Договор крови

На Генри результаты ее расследования произвели впечатление — и в равной мере обеспокоили. Вики, казалось, сознательно не оставляла себе времени для скорби. В этом особого вреда не было, однако постоянная эмоциональная сдержанность, особенно в таких обстоятельствах, не могла не сказаться на ее здоровье. Вампир просмотрел исписанные подругой страницы и покачал головой.
— У нее здесь есть все, кроме фотографии.
С неохотой, но Селуччи вынужден был согласиться. Годы обучения и тренировки сумели взяли верх над эмоциями, и Вики теперь явно была должна заняться поисками конкретного человека, вместо того чтобы слепо цепляться за какое-то имя.
— Детектив Фергюсон сказал, что завтра попытается вызвать полицейского художника.
— Почему-то у меня возникло ощущение, что детектив Фергюсон не уверен в необходимости подобных действий.
— Дело не в его отношении. В ресурсах. Или, более конкретно, в их недостатке. Как Фергюсон утверждает, я его цитирую: «Да, это ужасно, но мы не справляемся с недостойными поступками, жертвами которых становятся живые люди».
Майк стиснул зубы, когда вспомнил, сколько раз был свидетелем различных «недостойных поступков», совершенных над живыми людьми. И эти поступки так и остались безнаказанными из-за нехватки кадров или из-за недостаточного бюджета отдела. Селуччи никоим образом не оправдывал желание Вики самостоятельно осуществить наказание вне официального правового процесса, но, помилуй Бог, он ее понимал. Он испытывал удовлетворение, зная, что Анвар Тауфик обратился в прах и на сей раз останется прахом навсегда, или что Марк Уильямс смертью заплатил за свою жестокость, или что безумные поступки Нормана Бердуэлла не будут больше угрожать всему городу, потому что совершенные ими преступления намного перевешивали законность на весах в руках Правосудия.
Из-под тяжелых век он внимательно вглядывался в Генри Фицроя. Сколько существ занимались тем же, что и вампир? Сотни? Тысячи? И можно ли представить, что, пока он и его коллеги гонялись, рискуя своей шкурой и сбивая в кровь ноги, за преступниками, Фицрой и ему подобные занимались по существу тем же, уничтожая этих мерзких тараканов, выродков человечества? Селуччи фыркнул. Если такие создания не являлись мифом — а сидящий перед ним Фицрой доказывал обратное, — они занимались чертовски неэффективной работой.
Вампиры. Оборотни-вервольфы. Демоны всякие. Мумии. Только ради Вики он мог бы смириться с существованием столь немыслимого с точки зрения здравого смысла взгляда на реальность. Может быть, ему следовало прислушаться к стенаниям своей семьи, жениться на славной итальянской девушке и остепениться наконец. Точно так же, как недавно Генри, он метнул взгляд через плечо в направлении спален. «Нет. У славной девушки, итальянки или любой другой, нет никаких шансов выиграть забег». Вики была товарищем и другом, и, как бы глупо это ни звучало, женщиной, которую он любит. Он должен был теперь встать на ее защиту, поскольку она отчаянно в нем нуждалась, независимо от того, кто или что играло на одной с ней стороне.
Он не хотел иметь что-либо общее с Генри Фицроем. Он не хотел уважать его. И он, уж будьте уверены, совершенно не хотел ему нравиться. Оказалось, у него не было выбора в отношении первого из приведенных аспектов, а несколько месяцев тому назад он вынужден был отказаться и от второго и весьма сильно подозревал, что, вопреки сложившимся обстоятельствам, утрачивает ныне и третий. «Господи Боже. Приятель какого-то кровососа». Чего стоила одна только демонстрация силы в гостиной Вики. Куда безопаснее было бы заигрывать с питбультерьером.
Вампир почувствовал тяжесть взгляда соперника и постарался вспомнить, когда в последний раз ему пришлось провести столько же времени со смертным, от которого он не насыщался. Или от которого не намеревался делать это впредь. Ситуация сложилась, мягко говоря, неординарная.
Потому что за всю свою долгую жизнь Генри Фицрой редко чувствовал себя столь неуверенным в собственных силах.
— Мы не сможем разобраться в этом, — произнес он вслух, — пока тело не будет найдено и погребено и пока скорбь Вики не иссякнет.
Селуччи не потрудился даже сделать вид, что не понимает, к чему относятся эти слова, хотя такое искушение испытывал.
— Вот и найдите тело, — предложил он и зевнул так широко, что едва не вывихнул челюсть.
Фицрой приподнял бровь.
— Сказать легко, — бесстрастно заметил он.
— Да? А как насчет того странного запаха, который вы обнаружили в прошлую ночь, как мне рассказала Вики?
— Я не ищейка, детектив. И кроме того, мне удалось проследить его только до автостоянки.
— На что походил этот запах?
— На смерть.
— Не удивительно. Ведь вы были в зале для траурных церемоний... — На этих словах Майк снова зевнул.
— Похоронные бюро прилагают массу усилий, чтобы в этих залах не пахло смертью. Это было нечто иное.
— О Господи, только не затевайте все снова! — простонал Селуччи, проводя пятерней по шевелюре. — Что на этот раз? Это милое чудовище из озера Лох-Несс? Болотная тварь? Годзилла? [2]
— Кто-кто, вы сказали?
— Ну, вы же сами постоянно обвиняете меня, что я насмотрелся дешевых фильмов ужасов. А сами, я гляжу, никогда не смотрели их по субботам днем. Понимаю, конечно, время показа для вас несколько неудачное. А детям нравится. Каждую субботу тысячи из них прилипают к экранам, чтобы насладиться, как вы совершенно верно подметили, дешевыми, скверно продублированными черно-белыми фильмами о громадном монстре, нападающем на Токио...
Звук захлопнувшейся дверцы машины на автостоянке прозвучал неестественно громко.
— Иисусе Христе. — Глаза Майка широко распахнулись. В этот момент, невзирая на утомление, он понял что уже не испытывает ни малейшего желания заснуть. Он сел и спустил ноги на пол. — Кино. Вы не думаете...
— Что Том Чен сыграл роль Игоря, слуги доктора Франкенштейна, в новой постановке этой пьесы? — Фицрой улыбнулся. — Думаю, как я уже имел возможность упоминать ранее, вы насмотрелись дурацких фильмов, детектив.
— Да неужели? А знаете, что я на этот счет думаю? Мне...
Бам. Бам. Бам.
Они взглянули на дверь, потом — друг на друга.
— Полиция, — произнес Селуччи, медленно поднимаясь.
— Нет. — Генри встал у него на пути. Он ощущал живое, слышал ток крови, запах волнения. — Это не полиция, хотя подозреваю, что им бы хотелось, чтобы мы так думали.
Бам. Бам. Бам.
— Какая-то опасность?
— Не знаю. — Вампир пересек комнату. Когда он остановился, Майк встал позади у его левого плеча. Уже много лет миновало с тех пор, как он нуждался в живом щите. Фицрой распахнул дверь.
Вспышка сработала прежде, чем он смог отреагировать. Смертный отпрянул бы, но Генри выбросил вперед руку и прикрыл ею объектив камеры, прежде чем успел сработать затвор. Он застонал, когда сверкающий свет хлестнул потоком боли по его чувствительным глазам, и сжал пальцы. Смятые пластмасса, стекло и металл больше уже не могли называться фотоаппаратом.
— Эй, эй!
Дама, сопровождавшая фотографа, проигнорировала как разбитую на куски камеру, так и сопровождающий это действо пронзительный крик протеста. Иногда они получали великолепный откровенный снимок именно в тот момент, когда отворялась дверь, но временами это не удавалось. Ее это мало трогало.
— Добрый вечер. Могу ли я видеть Викторию Нельсон? — Растопырив для устойчивости локти и выставив вперед блокнот как испытанное в боях оружие, она попыталась прорваться в квартиру. Большинство людей, как она давно уже убедилась, были слишком учтивы, чтобы остановить ее.
Изящный молодой человек не пошевелился; репортерша почувствовала, что ударилась о не очень высокую кирпичную стену. Ладно, стало быть, вводим в действие план В. А если и он не сработает, что ж, она пройдется по всему алфавиту.
— Мы так сожалели, когда узнали о том, что случилось с матерью мисс... — Скорый поезд ее мыслей сошел с рельсов где-то в бездонной глубине светло-карих глаз.