Сара Дейн

Он так и продолжал держать руку на ее плече, пока она рассказывала ему обо всем, начиная с жизни в Лондоне, в Рае и в Брэмфильде. Она ничего не утаила: ни сомнительного прошлого матери, ни семейной истории Себастьяна. Он слышал о сэре Джеффри Уотсоне и леди Лин-тон. Она не смогла ему рассказать об одном, и не собиралась об этом рассказывать — о своей любви к Ричарду Барвеллу.
— Когда пришло время отправляться к леди Линтон, я решила, что с меня хватит жизни в семье, где я навсегда останусь дочерью пьяницы и мелкого должника. — Помолчав, она добавила с некоторым сожалением: — Единственная ошибка, которую я допустила, — это то, что взяла деньги сэра Джеффри. После этого мне не было оправдания.
Когда она закончила, он вдруг сжал ее плечи и расхохотался так, что было слышно по всей палубе.
— Ну и дурочка ты, Сара! Ох и дурочка! — Он снова рассмеялся. — Подумать только, что ты позволила сослать себя в Ботани-Бей за цену пары платьев! И подумать только, что я ночей не спал, потому что ты назвала себя воровкой. Подумать только — воровка! Да ты так же брала взаймы, как твой отец, и только.
Он уже перестал смеяться и просто широко улыбался.
— Ну, это лучшие новости за всю мою жизнь!
Безо всякого предупреждения он наклонился и поцеловал ее прямо в губы.
— Запомни это до будущего раза, Сара.
Он повернулся и зашагал по палубе к трапу. Она вслушивалась в стук его сапог. Он тихо насвистывал, спускаясь.
Она осталась на месте, в тени спасательной лодки. Там внизу у нее было много дел, но она сказала себе, что один раз они могут и подождать. Она на секунду закрыла глаза и снова увидела лицо Эндрю Маклея, веселое и в то же время серьезное, возбужденное, как у мальчишки. Но к этому примешивалась горечь. Что толку в том, что Эндрю Маклей влюблен в нее — ничего из этого не может выйти: она получит то же предложение, что и от Уайлдера. Хотя Эндрю может облечь его в слова любви и привязанности, и, значит, соблазн поддаться ему будет сильнее. Она беспокойно вертела головой, всматриваясь в темный горизонт. И конец подобных отношений будет положен прощанием в Порт Джексоне, а ценой будет утрата доверия Джулии Райдер. Эта мысль мучила ее. Вот рядом с ней человек, который может помочь ей забыть Ричарда Барвелла, забыть ту глупость, которую совершили двое детей. В Эндрю была властная сила, которая могла спокойно управлять ее любовью и нежностью и которой он мог эту любовь завоевать и удержать. Перед ним образ Ричарда померк бы. Она признала в отчаянии, что сейчас так легко было бы влюбиться.
Но ведь «Джоржетта» неминуемо покинет Порт Джексон в один прекрасный день, а она останется. Только дураки способны влюбиться, имея подобную перспективу.
Пробило четыре склянки — сигнал к окончанию вахты. Эндрю Маклей, может быть, и похож на человека, который способен наполнить свою жизнь захватывающими приключениями, он может быть вызывающе очарователен и может смотреть на нее с чарующей нежностью, но, решила она, лучше выбросить его из головы, пока он не сделал ей так же больно, как когда-то Ричард Барвелл.
 
II
Глядя на солнце, Джеймс Райдер глубоко вдыхал свежий воздух, благодарный, что это казавшееся вечным путешествие от Рио-де-Жанейро до Кейпа было почти окончено. Больше двух часов назад прозвучал взволнованный крик дозорного: «Земля!» Эхо этого крика разнеслось по всему кораблю, как рябь на воде, и переходило из уст в уста. Дул попутный ветер, и с каждой минутой африканский берег становился виден все отчетливее. Они так точно подходили к земле, что Райдер удивился этому, вспоминая необозримые просторы Атлантического океана, который катил свои волны позади них.
Он вцепился руками в борт, вглядываясь в неясные очертания земли перед собой. «Джулия тоже будет рада этому, — подумал он. — Она устала от тесноты, от неприятной качки и мечтает оказаться в гавани». Подумав об этом и о том терпении, которое она выказала во время этого долгого пути, он снова поразился ее стойкости и отваге. «Она чертовски замечательная женщина, — подумал он. — Проехать полмира с мужем и двумя детьми, зная, что в конце пути так мало может ее за это вознаградить». После многих лет совместной жизни Райдер все еще глубоко любил свою жену. Она была драгоценностью, которая доставляла ему больше забот, чем он хотел признать.
Уже три года прошло с тех пор, как их сыновья-близнецы утонули, когда рыбацкая лодка перевернулась в море недалеко от фермерских полей Эссекса. Джулия безмолвно и постоянно скорбела по ним, и потрясение от их смерти не оставляло ее. Она стала похожа на призрак, живя в мире, где ничто уже ее не интересовало. Муж видел ее апатию, отчаяние, но безрезультатно пытался возродить в ней интерес к жизни. В конце концов он попросил ее согласия на то, чтобы продать ферму и переселиться в западную или центральную часть страны. Но она отказалась. Она не соглашалась жить нигде в Англии, где не был бы слышен шум Северного моря.
Тогда, наконец совершенно впав в отчаяние, он осторожно подошел к ней с предложением переселиться в колонию Нового Южного Уэльса, и, как ни странно, она ухватилась за это. Идея эта в общем-то была совершенно бредовой: так мало было известно об этом поселении — это была тюрьма под открытым небом, а ее обитатели — преступники. Тем не менее, после первого серьезного обсуждения такой возможности, она не испугалась трудностей, которые их ожидали: ни одиночества, ни местоположения на краю света. Она вдруг загорелась, и у него не оставалось иного выхода, кроме осуществления плана, к которому сам он до того еще не относился серьезно. Она даже настояла на том, чтобы сопровождать его в Лондон для собеседования с государственным секретарем Дандасом. От Дандаса они направились к сэру Джозефу Бэнксу, который плавал с Куком и высадился когда-то в Ботани-Бей. Здесь они рассчитывали получить надежную информацию из первых рук. Бэнкс описал эту новую землю как обетованную, созданную специально для фермерского хозяйства. По пути назад в Эссекс они молчали, каждый был занят обдумыванием услышанного.
Они знали, что, осев в Новом Южном Уэльсе, они будут иметь бесплатные наделы земли и ссыльных в качестве работников, но были у всего этого и значительные недостатки. Появлялись сообщения о наводнениях, голоде, которые не слишком вдохновляли новую эмиграцию, поэтому до сего времени лишь немногие семьи решились отправиться туда. Итоги поступающих в Англию сведений были таковы: перед собой они видели дикую природу и постоянную угрозу голода. Энтузиазм Райдера при мысли обо всем этом мог бы поубавиться, но он был наделен воображением и духом авантюриста, которого легко увлечь новыми перспективами.
Но все же он не был абсолютно слеп в отношении опасностей, которые поджидали вольных поселенцев, и он откровенно рассказал о них Джулии, предоставив ей возможность отказаться от задуманного. Но она уже приняла решение, и ее было не переубедить. Она покинула эссекскую ферму, почти не оглянувшись, и готова была принять вызов новой жизни в Новом Южном Уэльсе с устрашающей решимостью.
Он мрачно улыбнулся небу, которое простиралось над вздымающимся полотном, раскинутым под ним. «Да, — снова восхитился он, — она чертовски замечательная женщина!»
Он начал ходить взад и вперед по палубе. Минут через пять он остановился, устремив задумчивый взгляд на двух своих детей. Они сидели, укрытые высоким бортом, рядом с Сарой Дейн. Он с волнением думал о возможностях, которые открывает колония перед его детьми. Если ее скрытые ресурсы вознаградят их за труды, то именно дети выиграют от этого. Им придется вырасти в обстановке одиночества и изоляции, вдали от своей родины, но они вырастут в том поселении, которое находится пока в зачаточном состоянии, и они смогут воспользоваться процветанием, которое предвидится в будущем.
«Но что станет с такими, как Сара Дейн, — подумал он, надолго задержав на ней взгляд, — с теми, кто не по доброй воле отправился в колонию, которую они должны заселять и в которой им предстоит трудиться?» Он медленно покачал головой, зная, что бесполезно пытаться разгадать, какие мысли бродят за этими загадочными глазами. Ни Джулия, ни кто-нибудь другой, подозревал он, кроме, может быть, Эндрю Маклея, не знает, почему она находится на «Джоржетте». Приходится просто признать очевидный факт, что она не принадлежит к обычному типу и классу людей, которых перевозят подобные корабли. Но что бы там ни было, он был бесконечно благодарен судьбе за те достоинства, которыми она обладала. Она была нянькой и наставницей для его детей, горничной и компаньонкой для его жены. Подобное сочетание качеств в одной женщине было достаточно необычным. Он увидел, как она подняла голову и рассмеялась чему-то сказанному Чарльзом. Солнце освещало ее лицо и открытую шею. Эта юная красота, расцвеченная солнцем, надолго задержала его взгляд.