«Б» – значит безнаказанность
Я взяла карандаш, машинально постучала им по столу, затем отбросила в сторону.
– Вот что я вам скажу. Я хочу найти Элейн. Это все. Я как дрессированный пудель. Что мне говорят, то и делаю. И не успокоюсь, пока не узнаю, что с ней произошло и где она пропадала все это время. Дай-то Бог, если вы ни при чем.
Беверли вскочила, схватила сумочку и, опершись руками о стол, наклонилась ко мне:
– Моя дорогая, лучше скажите: дай Бог, если Обри ни при чем! – зловеще прошипела она и вышла вон.
Только тогда я почувствовала еле уловимый запах виски.
Я достала пишущую машинку и принялась строчить подробный отчет для Джулии, не забыв приложить перечень своих расходов за последние два дня. Требовалось время, чтобы переварить все, что Беверли наговорила про своего мужа. Это напоминало известный парадокс, к которому прибегают в некоторых первобытных племенах: один всегда врет, другой всегда говорит чистую правду, так что совершенно невозможно определить, где ложь, а где правда. Обри уверял меня, что Беверли, когда пьет, становится сама не своя. Беверли уверяла, что по нему психушка плачет, но, судя по всему, говорила это, будучи не вполне трезвой. Я не имела ни малейшего понятия, кто из них говорил правду, и слабо представляла, как это можно выяснить. Собственно, я даже не могла сказать, насколько это принципиально. Жива Элейн Болдт или нет? Этот вопрос не давал мне покоя, но до сих пор я и не представляла, что ответ на него, возможно, знает кто-то из четы Дэнзигер: Беверли или Обри. Я исходила из кардинально противоположных предпосылок, будучи почти уверена, что исчезновение Элейн каким-то образом связано с убийством Марти Грайс. Теперь приходилось начинать все сначала.
* * *К обеду я вернулась домой и решила пробежаться. Я понимала, что толкусь на месте, однако интуиция подсказывала мне – надо выждать. Что-то назревало. В глубине души я надеялась, что в скором времени появится некое недостающее звено. Пока же необходимо было расслабиться. Однако с бегом не клеилось, и у меня окончательно испортилось настроение. Где-то на исходе первой мили закололо в боку. Я подумала, это пройдет. Отнеся боль на счет небольшого растяжения, попробовала массировать бок пальцами и сделала несколько наклонов. Не помогло. Тогда я начала делать глубокий вдох-выдох, одновременно продолжая наклоняться вперед, но боль не исчезала. Я перешла на шаг, и постепенно боль утихла, но едва попробовала бежать, в боку снова нестерпимо закололо, и я остановилась как вкопанная. К тому времени с грехом пополам была преодолена половина дистанции. Плюнув, я поплелась домой. Полторы мили прошла шагом, проклиная собственную слабость. В итоге даже не вспотела, а владевшее мной раздражение, вместо того чтобы улетучиться, лишь усилилось.
Я приняла душ и оделась. В контору возвращаться не хотелось, но удалось пересилить себя. Мне предстояло начать все сначала, предстояло снова забрасывать удочку – может, где-то и клюнет. Я уже почти израсходовала свой арсенал средств и все же на что-то надеялась.
Войдя в офис, я увидела, что огонек автоответчика мигает. Я открыла дверь на балкон, чтобы немного проветрить комнату, затем включила запись.
– Кинси, привет, – услышала я. – Это Люпэ из "Санта-Тереза трэвел". Похоже, с чемоданами вам здорово повезло. Я связалась с отделом невостребованного багажа "Транс уорлд эрлайнз" и попросила проверить. Все четыре места оказались там. Мне сказали, что могут отправить их сегодня дневным рейсом, если вы захотите. Перезвоните и скажите, как намерены поступить.
Я выключила автоответчик и с криком "Ура!" выбросила вверх кулаки. Тут же позвонила Джоуна и все рассказала ему. Я пребывала в эйфории. С тех пор как нашелся кот, это было моей единственной удачей.
– Что мне делать, Джоуна? Как думаешь, нужно получить судебный ордер, чтобы открыть чемоданы?
– Не забивай себе голову. У тебя же есть корешки багажных талонов, так?
– Ну да, они у меня с собой.
– Тогда садись на самолет и лети во Флориду.
– А почему просто не попросить, чтобы их переправили сюда?
– А что, если она в одном из них?
Воображение услужливо нарисовало эту картину, и меня передернуло.
– Думаю, тогда уже заметили бы. Ну, знаешь... запах, что-нибудь капало бы...
– Видишь ли, однажды мы нашли тело, которое пролежало в багажнике автомобиля полгода. Одной шлюшке кто-то воткнул в глотку высокий каблук-шпильку, и она превратилась в мумию. Не спрашивай меня, как и почему, но она была совершенно целая. Просто высохла. Была похожа на большую кожаную куклу.
– Пожалуй, полечу, – пролепетала я.
В десять вечера самолет уже уносил меня в сторону Флориды.
19
Мы приземлились в 4.56 по восточному времени. Моросил дождь, термометр показывал 70 градусов по Фаренгейту. Еще не рассвело, в здании аэровокзала горел тусклый, монотонный свет, а кондиционеры усиленно нагнетали искусственную прохладу, отчего казалось, будто это космическая станция, которая болтается на орбите, удаленной от Земли миль на сто. Ранние пассажиры целеустремленно сновали по коридорам, автоматически распахивались и захлопывались двери, отчаянно, точно лишившись надежды дождаться ответа, сигналили пейджеры. Создавалось впечатление, что все происходит здесь само собой, без всякого вмешательства со стороны человеческих существ.
Пункт невостребованного багажа "ТУЭ" открывался в девять, надо было как-то скоротать время. Вещей у меня не было, если не считать матерчатой сумки, где я держала зубную щетку и прочую мелочь, включая смену трусиков. Всегда беру с собой зубную щетку и смену трусиков. Я отправилась в туалет, чтобы привести себя в порядок. Умылась, пригладила влажной ладонью волосы, машинально отметив, какой неестественно бледной кажется кожа под жутковатым светом флуоресцентных ламп. В зеркале я увидела стоявшую у меня за спиной женщину, она меняла подгузники розовощекому младенцу, из тех, что похожи на взрослых, которые любят напускать на себя важность. Все время, пока мамаша обихаживала его, он с серьезным видом глазел на меня. Иногда так же смотрят кошки, так, словно мы с ними иностранные агенты, встретившиеся на явке и обменивающиеся тайными сигналами.
Я задержалась у стойки с прессой и взяла газету. Работал буфет, я заказала яичницу с беконом, поджаренный хлеб, стакан сока и не спеша позавтракала, заодно прочитав забавную статейку о человеке, который завещал все свои деньги говорящему скворцу. До семи утра я не в состоянии читать ничего серьезного.
Без четверти девять, дважды продефилировав из конца в конец по зданию вокзала, я – с ручной тележкой, которую, заплатив доллар, взяла напрокат, – подтянулась поближе к багажному отделению. В одном из застекленных отсеков виднелись аккуратно стоящие рядком чемоданы Элейн. Похоже, кто-то заранее позаботился о том, чтобы извлечь их из общей кучи. Наконец, мужчина средних лет в форменной одежде "ТУЭ", гремя ключами, открыл распределительный щит и стал – одну за другой – зажигать лампы. Это напоминало театр: вот-вот поднимется занавес и передо мной разыграют одноактную пьесу в скромных декорациях.
Я поздоровалась, предъявила корешки квитанций и прошествовала за человеком в форме в камеру хранения; там он, не проронив ни звука, погрузил мой багаж на тележку. Я ждала, что он попросит меня предъявить какой-нибудь документ, удостоверяющий личность, но ему, по всей видимости, было наплевать, кто я такая. Очевидно, к невостребованному багажу относятся так же, как к котятам, которые никому не нужны. Он просто обрадовался случаю сбыть его с рук.
Мне нужна была машина, и я отправилась в дешевое бюро проката. Накануне вечером я позвонила Джулии Окснер и предупредила, что заеду к ней. Теперь оставалось найти нужное шоссе на север. Толкая перед собой тележку, я пошла к автомобильной стоянке, подставив лицо мягкому, точно шелк, дождику. Парило. Пахло дождем и отработанным самолетным топливом. Забросив чемоданы в багажник, я взяла курс на Бока-Рейтон. Лишь когда я остановилась перед кондоминиумом и выгрузила чемоданы, до меня дошло, что все четыре на замке, а ключей нет. Очень мило! Может, Джулия что-нибудь придумает. Я занесла багаж в лифт, поднялась на третий этаж и в два захода перетащила вещи к квартире Джулии.