Повестка

Когда шок немного отступил, в мозгу один за другим начали возникать вопросы. Как долго он лежит здесь мертвый? Что его доконало: рак или слишком большая доза наркотика? Не все ли равно? Может, старик специально подгадал к приезду сыновей? Где, черт побери, Форрест? Впрочем, ожидать от него помощи в любом случае не имело смысла.
Сидя наедине с усопшим, Рэй без особого труда сдерживал слезы и другие, более соответствовавшие моменту, вопросы: почему не приехал пораньше? Почему вообще так редко навещал старика? Почему не звонил ему, не писал и прочее, прочее, прочее…
Вместо того чтобы мучить себя запоздалыми раскаяниями, он опустился на колени у кушетки, положил голову на отцовскую грудь, прошептал: «Я люблю тебя, пап», а затем прочел краткую молитву. Поднявшись с коленей, Рэй, к собственному удивлению, обнаружил, что по щекам ползут слезы. Это ему не понравилось. Вот-вот заявится брат, и всякие эмоции станут совершенно излишними.
На письменном столе он увидел пепельницу с двумя трубками. Одна была пуста, чашечка другой оказалась набитой табаком, который лишь на пару миллиметров подернулся пеплом. Выдолбленная из корня вереска чашечка, казалось, еще не остыла. По крайней мере Рэю очень хотелось в это верить. Значит, судья раскурил трубку, навел в доме порядок (мальчики не должны видеть этот бардак!), а потом, когда боли сделались невыносимыми, улегся на кушетку, принял морфий и погрузился в сон.
Возле «Ундервуда» лежал конверт плотной бумаги. На лицевой стороне крупным шрифтом отпечатано: ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ЗАВЕЩАНИЕ РОЙБЕНА В. ЭТЛИ. Чуть ниже указана вчерашняя дата: 6 мая 2000 года. Забрав с собой конверт, Рэй вышел из комнаты. В кухне отыскал еще одну банку колы, прошагал на крыльцо и уселся на верхней ступеньке ждать Форреста.
Позвонить гробовщикам, чтобы приехали и забрали отца еще до приезда брата? Отчаявшись найти ответ на этот вопрос, Рэй вскрыл конверт и прочел завещание. Документ уместился всего на одной страничке и не содержал в себе никаких неожиданностей.
«Подожду ровно до шести вечера,— решил он.— Если Форрест к этому времени не появится, займусь организацией похорон».
По возвращении в кабинет Рэй нашел судью лежащим по-прежнему неподвижно, но это уже не обескураживало. Рэй положил конверт рядом с пишущей машинкой, мельком просмотрел пачку сколотых скрепкой листков и внезапно ощутил какую-то неловкость. «Но ведь отец назначил меня своим душеприказчиком»,— подумал он. Так или иначе возни с бумагами не избежать. Придется составлять опись имущества, оплачивать всевозможные счета, дожидаться, пока суд утвердит завещание, и лишь потом можно будет смахнуть со лба пот. Поскольку, по воле усопшего, поместье сыновья его делили меж собой на две равные доли, особых осложнений процедура не предвещала.
Чтобы чем-то занять себя до прихода брата, Рэй принялся исследовать кабинет, невольно поеживаясь от пристального взгляда генерала Форреста. Двигаться он старался бесшумно, будто все еще опасался потревожить отца. Выдвижные ящички бюро оказались набитыми всякой канцелярской мелочью. На письменном столе лежала груда почтовой корреспонденции.
Позади кушетки от пола до потолка высились полки, плотно уставленные толстыми томами юридической литературы в порыжелых от времени переплетах. Стеллаж был вытесан из древесины ореха и являлся даром безвестного душегуба, вызволенного из-за решетки дедом судьи еще в конце позапрошлого века. Так, во всяком случае, гласило семейное предание, которое никто в доме, до появления на свет Форреста, не имел дерзости оспаривать. Полки покоились на длинном основании высотой около трех футов, некоем подобии шкафа с шестью дверцами. О том, что могло таиться внутри, Рэй никогда и не догадывался: подходы к шкафу надежно блокировала кушетка.
Но сейчас одна из дверец была приоткрыта, за ней виднелись темно-зеленые конторские коробки, какие давным-давно производила в Мемфисе почтенная компания «Блейк и сыновья». В штате ее услугами пользовались целые поколения юристов. Протиснувшись за кушетку, Рэй пригнул голову.
Прямо перед дверцей, не давая ей захлопнуться, стояла коробка для хранения, по всей видимости, обычных картонных папок. Рэй сдвинул крышку, но папок внутри не увидел. Вместо них коробку наполняли аккуратные пачки банковских билетов достоинством в сто долларов. Принимая во внимание размеры коробки — восемнадцать дюймов в длину, двенадцать в ширину и не менее пяти в глубину,— пачек должно было быть более сотни. Он чуть приподнял коробку и поразился ее весу. А ведь в шкафу их стояли десятки!
Следом за первой Рэй вытянул на пол и вторую, также доверху заполненную стодолларовыми купюрами. Потом третью. В четвертой пачке оказались перетянутые полосками желтой бумаги купюры с надписью «$2000». Он быстро пересчитал: пятьдесят три желтых ленточки.
Сто шесть тысяч долларов.
Перемещаясь на коленях вдоль шкафа и стараясь не задеть при этом кушетку, Рэй раскрыл пять остававшихся закрытыми дверец. За ними обнаружилось по меньшей мере двадцать темно-зеленых коробок.
Он выпрямил спину, неверным шагом пересек кабинет, затем прихожую, вышел на крыльцо и судорожно глотнул свежего воздуха. Перед глазами вращались разноцветные круги. С кончика носа на мрамор верхней ступени упала тяжелая капля пота.
Несмотря на то что мысли не обрели еще достаточную ясность, мозг Рэя сумел справиться с несложным математическим подсчетом. Если в каждом из находившихся в шкафу ящиков лежало около ста тысяч долларов, то общее их количество намного превышало сумму, которую судья заработал за тридцать два года своей профессиональной деятельности. Обязанности председателя суда не давали отцу возможности иметь какие-то побочные доходы, а девять миновавших после его отставки лет тоже не принесли особого богатства.
Азартные игры судью не интересовали, и ценных бумаг, насколько Рэю было известно, у него не водилось.
За окном послышался шум приближавшегося автомобиля. Рэй замер. Неужели брат? Но машина проехала мимо, и он со всех ног бросился в кабинет. Там, приподняв один конец кушетки, он переставил его дюймов на шесть от стеллажа, затем проделал то же самое с другим концом, расширяя проход. Опустился на колени, начал вытаскивать коробки. Достав пятую, Рэй с трудом поднял увесистый штабель и понес его через кухню в кладовку, где Ирен некогда хранила швабры. После ее смерти туда, похоже, никто не заглядывал: веники и ведра с тряпками покрывала густая паутина. Он сдвинул их ногой в угол и опустил коробки на пол.
Окна в кладовке отсутствовали, из кухни она была не видна.
На обратном пути Рэй забежал в прихожую, приоткрыл входную дверь и убедился, что на дороге пока еще никого нет. В кабинете он взгромоздил одну на другую уже семь коробок, перетащил их в кладовку. Рывок к окну в столовой, взгляд во двор — и назад, в кабинет, к остывающему телу судьи. Еще две ходки, и работа завершена. В общей сложности ящиков оказалось двадцать семь. Там, где они находятся сейчас, их никому не найти, с облегчением подумал Рэй.
Стрелки часов показывали почти шесть вечера, когда он направился к машине, чтобы забрать из багажника дорожную сумку. Хотелось переодеться, В доме все было покрыто пылью, руки стали грязными, рубашка пропиталась потом. В ванной комнате на первом этаже — единственной в доме — Рэй принял душ, вытерся стареньким полотенцем и решил пройтись по особняку: не обнаружатся ли темно-зеленые коробки еще где-нибудь?
Осматривая расположенную на втором этаже спальню судьи, он услышал, как возле дома притормозила машина. Рэй кубарем скатился по лестнице и успел оказаться на крыльце до того, как Форрест выбрался из припаркованного позади «ауди» джипа. При виде брата Рэй сделал глубокий вдох и приказал себе успокоиться.
Сделать это оказалось непросто: к шоку, вызванному внезапной смертью отца, прибавилось потрясение от необъяснимой находки.
Не вынимая рук из карманов мятых белых брюк, Форрест нарочито медленно поднялся по ступеням. Бросались в глаза зеленые шнурки его тяжелых черных ботинок армейского образца. Брат вообще любил абсурдные цветовые сочетания.