Злые чары Синей Луны

Мэвис подавилась собственными речами. Леонард имел такой вид, будто сейчас грохнется в обморок, а Фрэнсис впервые улыбнулся.
— Ах ты, хитрый ублюдок, — произнес он тоном ценителя. — Если б я только знал, я бы к тебе присоединился.
— Фрэнсис! — воскликнула мать.
— Мне следовало сделать это много лет назад, — продолжал Эплтон, — но я всегда был слишком занят бизнесом. Так и не женился. Никогда не развлекался. Но когда узнал, что умираю, мне внезапно все стало ясно. Стоит ли тратить жизнь на добывание денег только ради того, чтобы их унаследовали какие-нибудь неблагодарные родственники? И я потратил все свои накопления на собственные поминки авансом. Повеселился из последних сил. К самому концу это же напоминало гонку: что убьет меня первым — хворь или разгул. — Призрак счастливо вздохнул. — От умирания я получил больше удовольствия, чем от всей моей долгой жизни.
— Так денег нет? — переспросила Мэвис надтреснутым шепотом. — Совсем?
— Ну, может, случайная монетка и завалилась за спинку дивана, но не более того. И даже не думайте продавать дом. Чем видеть, как вы наживете хоть пенни на разорении моего гнезда, я лучше буду являться сюда до тех пор, пока вы все не перемрете. Воспринимайте меня как постоянного съемщика с практически бессрочным договором.
— Вам, ребята, не экзорцист нужен, — подала голос Фишер. — Вам требуется консультация адвоката по семейным делам. И, возможно, по доброй оплеухе на рыло.
— Верно, — согласился Хок. — Это могло бы тянуться годами, да только терпения у меня маловато. Поэтому мы сделаем вот что. Вы, Леонард и Мэвис, согласитесь продать этот дом тому, кто сможет оценить его по достоинству и станет беречь. А вы, Эплтон, согласитесь на это. Иначе мы с Фишер спалим здесь все к чертовой бабушке.
— Вы этого не сделаете! — воскликнули в один голос Леонард, Мэвис и Эплтон.
— Сделаем-сделаем, — заверила их Фишер.
И все ей поверили.
— А теперь мы пойдем, — объявил Хок. — Детали утрясете сами. Только постарайтесь не слишком шуметь, а то мы вернемся.
— Ага, — поддержала Фишер. — И в следующий раз приведем с собой социального работника.
— Не стоит излишне злобствовать, — пожурил ее супруг.
Некоторое время спустя Хок и Фишер снова шагали по территории Северной окраины. Над городом едва занималось раннее утро, но народу на улицах толпилось не меньше, чем днем. Обычно Северная окраина пробуждалась только после того, как все честные труженики уже возвращались домой и ложились спать, предоставляя улицы тем, кто делал на них реальные деньги. В этой части города можно купить все, что угодно, если вас не слишком волнует происхождение товара или моральный облик людей, с которыми придется иметь дело. При виде неторопливо прогуливающихся капитанов продавцы заталкивали клиентов в тенистые переулки, да и прочие деляги внезапно вспоминали о каких-то страшно важных и неотложных делах. Сами Хок и Фишер ради собственного спокойствия старались работать по принципу «чего не вижу, того и не происходит». В противном случае они бы никогда не управились со всеми делами.
Солнце только начинало подниматься над горизонтом, расплескивая сочные кровавые полосы по неохотно светлеющему небу. Первые птицы откашливались в прокопченном воздухе, канализационные крысы скопом набрасывались на кошек, и какая-то свежая зараза влажно булькала в открытых люках. В Хейвене занимался новый день.
В последнее время Хок и Фишер повидали слишком много рассветов. Вот уже три недели они отрабатывали двойную смену, замещая двоих капитанов Стражи, которых сами же и арестовали. Карл и Джеси Габриэль, еще одна супружеская команда с жесткой хваткой, устроила на своем участке собственный семейный рэкет. Для Хейвена в этом не было ничего необычного, но эти двое взвинтили расценки до такой высоты, что даже видавшие виды обитатели Северной окраины подали на них официальную жалобу.
Расследовать дело послали Хока и Фишер. Тем не понадобилось много времени, чтобы установить истину и предложить Габриэлям поумерить пыл. Однако последние наотрез отказались уйти тихо. Возникли некоторые недоразумения. Тем не менее, Хок и Фишер их прижали. В данный момент Карл и Джеси лежали прикованные больничным койкам в ожидании суда, а те же самые люди, которые изначально на них жаловались, теперь грозились привлечь избавителей за причинение ущерба их имуществу. Ну а в качестве награды за поимку нечистых на руку коллег героям пришлось взять на себя их дежурства по Северной окраине, пока горе-полицейским не пришлют замену.
Да, в Хейвене ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
— Габриэли, — задумчиво молвил Хок. — Они часть того, о чем я говорю. О том, что делает с нами здешняя жизнь. Когда-то они были чисты. Славные ловцы воров. А вдруг они и им подобные — наше будущее? Неужели мы тоже станем такими?
— Мы ни в чем не похожи на Габриэлей, — уверенно возразила Фишер. — Ты слишком переживаешь.
— Должен же хоть кто-то здесь переживать! Знаешь, мне все больше и больше кажется, что за эти годы мы по-настоящему ничего не добились. Назови хоть одну вещь, которую мы изменили к лучшему! Да, мы поймали немало плохих парней и еще больше убили. Но Хейвен по-прежнему Хейвен, а Северная окраина все та же выгребная яма нищеты и отчаяния. Старое зло никуда не делось, и те же нищие ублюдки, как и прежде, в страданиях влачат свою жизнь, день за днем. Нет, мы ничего не изменили.
Фишер поправила кастет в перчатке и честно попыталась понять, куда клонит муж.
— По крайней мере, нам удается держать ситуацию под контролем. Невозможно за несколько лет вытравить веками въедавшееся зло и уничтожить коррупцию. Во всяком случае, мы произвели здесь некоторое впечатление. Пресекли некоторое количество злодеяний и остановили немало подонков. Даже весь город пару раз спасли. Мы сделали все, что могли.
— Но кем мы стали? Порой я смотрю в зеркало и не узнаю человека, который глядит на меня оттуда. Это вовсе не тот, кем я хотел стать.
Фишер остановилась, и Хок замер рядом с ней. Она посмотрела ему прямо в лицо, долго не отводя глубоких синих глаз.
— Так чего же ты хочешь? — спросила жена. — Просто повернуться и уйти, оставив добрых людей без защиты? Здесь ведь есть хорошие люди. Если мы не защитим их от сволочей, вроде Габриэлей, или бандитов, вроде Сен-Кристофа, то кто же сделает это за нас? Ты не имеешь права в бездействии ждать, пока все решится само. Мы — те, кем нам приходится быть. Иначе мы так ничего и не добьемся.
— Раньше я знал, кто я такой. Я был честным, достойным человеком. Я вел людей за собой и вдохновлял их своим примером… Но это было так давно!
— Нет, — возразила Фишер. — Это было вчера.
Некоторое время они смотрели друг на друга, вспоминая былое. Наконец Фишер вздохнула и отвела взгляд.
— Мы были моложе. Идеалисты. Может… мы просто выросли.
В этот момент у кого-то достало глупости попытаться стянуть у Фишер кошелек. Должно быть, парень совсем недавно попал в город. Он не успел даже сомкнуть пальцы на добыче, когда Фишер, не оглядываясь, ударила его. Карманник так крепко приложился о землю, что у него глаза разъехались в разные стороны. Однако он все же ухитрился собрать ноги в кучу и бросился изо всех сил прочь. Фишер это настолько удивило, что она даже не стала преследовать грабителя.
— Дьявольщина. Я, наверное, старею. Раньше после моего удара на ноги не поднимались. — Она покачала головой и повернулась к Хоку: — Мы делаем все, что можем, но нельзя очистить Северную окраину одной лишь грубой силой. Даже я это понимаю. Чародей Гонт испробовал подобный подход в Крюке Дьявола. Пустил в ход магию и свою грозную репутацию, но продержался недолго. Стоило Гонту покинуть город, как все вернулось на прежние места. Облик Северной окраины в основном определяют ее хозяева, которые сами здесь не живут. домовладельцы и наркобароны. Все они недосягаемы. Закон — ничто перед политическими связями. Можно объявить им войну, но в таком случае мы окажемся предоставлены самим себе. Никто из стражей не присоединится к нам. Черт, да им наверняка прикажут арестовать нас! Только ты и я и нулевые шансы на успех.