Стальная Крыса поет блюз

В этом отрезке коридора было три двери. Одна, только что запертая мною, ходила ходуном под натиском разъяренных конвоиров. Через вторую меня тащили в камеру, поэтому не требовалось особого ума, чтобы воспользоваться ключами бесчувственного охранника и отпереть третью, ведущую, как выяснилось, в кладовую, где сумрачные стеллажи с незнакомыми вещами тянулись вглубь и там пропадали. Все это выглядело не слишком многообещающе, но выбирать не приходилось. Я подскочил к входной двери, распахнул ее настежь и нырнул в кладовку. Когда я запирался изнутри, раздался невероятный грохот и душераздирающие вопли – штурмовой отряд в конце концов одолел преграду. Не стоило надеяться, что они будут долго стоять, разинув рты от изумления. Я побежал мимо стеллажей. Укрыться среди них? Наверняка кладовую тщательно обыщут.
Ага! В конце прохода – дверь! И запирается, слава богу, изнутри. Я приоткрыл ее, заглянул в соседнюю комнату. Никого! Можно идти.
Я вышел из кладовой… и застыл как вкопанный.
Распластавшиеся по стенам охранники дружно вскинули оружие.
– Расстрелять! – скомандовал полковник Неуредан.
– Я безоружен! – Трофейный пистолет брякнулся на пол, а руки взметнулись над головой.
Пальцы охранников дрожали на спусковых крючках. Неужели конец?
– Отставить! Он нужен мне живым! Правда, очень ненадолго.
От нечего делать я поднял глаза к потолку и сразу обнаружил «жучка». Наверняка его «братцы» есть и в кладовке, и в коридоре… Все время за мной следили. Я не шевелился, даже не дышал, пока пальцы на спусковых крючках не расслабились.
Хорошая попытка, Джим!
Полковник заскрежетал зубами и наставил на меня указующий перст.
– Взять! Переодеть! Сковать! Увести! – Все это было исполнено с безжалостной быстротой. Меня раздели под прицелом, отволокли обратно в камеру, швырнули на пол, а на голову напялили арестантскую робу. Лязгнул засов, и я остался один-одинешенек.
– Джим, взбодрись! Это не первая твоя переделка! Бывало и похуже! – прочирикал я и тут же рыкнул: – Когда?
Неужели я так и загнусь в этой проклятой яме? Жалкая попытка к бегству подарила лишь несколько свежих ссадин.
– Так нельзя! Это не должно так кончиться!
– Можно и должно, – раздался кладбищенский глас полковника.
Вновь отворилась дверь камеры, дюжина охранников взяла меня на мушку. Кто-то вкатил столик с бутылкой шампанского и бокалом. Не веря своим глазам, я смотрел, как Неуредан вытаскивает пробку. Шипя и булькая, золотистая жидкость наполнила бокал. Полковник протянул его мне.
– Что это? – промямлил я, в тупом изумлении таращась на пузырьки.
– Твое последнее желание, – ответил Неуредан. – Шампанское и сигарета.
Он вытащил из пачки сигарету, раскурил и подал мне. Я отрицательно покачал головой.
– Не курю.
Он уронил ее на пол и припечатал каблуком.
– И потом, мое последнее желание совсем не такое.
– Такое. Есть закон о стандартизации последних желаний. Пей.
Я выпил. Ничего, вкусно. Я негромко рыгнул и отдал бокал.
– А еще можно?
Все что угодно, лишь бы потянуть время. Лишь бы что-нибудь придумать.
Я смотрел на льющееся вино, а в голове царила идиотская пустота.
– Может, вы мне расскажете, как будет выглядеть… казнь?
– А тебе в самом деле интересно?
– Вообще-то, нет.
– Коли так, расскажу с удовольствием. Представь себе, наши законодатели долго ломали головы над способом исполнения смертных приговоров. Они перебрали уйму вариантов: расстрел, электрический стул, ядовитый газ и тому подобное, – но любой требовал участия палача, нажимающего на кнопку или спуск. А разве гуманно принуждать человека к убийству?
– Негуманно! А как насчет приговоренного?
– Наплевать. Твоя смерть предрешена, и очень скоро тебя не станет. Вот как это произойдет. Тебя отведут в глухую камеру и посадят на цепь. Дверь задрают. Потом автоматика среагирует на тепло твоего тела, и вода заполнит камеру. Ты сам себя казнишь. Ну, что скажешь? Разве это не апофеоз гуманизма?
– И вы называете это быстрой и безболезненной смертью?
– Может, ты в чем-то прав. Но у тебя будет пистолет с одним патроном. На тот случай, если не захочешь страдать.
Я открыл рот, дабы выложить все, что думал об их гуманности, но в тот же миг множество рук схватили меня, отобрали бокал и потащили в камеру с мокрыми замшелыми стенами. На моей лодыжке защелкнули обруч, от которого к стене тянулась цепь. Все удалились, только полковник задержался у входа и положил руку на рычаг запора очень толстой и, несомненно, герметично закрывающейся двери. Одарив меня торжествующей ухмылкой, он нагнулся и опустил на пол древний пистолет. Едва я бросился к оружию, дверь лязгнула и проскрежетал запор.
Неужто и правда – каюк? Я повертел в руке пистолет, полюбовался на тупоносый патрон. Каюк Джиму диГризу, Стальной Крысе. Каюк всему…
Над головой клацнул, открываясь, вентиль, и с потолка, из широкой трубы, обрушился ледяной поток. Вода бурлила и брызгалась, затопляя ступни, лодыжки… Когда она добралась до пояса, я поднял пистолет и заглянул в дуло. Небогатый выбор… Вода уверенно доползла до подбородка… и вдруг остановилась! Я стучал зубами. Влагонепроницаемый плафон освещал только каменные стены и черную поверхность воды.
– Эй вы, ублюдки! Что еще за игры? Гуманная пытка перед гуманным убийством?
Спустя мгновение на двери, подтверждая мою догадку, опустился рычаг.
– Значит, я не ошибся! И вы еще смеете называть себя цивилизованными людьми!
Дверь стала медленно отворяться, и я направил на нее пистолет, чтобы прихватить на тот свет кретина полковника или садюгу сержанта. Как только в проеме показался темный силуэт, я послал в него пулю.
– Не стреляйте! – раздался мужской голос. – Я ваш адвокат.
– Можете не волноваться, у него только один патрон, – сказал полковник.
В камеру осторожно проник портфель с дыркой от пули, а за ним – седой индивидуум в традиционной черной мантии с золотыми и алмазными фестонами – излюбленном наряде адвокатов нашей Галактики.
– Я Педерасис Наркозис, назначен вам в защитники.
– Как вы намерены спасать меня, если суд состоится после казни?
– Никак. Но таков порядок. Чтобы защищать вас наилучшим образом, я должен вас расспросить.
– Но ведь это абсурд! Я же сейчас умру!
– Совершенно верно. Однако закон есть закон. – Он повернулся к полковнику. – Мне необходимо остаться наедине с клиентом. Это также предусмотрено законом.
– У вас десять минут и ни секундой больше.
– Вполне достаточно. Минут через пять впустите моего помощника. Надо оформить завещание и…
Громыхнула дверь. Наркозис раскрыл портфель, достал пластмассовую бутылку с зеленой жидкостью и, отвинтив колпачок, вручил ее мне.
– Выпейте до дна. Я подержу пистолет.
Я отдал ему оружие, понюхал содержимое бутылки и закашлялся.
– Какая гадость! Почему я должен это пить?
– Потому что я так сказал. В этом – ваше спасение. И у вас нет выбора.
Насчет выбора он прав. И вообще, что мне терять? Я перелил зеленую жидкость из бутылки в глотку.
Шампанское куда вкуснее!
– Теперь я все объясню. – Адвокат завинтил колпачок и спрятал бутылку в портфель. – Вы только что выпили яд замедленного действия. Это смесь токсичных веществ, изобретенная компьютером и в настоящий момент бездействующая. Но через тридцать суток вы погибнете в страшных мучениях, если не получите противоядие, чья формула также открыта компьютером и настолько сложна, что…
Он довольно ловко увернулся от моих скрюченных пальцев, но я бы все равно дотянулся до его шеи… если б не проклятая цепь.
– Если перестанете хватать воздух, я все объясню, – произнес Наркозис тоном мудреца, уставшего от разговора с дебилом.
Я шагнул назад и сложил руки на груди.
– Вот так-то лучше. Я действительно адвокат с правом юридической деятельности на этой планете, но еще я – агент Галактической Лиги.
– Чудненько! Значит, пасконжакцы хотят меня утопить, а вы – отравить! А я-то думал, это мирная Галактика.