Последняя бурская война

Протяженность границы Трансвааля составляет свыше 1600 миль, большая часть которой оспаривается различными племенами туземцев. Территория страны занимает пространство между 22° и 28° южной широты и 25° и 32° восточной долготы, иными словами, между Оранжевой республикой, Наталем и Западным Гриквалендом на юге и рекой Лимпопо на севере; между горами Лебомбо на востоке и пустыней Калахари на западе.
На севере страны проживают три больших племени – макаланга, матабеле (потомки зулусов, бежавших от Чака при Мзиликази) и машона. Все эти племена очень воинственны. На западе по границе вплоть до территории Даймонд Филдс проживают сешеле, бангвакета, баролонга и коранна. Далее, огибая Западный Грикваленд, Оранжевую республику и Наталь, подходим к юго-восточной границе с Зулулендом. На востоке граница проходит по горам Лебомбо и отделяет Трансвааль от земли аматонога и от так называемых владений Португалии, которые полностью находятся в руках туземных племен, большинство из которых подчиняются верховному вождю зулусов Умзеле, закрепившемуся на северо-востоке. Как вы заметили, страна практически окружена племенами туземцев. Кроме того, на самой территории проживает еще около миллиона туземных жителей. Подсчитано, что только в одном районе Зюйдпансберга 13 проживает 364250 туземцев, а белокожее население составляет около 750 человек.
Если бы для процветания государства и счастливой жизни его граждан требовалась только лишь чудная райская природа и плодородная земля, то счастье и процветание дождем хлынули бы на Трансвааль и голландских буров. Ресурсы этой благодатной земли поистине безграничны. Очень богатый и разнообразный ландшафт. На ее территории встречаются высокогорья и долины, бескрайние пространства равнин, на сотни миль простираются густые поросли кустарника, встречаются крупные горные массивы и даже небольшие участки лесонасаждений, с виду напоминающие парковые зоны Англии.
Некоторые районы специализируются на производстве только тропической продукции, другие пригодны для разведения овец, крупного рогатого скота, лошадей. В большинстве районов урожаи пшеницы и других злаковых достигают объемов, не сравнимых ни с какой другой южноафриканской колонией. Каждый год земля может давать по два урожая зерновых, с большим успехом культивируются виноград и табак. На севере выращивают кофе, сахарный тростник и хлопок. Страна также очень богата полезными ископаемыми. Имеются запасы золота, меди, свинца, кобальта, железа, угля, олова. Медь и железо издавна добываются туземцами. В общем и целом, Трансвааль – самое богатое из всех южноафриканских государств и если бы он остался английским протекторатом, то с помощью английского капитала превратился бы в очень богатую и процветающую страну. Теперь, похоже, шанс упущен.
Но, пожалуй, самое удивительное – это климат Трансвааля, который во всех южных провинциях страны очень здоровый и целебный. В зимние месяцы – с апреля по октябрь – мало или практически совсем не выпадает осадков, воздух холодный и бодрящий. Летом достаточно тепло, но без изнуряющей жары, средняя температура воздуха в Претории колеблется от 65 до 73, а зимой от 59 до 65 градусов по Фаренгейту.
Население Трансвааля – это около сорока тысяч белокожих граждан, главным образом голландского происхождения, составляющих порядка тридцати крупных семей, и один миллион туземцев. Имеется несколько городов, главные из которых Претория и Почефструм.
Такова страна, которую мы аннексировали в 1877 и из которой нас изгнали в 1881 году. А теперь давайте обратимся к ее жителям. О Трансваале было принято говорить так, как будто кроме буров там вообще больше никто не проживал. На самом же деле население страны состояло из трех групп – туземцев, буров и англичан. Я пишу «состояло», потому что третьей группы сейчас уже практически не существует. С начала военных действий обстановка в стране настолько накалилась, что находиться там стало небезопасно. Соотношение темнокожего населения к белым составляет примерно двадцать к одному. Буры, в свою очередь, по численности превосходили англичан, но последние являлись крупными землевладельцами и в их руках были сосредоточены почти все торговые учреждения в стране.
О трансваальских бурах очень тепло отзывались члены британского правительства, а также те, для кого личные интересы превыше интересов страны.
М-р Гладстон, конечно же, не смог найти более подходящих слов, чтобы выразить свое восхищение их лидерами, этими «способными людьми», которые по сути нанесли оскорбление нации, унизив всех нас; нет сомнения в том, что эти люди обладают многими чудесными качествами. То, что они не лишены сообразительности, можно заметить по тому, как они обошлись с английским правительством.
Буры действительно необычный народ, хотя и не очень трудолюбивый. Они достаточно религиозны, но их религия берет свое начало из самых темных и мрачных страниц Ветхого завета; им чужды мягкость, доброта, милосердие, они редко читают евангелие. Зато восхищаются историями о том, как израильтяне зверски расправлялись со старцами, а в своем собственном положении видят сходство с первыми поселенцами земли обетованной. Подобно им, буры считают себя людьми, избранными Богом, который возложил на них миссию по искоренению местных языческих племен, и поэтому они всегда готовы по примеру из священного писания к убийству и грабежам. Именем Бога, которое у них всегда на устах, они прикрывают свои порой весьма сомнительные заявления.
У буров существуют три религиозные секты, которые разобщены между собой: секта допперов (примерно половина всего населения), православные реформисты и либеральные реформисты (самые малочисленные). Из всех трех сект самыми непреклонными и неуступчивыми, с кем трудно найти общий язык, являются допперы. Они во многом напоминают пуритан времен короля Карла I. Трудно согласиться с теми, кто считает буров трусливыми и малодушными, – обвинение, которое опровергается всей историей их существования. Бур по возможности попытается уйти от открытого сражения, потому что превыше всего ценит свою собственную жизнь; но если он окажется в безвыходном положении, то будет драться ничуть не хуже других. Буры неплохо сражались в последней войне, хотя это и нельзя отнести за счет их храбрости, так как воодушевленные победами они продвигались, практически не встречая сопротивления английских войск, и не ощущали большой личной опасности. У них есть очень неприятная особенность: они не считаются с истиной, особенно когда речь идет о земле. Воистину национальная черта характера сводится к пословице: «я не являюсь рабом собственного слова». Мне случалось не раз наблюдать, как высокоуважаемые свидетели по делу о разделе земли подходили к присяге и отчетливо произносили слова о том, что видели разметку там-то, тогда как другая такая же группа свидетелей клялась в том, что видела ее за милю от того места. Жаждущие все новых и новых земель, буры, как правило, стараются удовлетворять свои желания. Это является предметом непрекращающейся тяжбы между ними, и бур считает вполне естественным потратить тысячи фунтов на иски о разделе клочка земли, не стоящего и нескольких сотен.
В личном плане буры – прекрасные люди, но, как правило, несимпатичны. Их женщины привлекательны в молодости, а с возрастом очень полнеют. Они, как и большая часть представительниц слабого пола, за словом в карман не полезут; говорят, что именно женщины и подтолкнули буров на восстание против английского правительства. Ростки цивилизации не проникают в жизнь обычной бурской семьи. Образ жизни бура потряс бы любого английского труженика. Его жилище часто очень запущено, убого и до крайности неопрятно. Сам он необразован и совершенно не беспокоится об образовании своих детей. Живет сам по себе в центре большого земельного надела милях в десяти-двенадцати от ближайших соседей; его не интересуют ни события, которые происходят в мире, ни мнение окружающих, трудится он очень мало, но с каждым днем богатеет за счет прироста поголовья скота. Расходы у него минимальные, и к старости он становится весьма состоятельным человеком. Из значительных событий своей жизни он может вспомнить какой-нибудь случайный набег на местное племя туземцев в составе отряда «коммандос», посещение политических собраний и три-четыре ежегодных поездки с семьей в ближайший город для присутствия на заседаниях духовной общины «Нахтмаал». Иностранцев, особенно англичан, он ненавидит, но дружелюбен и гостеприимен с соотечественниками. Разумеется, что, живя как удельный князь, в изоляции от окружающего мира, он в конце концов начинает смотреть на все оставшееся человечество как бы свысока, испытывая по отношению к нему чувство глубокого презрения.