… У нее никогда не было хороших намерений. Эта женщина не разгуливала бы здесь, окажись ты вдруг грязью.
– Я знаю. И все же должен оставить ей немного надежды. Оливер поступил бы так же. Он был самым добрым человеком, которого я когда-либо знал.
– Да. – Билли поднял трясущуюся голову. – Я так и не понял, почему он сделал это.
Смит допил кофе.
– Сделал что?
– Женился на ней.
– Мы теперь никогда не узнаем, не так ли? Есть кое-что еще, Билли. Помнишь, Оливер рассказывал о своей сестре Регине? Она вышла замуж за азартного игрока Гилберта Френка.
– Да. Говорили, она, действительно, была как картинка, и очень похожа на настоящую даму. Ему было очень неприятно, что сестра вышла замуж за такую птицу.
– Так вот. Ее сын, дочка и женщина, путешествующая с ними, будут здесь через час.
– Будут здесь?! Какого черта?
– Они отправились в путь с отцом, который не знал, что Оливер умер. Думаю, он собирался заниматься вымогательством у брата жены. Но Бог шельму метит, его пристрелили на станции у Байерса. Он вытянул оружие на Эйбела Коила, когда тот обвинил его в мошенничестве и подтасовке карт.
– Эйбел Коил? Он, должно быть, совсем выжил из ума. Дети очень маленькие?
– Думаю, их можно назвать недорослями. Парню пятнадцать. Хороший ребенок, но сестра его ужасно избалована и глупа, как столб. Ее следовало бы назвать мисс Беспокойство. – Смит намеренно не упомянул о Вилле и был счастлив, что Билли не спрашивает о женщине, путешествующей с Френками.
– Прольется дождь из серебряных долларов, прежде чем старая женщина возьмет кого-либо в дом, даже родственников. Черт, у нее нет ни грамма милосердия. Ты знаешь это и должен был сказать им обо всем.
– Я предупреждал их. Они же решили приехать сюда, и все самим выяснить. Может быть, я смогу упросить Сэнта взять их в Шоридэн через день или два.
– Ты чувствуешь себя обязанным помочь им, потому что они родственники Оливера? – Билли стоял на пороге кухни.
– Нечто в этом роде, – сказал Смит рассеянно.