Свадьба

Бренна потрясение уставилась на Коннора. Как он осмелился разрушить их изумительный поцелуй таким диким, безумным замечанием о ее характере?!
В ней взыграл темперамент.
– Да, это и впрямь удивительно. Отец постоянно оттаскивал меня от мужчин, на которых я кидалась. Все они были совершенно беспомощны и не отвечали мне, как ты, поцелуем.
Конечно, смешно было ее слушать, ведь она так робела, так боялась в первую брачную ночь.
Хотя Коннор и считал, что, пожалуй, Бренне следует быть скромнее и сдержаннее с ним, он не мог не признаться, что на него производила впечатление смелость, с которой она вступала в споры с ним. Неужели она не понимает, как жене должно вести себя с мужем? Свое мнение ей дозволено высказывать только тогда, когда ее спросят. Она должна хранить ему верность и преданность, доверяя во всем, что он скажет или сделает… Разве не так?
Проклятие! Он уже не знал, так это или нет. Никогда раньше Коннор женат не был и поэтому не мог воспользоваться собственным опытом. Он пытался сравнивать поведение Бренны с тем, как держались с ним женщины, которых он брал к себе в постель. Они были благодарны ему, черт побери, и никогда не проявляли никакой смелости. Но вообще-то ему было С ними скучно.
Бренна – несомненно, свежий ветер, но как ее заставить делать то, что следует?
Коннор не знал, зачем он опять собирается раздразнить жену, но решил выслушать еще порцию яростных замечаний.
– Ты пыталась так меня умаслить?
– Нет, Коннор, я пыталась дать тебе то, что ты хотел. Совершенно ясно, ты намеренно стараешься меня разозлить.
Что ж, тебе это удалось. Потом сам поблагодаришь меня за это.
Улыбка на лице мужа выдала его.
– Ты действительно не понимаешь, почему я был раздражен, да?
Ей совсем не понравилось его веселье.
– Нет, не понимаю, но ты, кажется, собираешься объяснить?
– Потому что неприлично с твоей стороны целовать меня без разрешения.
Ей показалось, что от злости у нее даже спина задеревенела.
– Ну что ж, тогда ты больше не дождешься от меня поцелуев.
– Нет, жена, ты будешь меня целовать.
Разговор резко оборвался, когда он прижал ее лицо к своей груди.
– Ты наконец прекратишь? Это грубо!
Он не ответил на ее упрек и не обмолвился с ней ни единым словом до позднего вечера, пока они не остановились на ночлег.
Коннор ожидал, когда Бренна заметит, что Джилли нет среди лошадей, привязанных к деревьям. Может, она собирается устроить скандал, зарыдать? В таком случае он готов был не дать разразиться буре.
Жена не произнесла ни слова, но, увидев ее лицо, он подумал, что лучше бы уж она кричала на него – такая безмерная печаль поселилась в ее глазах.
Он испытывал неподдельное страдание оттого, что она разочаровалась в нем, весь ужин мучился этим чувством, полный решимости не объяснять ей ничего, но через час передумал. Он сказал себе, что сделает на этот раз исключение – жена слишком любила свою лошадь. Черт побери, она возвела животное в ранг члена семьи!
Он подождал, пока они останутся одни у воды, и обратился к ней:
– Бренна, я не обманул тебя. Я хочу, чтобы ты перестала так на меня смотреть. Мне просто было некогда отправить кого-то с Джилли к родным Куинлена.
– Понимаю.
Голос ее звучал ровно, безжизненно. Она уставилась в землю, чтобы не встречаться с ним глазами.
– Нет, ты не понимаешь, – забормотал он. – Мак-Нейр и члены его клана гнались за нами по пятам. И хотя я не прочь схватиться с ними, сейчас я не могу позволить себе такое удовольствие из-за тебя. Я не имею права подвергать тебя опасности. – Коннор поднял руку, когда она попыталась прервать его, и продолжал:
– Однако как только мы доберемся до дома, я пошлю кого-нибудь из солдат отыскать твою лошадь и отвести ее к отцу Куинлена.
– Спасибо, Коннор. А враги в самом деле близко?
– Достаточно близко, – ответил он.
– Но я не слышала их.
– Они не настолько близко, чтобы их можно было слышать. Он уже готов был закончить разговор и повернулся, чтобы уйти.
Но она не собиралась на этом заканчивать.
– Коннор!
– Что?
Она поспешила за ним, но тут же остановилась. Бренна хотела поцеловать его в щеку, чтобы дать ему знать, как ценит его внимание к ее просьбам даже в такой сложной ситуации, но, вспомнив болезненное отношение мужа к ее поведению в прошлый раз, она решила больше не раздражать его.
– Спасибо, что ты сообщил мне об этом.
– Вообще-то тебе лучше к этому не привыкать. Я никому не собираюсь объяснять свои действия. И сомневаюсь, что это повторится.
Казалось, каждое проявление доброты он готов был тут же перечеркнуть какой-нибудь отвратительной фразой. У него была также невежливая, раздражающая привычка уходить в тот момент, когда он считал разговор оконченным, заставляя ее плестись за ним.
– А сейчас мы в безопасности?
– Да.
Он не намерен был уточнять, почему им нечего бояться именно теперь. Бренна уже устала улаживать с ним отношения, уговаривать сказать что-то еще, объяснить, и поэтому она не задала больше ни одного вопроса.
Она отправилась к ручью и наскоро помылась в нем. Вода была холоднее вчерашней. Переодеваясь во все чистое и натягивая свежие чулки, она почувствовала, что у нее даже голова одеревенела от холода. Бренна поискала свой сундук с вещами, не нашла его, но обрадовалась, что в дорожной сумке обнаружилась пара чистого белья, хотя и сильно мятого.
Холодный ночной воздух отнимал у нее последние силы. Бренна бросила короткую тунику на пышный куст, надеясь, что она расправится от влажного воздуха, и села расчесывать волосы. Она быстро прочитала вечернюю молитву, одновременно занимаясь прической, а когда закончила, то едва сумела собраться с силами, чтобы обуться и встать на ноги.
Она подумала, как здорово было бы сейчас заснуть в теплой постели, но ее укололо чувство вины перед Джилли – сегодня бедняжка ночует под открытым небом, одна.
Внезапно внимание ее привлек незнакомый шум. Он походил на слабый шепот и, казалось, доносился с другого берега ручья. Впрочем, что же показалось ей необычным? Все оставалось по-прежнему: те же густые деревья, тот же глубокий мрак – луна, как ни старалась, не могла пробиться сквозь толщу веток и листьев, но Бренна была уверена, что она слышала то, чего здесь не должно быть.
Несколько минут она стояла совершенно неподвижно, закрыв глаза, и терпеливо выжидала, пока чужеродные звуки не повторились вновь. Теперь ей отчетливо был слышен чей-то крик, знакомый скрежет металла… Точно кто-то точит один нож о другой.
Значит, подошли вооруженные люди. Боже мой! Это были чужие. Друзья бы так не крались, они бы выкрикивали приветствия.
Бренна не могла определить, сколько их, но чувствовала, что немало.
Она боролась со страхом, навалившимся на нее и лишившим ее рассудка. Ей хотелось кинуться бежать со всех ног, чтобы предупредить Коннора об опасности, но она решила красться словно вор в ночи. Если она слышала, как приближаются враги, точно так же могли услышать и ее шаги.
Бог свидетель, Бренна очень сильно испугалась. Увидев мужа возле деревьев, она тихонько окликнула его, но он не отозвался, увлеченный спором с Куинленом. Судя по всему, мужчины намеренно отошли в сторону, чтобы поговорить в отдалении от других солдат.
По их напряженным позам Бренна поняла, что разговор между ними шел серьезный. Коннору явно не нравились слова Куинлена, так как он то и дело отрицательно качал головой.
Она поспешила вперед и снова окликнула мужа, но он поднял руку, жестом приказывая не перебивать его, и даже не взглянул в ее сторону.
Бренна не могла ждать, пока они закончат, ведь промедление было бы смерти подобно. Приготовившись к тому, что Коннор неминуемо рассердится, она дернула его за руку.
Он не мог не обратит" внимания на столь смелый поступок жены и наконец соизволил взглянуть на Бренну. Раздражение Коннора тотчас исчезло, когда он посмотрел на ее испуганное лицо.