Война Братьев

Это действительно был взрыв, но такой, что человек не мог услышать его. Раскаты грома сотрясли каждый камень в пещере, каждую клетку в теле ученой.
Затем что-то надавило на нее, будто чья-то гигантская рука легла ей на голову, прошла сквозь нее и исчезла в каменном полу.
Потом стало очень жарко, словно Токасию неожиданно поместили в плавильную печь. Затем жар тоже пропал.
И наконец в спину Токасии задул ветер, словно мир пытался заполнить воздухом пустоту, возникшую в пещере. Это был самый настоящий ураган – археолог не удержалась на ногах и упала на колени. Через миг ветер стих.
Она медленно поднялась: суставы ломило, в глазах все еще стояло зарево пожара, в котором сгорел силовой камень. На пьедестале было пусто, стены пещеры перестали звенеть.
Токасия моргнула. К ней постепенно возвращалось зрение. На глаза навернулись слезы, а когда они высохли, ученая смогла наконец рассмотреть, что же произошло.
Силовой камень исчез.
Братья лежали на полу, но они уже пришли в себя. Судя по всему, никто из них не пострадал, однако мальчики пытались встать на ноги так, как это делают старики – следя за каждым движением, словно опасаясь, что в следующий миг у них может лопнуть сухожилие или сломаться кость.
И тут Токасия поняла, что силовой камень не исчез. Он треснул пополам, и его половинки были зажаты у каждого из братьев в левой руке.
Вдруг в пещере стало светлее, и ученая услышала топот металлических ног, бегущих по каменному полу.
Вот что увидел Урза.
Он пытался остановить Мишру, но не успел. Камень ослепительно вспыхнул, залив светом их обоих. В последний миг он глянул на брата – тот был чем-то ужасно удивлен и стоял с открытым ртом. Может быть, он кричал «Назад!»? А может быть, он просто выругался? Так или иначе, Урза не расслышал слов брата, а затем его ослепила вспышка.
Раскрыв глаза, он понял, что оказался в каком-то месте, совершенно ему незнакомом.
Он плыл по небу над невиданной страной. Поверхность земли выстилали ржавые металлические тросы, переплетенные настолько плотно, что сквозь этот ковер невозможно было ничего разглядеть. Тут и там в металлической равнине зияли дыры, в которых медленно крутились гигантские шестерни, наматывая на себя соседние тросы. Урзе показалось, что по ковру ползают медные змеи, но затем он понял, что это тоже были тросы – они передвигались внутри ковра, вслепую отыскивая дорогу в лабиринте переплетенной проволоки. Некоторые шестерни вращались в вертикальной плоскости, некото-рые были наклонены, каждая была покрыта толстым слоем ржавчины. Они были поистине огромны – если такую шестерню положить плоскостью на землю, то Урза, став рядом и подняв руки вверх, не смог бы дотянуться до верхнего края зубцов.
Старший брат заметил, что от вращения шестерен вся поверхность слегка колышется, как море. Тут и там возникали стальные холмы, они медленно двигались и постепенно перемещали ржавые шестерни в одном направлении – вправо от Урзы. Там, на западе, – ему показалось, что это был запад, хотя определить стороны света в этом движущемся мире было затруднительно, – полыхало темно-красное зарево.
Урза уселся на ближайшую шестерню, и та понесла его вперед. Вокруг него, на почтительном расстоянии, змеился ковер из медных тросов. Казалось, он плывет в большом котле, в котором варится суп из металлических змей.
Впереди бушевала буря, на темном небе неведомая рука возводила бастионы чернильно-черных облаков. Между тучами сверкали молнии, резко очерчивая их края.
Над Урзой прошла стена дождя, у воды был маслянистый вкус. Вскоре дождь прекратился – передвигающиеся холмы несли Урзу вперед. Из-под тросов сочился теплый пар.
На миг раздался странный скрип, и перед Урзой, разорвав металлические канаты и разбросав шестерни в стороны, выросла огромнаая башня. Она был сделана из тяжелых, испещренных странными значками металлических плит, скрепленных болтами в рост человека. Шестерня, на которой сидел Урза, поднялась повыше и облетела башню, пока та поднималась над колышущимися холмами. Затем башня столь же стремительно погрузилась обратно в землю, и вздыбленное стальное море понесло Урзу дальше.
Вдруг послышался резкий стрекочущий звук, словно Урза заплыл в гигантский пчелиный рой. От треска у юноши едва не лопнули барабанные перепонки, но источник звука оставался невидимым. Затем треск неожиданно прекратился.
И тут Урза заметил, что у него появились спутники. Неподалеку плыла еще одна шестерня, большего размера, чем у него, и на ней стояли какие-то живые существа. Они были целиком поглощены сборкой чего-то. По виду это были люди, с головы до ног укутанные в сияющие белые мантии. Их лица закрывали белые маски и белые капюшоны. Урза прищурил глаза, но ничего не смог разглядеть. Он только лишний раз убедился, что облаченные в белое существа что-то собирают.
Только сейчас Урза понял, что видит сон. Он вспомнил, что должен находиться в пещере вместе со своим братом и госпожой Токасией. Вытянув руки, он пересчитал пальцы – он слыхал, что так следует поступать, если хочешь понять, не спишь ли ты. Пальцев было ровно столько, сколько надо (по крайней мере ему так показалось), но вот его плоть оказалась полупрозрачной. Юный археолог счел эксперимент неудачным.
Фигуры в белом стали двигаться быстрее, и Урза, приглядевшись, увидел, что они собирают какой-то огромный бронзовый механизм. Он был похож на одного из тех больших пауков, рядом с которыми Урза оставил орнитоптер там, в реальном мире. Но это устройство было явно в рабочем состоянии. Рядом с ним белые фигуры выглядели карликами, и Урза прикинул, что если этот паук был такого же размера, как те останки, что он видел в реальности, то строители были не намного ниже среднего роста.
Гигантский паук был сделан из толстых металлических плит бронзового цвета. Суставы машины искрились сине-белыми молниями и держались на болтах толщиной с предплечье Урзы. У устройства не было головы, но из середины его спины торчал выступ, увенчанный цилиндром. Урза почему-то вспомнил о катапультах из своего родного мира и понял, что цилиндр представляет собой оружие.
Рассматривая паука, Урза видел не только его форму, но и каким-то неведомым образом понимал, как он работает. Взглянув на столбообразные лапы, он сразу сообразил, как они скреплены и как будут двигаться. Он увиделвыступ на спине существа и моментально понял, как он крепится к корпусу: такое крепление позволяет ему вращаться вокруг своей оси. Он мгновенно оценил массу перекрывающихся плит, составлявших доспехи существа, и мог точно сказать, какая потребуется мощность, чтобы сдвинуть паука с места.
Тут Урза заметил, что белые фигуры разговаривают друг с другом. Они заметили пришельца, но не решили, что с ним делать. Затем Урза почувствовал, что в его груди что-то пульсирует, словно у него неожиданно появилось второе сердце. Он опустил глаза. Вся его плоть стала прозрачной. Повинуясь неясному инстинкту, он проник пальцами внутрь себя и извлек наружу огромный драгоценный камень, сверкающий зеленым, синим, красным, белым и черным цветами. Цвета сменяли один другой, казалось, что это просто воплощения чего-то единого.
Края камня были неровными, и Урза почему-то сразу понял, что у него в руках не целый камень, а лишь его половинка. Он поднял камень над головой и показал его фигурам в белом. Этого оказалось достаточно – те немедленно забыли о нем и вернулись к своей работе.
Красное зарево на западе полыхало все ярче – плавучая шестерня неумолимо двигалась к своей цели. Оглядевшись по сторонам, Урза увидел, что рядом плывут другие шестерни, на каждой стоят маленькие фигурки в белых мантиях и собирают какие-то устройства. На одних шестернях собирали пауков, на других – колоссальные статуи, на третьих – огромных слонов или быков. Все машины были сделаны из тяжелых металлических пластин красновато-золотого цвета, и вооружены они были так же, как и первый замеченный Урзой паук.
Посмотрев вперед, Урза увидел, что зарево на горизонте – это пламя огромной плавильной печи или кузницы, в каких куют мечи и подковы. Печь была сделана из грубого железа и походила на уродливую голову неведомого существа, чей приоткрытый рот был полон языков мерцающего огня. Урза почему-то знал, что находится в полумиле от этого места, но жар печи ощущался уже здесь. Он также понял, что если бы у него была настоящая плоть, то он сгорел бы в единый миг – так тут было жарко. Прямо в рот уродливой печи вел огромный пандус из красного металла.